– Доктор Инна, вам понравился кофе? – кокетливо спросила Диала, не отходя от Инны.

– Девушка, вы меня отвлекаете. Займитесь делами. Идите, предупредите всех сотрудников, вплоть до уборщицы, что завтра в девять я хочу их видеть в своём кабинете. – не глядя на неё распорядилась Инна, делая вид, что не запомнила пока её имя, как не очень важной фигуры, хотя сама запомнила каждый волосок на её ненавистной голове!

Диала, в течение последних минут слетевшая с трона до места обычной девушки, громко поставила на стол поднос и, резко открыв дверь, хотела было обиженно выйти, но хозяйка окликнула её:

– Да, учтите на будущее, что больше всего меня раздражает неаккуратность и громкие звуки. Потренируйтесь в моё отсутствие беззвучно ставить на стол поднос и открывать двери. Это всё. – Ей так хотелось добавить ещё, что её раздражает сильные сладкие запахи от сотрудников на работе, выскакивающий бюст из перекошенной кофточки, и вообще, всё, что связано с ней! А больше всего хотелось попросить её взять свою сумку и убраться отсюда ко всем чертям прямо сейчас и навсегда. Но что-то внутри удержало её от этих поступков. Во-первых, не стоит унижать её сейчас перед Имадом, раз уж всё увиденное решили считать курьёзом. Надо быть последовательной. Во-вторых, она уйдёт, и Инна может дальше ничего так и не узнать. Нет, пусть будет под рукой, пока всё не прояснится.

Закончив все дела, Инна, решив напоследок показать сопернице, что у её бывшего босса есть семья и она для него важна, попросила Имада:

– Пожалуйста, дорогой, отвези маму домой, а я заеду в магазин, возьму что-нибудь на обед. – она чувствовала, что как только выйдет из клиники с ней начнётся истерика и не хотела присутствия свидетелей.

В подавленном настроении Анжела доплелась до машины сына, который от пережитого испуга и последующего непонятного поведения жены был совершенно растерян и всё время глупо улыбался. Она грозовой тучей опустилась на переднее кресло, заметив, как из окна ревностно за ними наблюдают.

– Мам, а как Настюша, Никита? – задал он глупый и неуместный вопрос, чтобы как-то прервать молчание.

– Это я у тебя должна спросить. Мы оставили их на тебя. Как твои детки, Имад?

– Мама, я не могу стать нянькой и сидеть с ними.

– Но ты же соизволил стать отцом, так что мог бы позвонить им и узнать, всё ли в порядке.

– У меня были дела! – сказал помрачневший сын, поняв, что с мамой в отличие от Инны взять паузу не получится.

– Эту тупость с сиськами набекрень на диване зажимать? – забыв про воспитание, плеснула генами покойной тёти Цили мать.

– Мама! У меня депрессия! Ты сама говорила, что проконсультируешься с Татьяной! Никто обо мне не беспокоится! Что она выписала?!

– Презервативы!!! Бессовестный! Не хочу больше разговаривать! – она сердито отвернулась к окну.

– Да, вот такой я у вас ужасный!!! – со злостью загнанного в угол зверя ответил он.

Инна, хоть и не планировала, но очень разумно отдала мужа на растерзание матери. Дойдя королевой до своей красивой машины, она упала за руль и, не видя дороги от накатившихся слез, только и смогла, что отъехать за угол.

Вот так! Всё просто! Она вступила в группу женщин, которых предали, а он вышел из группы преданных мужчин. Всё обычно, просто, примитивно. Грудастая наглая баба, и её отупевший, наверное, от возбуждения, и испуганный муж. «Я не могу домой! Мне надо к Ленке и напиться! Нет, он сразу все поймёт, если я не приеду домой! Бабушка Аревик, помоги мне!»

Сквозь спутанные мысли, злость и отчаяние она искала ответ сейчас не на глобальный вопрос «Как жить?», а на очень простой и насущный, но не менее сложный «Как сейчас вернуться домой?» Как зайти и сделать вид, что ничего не произошло, если перед глазами стоит эта мучительная сцена и его трусливая растерянность? Хорошо ещё, что она их не застала без белья. Хотя такие, пока не раскрутят мужика по полной программе, к себе не подпустят. Может, там и не было ничего? Нет, у него всё на лице было написано. И вопрос не в сексе, он изменил в любом случае. И с кем?! Если бы он полюбил женщину, которой Инна могла бы восхищаться, она бы, как минимум, уважала его за такой выбор. Но влюбиться в это?! Тупое, неряшливое, наглое созданье, ищущее, в чьи глазки заискивающе заглянуть. Это он-то, с его богатым внутренним миром?! Может, она его так и не узнала за все эти годы, может, он гораздо проще и это действительно именно то, что ему нужно?

