- Мы можем поймать Эйвери позже. Пошли поедим. Это будет долгая ночь.

- Нет, Куинн. Он здесь. – Обведя Куинна взглядом, я округляю глаза и незаметно киваю в сторону собравшейся толпы. – Согласно его психологическому портрету, он хочет вмешаться в ход расследования. – И в мою жизнь. – Это его самый большой шедевр. Последняя сцена должна все объединить, связать все преступления вместе.

Я сканирую взглядом толпу, задерживаясь на каждом отдельном лице.

– Я уверена, что он не смог бы держаться в стороне.

Периферическим зрением замечаю, что Куинн взял телефон и приложил его к уху.

- Убедитесь, что вы сфотографировали толпу. Я хочу, чтобы у нас был снимок каждого зеваки.

Я удивленно поднимаю бровь, когда он опускает телефон.

– Может быть, ты хочешь подойти к каждому и спросить, не он ли убийца?

Я сжимаю губы, уступая.

– Нет… да, ты прав.

Я должна признаться ему. Наверное. Я слишком осторожна с теми, кого впускаю в свое личное пространство. Мой мир состоит из горстки людей. Кроме клуба. Это единственное место, где я могу позволить себе быть собой. Он мог бы стать членом моего маленького мира. Мог бы последовать за мной однажды ночью. Он ждал права, ждал момента, чтобы ворваться в мою жизнь и сунуть нос в мои личные дела. Вопрос повис в воздухе: зачем?

- Это не соответствует профайлу, – говорю я себе.

Но Куинн прерывает меня.

– Почему нет?

Черт.

Я смело встречаю взгляд Куинна, готовая сказать ему всю правду. Первое время в наших рабочих отношениях, это были и лучшие моменты, и одновременно самые сложные, я любила подначивать Куинна, выдавая ему всю правду без прикрас. Я должна отстаивать очевидные факты, или, по крайней мере, свои подозрения. Я не знаю, как и почему это связано со мной, и почему мне стоит быть на стороже. И это не ложь. Я боюсь. Хотя я не хочу выдавать желаемое за действительное, есть вероятность того, что мой разум избирательно соединяет кусочки реальности и связывает их с моим прошлым.

После похищения было время, когда я серьезно сомневалась в своем здравомыслии, но прошло уже слишком много времени. Я преодолела так много, и не хочу вернуться обратно в мир сомнений и страха. Но это именно то, что преступник заставляет меня делать – сомневаться в себе. Пока я не уверена, что субъект планирует делать со мной, Куинн должен оставаться в неведении. Иначе он может исключить меня из расследования. И если сейчас игра субъекта вертится вокруг меня, это его только разозлит. Значит, я буду играть в его игру. Я должна понять правила этой игры. Тогда я пойму, кто он.

- Возможно, будут существенные отличия от первого портрета, - говорю я, перебирая в голове все новые детали.

Куинн склонил голову.

– Я думаю, мы имеем дело не с обычным подражателем, все гораздо глубже. Он не просто подражает Батори, не просто восхищается ею… он считает, что между ними существует особая связь. Романтические отношения. – на лице Куинна явно отражается замешательство, и я вижу, что теряю его, он уже далеко.

– Эротомания, – я явно говорю лишнее.

Он качает головой.

– Серьезно? Ты действительно думаешь об этом? Ты думаешь, что мы имеем дело с сумасшедшим психом, который верит, что у него отношения с женщиной умершей более четырехсот лет назад?

Да, эти слова, произнесенные вслух, звучат еще более бредово, чем в моей голове. Но это все, что у меня есть, и я вынуждена работать с этим. Я должна оставлять все свои домыслы при себе и не показывать, что это как–то связано со мной.

Я киваю головой.

– Вообще, все это не очень романтично. Похоже, он думает, что является одним из сообщников Батори, и что все его действия своего рода дань ей. В конечном счете, он поверил, что у графини есть истинная привязанность к нему. Не важно, считает он ее мертвой или живой. В своем заблуждении, он мог поверить в одну из вампирских легенд. Он может думать, что она вернется из мертвых…, - я проигнорировала скорчившего гримасу Куинна. - Смотри, его поступки не так важны, как очевидный факт того, что он стремится произвести на кого-то впечатление. Возможно, он верит, что графиня посылает ему секретные сообщения о том, как лучше воплотить ее волю.

- Иисусе, – говорит Куинн.

Нажав на кнопку брелока от машины и разблокировав автомобиль, он открывает дверь и кладет на пол свой аккуратно сложенный пластиковый комбинезон.

- Мы можем просто пойти и поесть? – спрашивает он, опираясь рукой на капот машины, развернувшись ко мне. – Я не смогу справиться с этим на пустой желудок.

Я думаю, он просто не хочет слушать мои дальнейшие рассуждения о профиле субъекта. По крайней мере, Куинн готов слушать меня и воспринимать мою информацию, даже такие невероятные идеи. Исполнитель может очень пострадать от всего этого эротоманского бреда, он пытается не только подражать покойной графине, но и произвести впечатление. У меня сейчас слишком много фактов, и мне нужно упорядочить их все, прежде чем сделать конкретные выводы. Для того, чтобы разобраться во всем, мне определенно нужно спокойное место.

Куинн слишком хорошо меня читает. Я потрясена. И признаю это. Ведь это я анализирую убийц... это моя работа. И этот субъект определенно смог влезть мне в голову. Когда я берусь за ручку двери автомобиля, то слышу, как меня кто-то окликает. Я оборачиваюсь и вижу Эйвери, которая знаками призывает нас вернуться. Мы встречаемся в отдалении от толпы.

- Что у тебя? – спрашивает Куинн.

- Черт, я тоже рада тебя видеть, Куинн, – отвечает она.

Несмотря на мое внутреннее беспокойство, я улыбаюсь. Надеясь на что-то конкретное, на улики, которые помогут нам продвинуться в раскрытии этого преступления. Я чувствую себя пешкой на шахматной доске. Я хочу сделать следующий ход.

Она смотрит на меня.

– Я получила информацию о веревке, - говорит она, и я затаила дыхание.

- Прежде всего, она полностью сделана из джутового волокна. Во-вторых, это ручная работа. И самое главное – третье. Место, где она сделана, – она делает паузу для создания драматического эффекта, – Вена.

Мое дыхание становится прерывистым.

Куинн смотрит на нас, уперев руки в бока.

– Я что-то упускаю?

Да, Куинн. В этом деле ты упускаешь все. Но еще рано давать тебе подсказки. Я сосредотачиваюсь на том, что могу раскрыть.

Переложив мятый костюм под мышку, я лезу в сумку. Вытаскивая свой планшет, я выбираю последнюю электронную книгу на моей электронной полке, и вручаю девайс ему.

- Нужный абзац уже подчеркнут, – говорю я ему. Он читает вслух. – Она пытала их, связав их руки венским шнуром.

Голова Эйвери откидывается назад, ее шок очевиден.

– Тогда у Вас уже есть подозреваемый.

Возвращая мне планшет, Куинн усмехается.

– Да есть… Если брать в расчет четырехсотлетнюю мертвую графиню.

Эйвери переводит на меня вопросительный взгляд, но потом взмахивает рукой.

- Я