Трясущимися руками она набрала Ленкин номер:

– Лен, привет! – на том конце провода аккуратно поздоровались, Лена не узнала её больной и безжизненный голос. – Это я, Инна. Лена, ты мне нужна сегодня. Очень. Случилось. Приедешь – расскажу. Могу ли я тебя попросить прийти к нам сейчас с Али? Да, как бы случайно. Но, если можешь, без младшего, чтобы мы могли поговорить. Спасибо огромное. Только я тебе не звонила и не просила, если что.

Ну, слава Богу! Так лучше! К её приезду в доме будут люди, и она придумает, как их задержать подольше. Главное сегодня – избежать серьёзного разговора. Главное пережить этот ужасный день. Инна завела машину и потихоньку поехала в супермаркет, где, зайдя в туалет, прежде всего, умыла заплаканное лицо и поправила макияж. Потом, бродя по рядам, она загрузила коляску так, чтобы угощать всех допоздна. Ничего, сейчас мудрая Лена поможет ей разобраться.

Медленно доехав до дома и припарковавшись в гараже, она, уже полностью владея собой, поднялась в дом. На пороге стоял муж со взглядом, позаимствованным у своей пассии под кодовым названием «вам понравился кофе?» и пытался распознать по её лицу настроение и мысли. Инна не дала ему такой возможности и с выражением лица «спасибо, кофе сносный…» сразу попросила разгрузить продукты из машины. В прошлые, недалёкие времена, то есть ещё вчера он бы сказал «окей» и лениво перепоручил это занятие Рене. Но времена изменились, и он лихо спустился за многочисленными мешками с продуктами, желая видимо заслужить благосклонность жены в предстоящем неизбежном разговоре. Инна, не упустив момента, прошла в дом к гостям.

– Боже! – воскликнула Лена, увидев её. – Кто эта красавица?! Анжела Михайловна, что вы с ней сделали? Это же потрясающе!

– Даже более чем ты думаешь. – о своем ответила Анжела.

– Нет, дай я тебя рассмотрю, фея! – не уставала восхищаться подруга и вошедший в комнату Имад, впервые за сегодняшний день взглянув на супругу, увидел не свой страх, а её новый образ. К изменениям чисто модного порядка добавилась ещё осанка, которая на самом деле была проявлением высочайшего нервного напряжения, и злость в глазах. Она была красива и опасна со своей обидой, как обезьяна с гранатой, не зная ещё как опустошить себя от злости. Он боялся её сейчас. И ещё его раздражала эта неестественная для супруги сдержанность. Если бы она и вправду ничего не почувствовала, то влетела бы сейчас к Насте и без умолку показывала Имаду, какая она прекрасная, как меняется каждый час. А он бы со своим одиночеством сидел бы в каминной за бумагами и смсками от Диалы. Но нет, она однозначно всё поняла! Ходит натянутая, как струна, на него не смотрит вообще. Может и хорошо, что в доме чужие люди. Легче пережить эту очевидную фальшь.

Если бы она как обычная, нормальная женщина устроила ему сцену, плакала, упрекала, то он бы как минимум почувствовал, что нужен ей. А если дети, семейный уклад, быт стали для неё важнее его, то и поделом ей.

– Анжела Михайловна, удочерите меня! – не унималась Ленка. – Я тоже так хочу! Али, ну почему твоя мама всегда приходит как инспекция из санитарной станции, а мама Имада как волшебница из сказки про Золушку?

Мужчины удалились жарить мясо на углях, а женщины пошли заниматься приготовлением остальной части ужина. Рена отдала Настю хозяйке и приготовилась спрытно работать, ожидая распоряжений насчёт салатов, соусов. Но Инна, взяв Настюшу, вдруг поняла, что потерялась, как ребенок в лесу. Вот оно, её богатство и счастье, результат их прекрасной любви. А любви-то уже и нет.

– Иди, Инночка, поговори с Леной, выговорись. Я тут сама управлюсь. Потом к вам подойду. И Настю давай мне. – свекровь, заботливо взяв внучку, отправила их в спальню. А малышку отнесла отцу, совершенно не привыкшему к длительному с ней пребыванию. Его мужская любовь проявлялась обычно в редких поцелуях и играх. Он брал на руки благоухающую Настеньку, приготовленную мамой к выходу, и гордо проходил с ней до машины. Или мог укачать её болеющую, когда у Инны не было сил. Но вот так?

– Инночка занята, Настя будет с тобой.

Дочь была в обычной домашней пижамке, с измазанным яблочком лицом, остаток которого держала в руке. Ей не понравилось мужское общество и папе пришлось веселить и уговаривать, боясь нарваться на Анжелин гнев, пока её личико не засияло в улыбке. Али занимался мясом, а Имад, не спуская дочку с рук, подливал гостю кофе. Она начала кормить папу яблочком, поддавшись его увеселениям, и измазала его всего до макушки.

Тем временем в спальне Инна, потеряв всякую стойкость, рыдая, поведала Ленке о своем горе.

– Лен, как жить теперь? Как жить с ним, и знать всё? Это невозможно.

– А ты сама-то любишь его?

– Конечно! – выпалила Инна, потом задумалась. – Сейчас ненавижу, скорее даже брезгливость какая-то. Надо разводиться.

– Подожди разводиться, это всегда успеешь. Муж у тебя хороший! Хороший! – повторила Ленка, видя как насмешливо скривилось Иннинно лицо. – Хороший, я тебе говорю! Поверь, я уж тут повидала семей, да и там. Хороший! Всегда всё для дома, для детей, тебя вон как поддерживал всегда.

– Лен! Он мне изменил!

– Инка, ну что ты как дитя малое «изменил, не изменил». Ерунда это всё! Он вас не предал, не обидел, не ушёл…

– Не успел просто.

– Нет. Вот плохо, если он влюбился, тогда зависнет на пару лет, а ты не выдержишь.

– Лен, ничего, что я тут сижу? Мне тяжело это слышать! – опять заплакала Инна.

– А я тебе сколько раз говорила, что Имад какой-то грустный и растерянный. Говорила? Что твоя шизофрения с Настей «ой покакала, ой не доела, ой, ой, ой» до добра не доведёт. Вон в деревнях дети за печкой растут, за стол со взрослыми не садятся никогда и какие вырастают! И хоть мурзатые, но не болеют. И родителей боготворят!

– Ты меня добить хочешь? – устало спросила Инна. Она уже жалела, что позвала их всех домой, потому что не осталось сил ни говорить, ни даже плакать. Хотелось забиться под одеяло лицом к стенке и тихо умереть.

– Я хочу, чтобы ты погодила разводиться. Мужик у тебя хороший! За таких бороться надо! Да! Да! А не гордо обижаться. – и задумчиво добавила: – Хорошо бы, чтобы не влюбился.

– Ну, если он в такую может влюбиться, то и пожалуйста! Я не буду переживать из-за каждой шалавы!

– Глупая, какая разница, в какую. Она попалась под руку, когда ему было одиноко, обогрела. Не упустила, так сказать, своего шанса. Его и зациклило. Ну, ничего. Но про развод и не думай! Такими мужчинами не разбрасываются!

– Какими мужчинами?! И о каком одиночестве ты говоришь? У него дочка родилась! Наоборот, времени на глупости не должно оставаться. Она же стоит всех страстей на свете!

– Инночка, это для матери ребенок затмевает весь белый свет. – включилась в беседу тихо вошедшая свекровь. – А для отца дети становятся важными с первыми мыслями и делами, когда он сможет в них душу вкладывать. Это природа человеческая! И посмотри, как он дружит с Никитой, просто не разлей вода. И не потому, что я его мама, а потому, что это правда, я тоже утверждаю, что Имад хороший мужчина. Ну, бес попутал, что теперь семью разрушать?

– Не я её разрушаю! – Инна не слышала их доводов, съедаемая разрастающейся обидой.

– Хорошо, не хотела тебе говорить, но с лечебной целью открою чужую тайну: – решительно сказала Ленка. – Наташке в родах из-за кровотечения удалили матку и Софья теперь единственный её ребенок. А Валиду нужен сын! И он собирается жениться на своей троюродной сестре Зейнаб. А Наташке Соньку не отдаёт. Оставляет ей дом и говорит, что Наташа останется его первой женой и может жить тут, сколько захочет. Он будет содержать. Но если она уедет, то всё, Соньку больше не увидит. И она все глаза выплакала, а что делать не знает! Сейчас он готовит дом своей второй жене, через два месяца свадьба. Еще! – она тяжело вхдохнула, закрыла лицо руками и Инна поняла, что подруга плачет. – Ещё…… Ещё он ей график показал, по каким дням будет с ней жить, по каким с Зейнаб. Наташа и к его родителям ходила, те в один голос «он имеет право, ты с ним сама заключила религиозный брак и ислам приняла!» А она знает, что она там приняла? Приехала ворона влюбленная, что сказали, то и приняла не думая. И работает гинекологом всю жизнь, все деньги в семью, он как ортопед меньше её получает. А оказалось, все деньги на дом для Зейнаб. Вот это беда! Вот это проблема, повеситься в пору! Он Сонькино имя внес в аэропорту в список запрещённых для выезда детей с любым, кроме него. Я боюсь, что она с ума сойдёт! А у тебя ерунда!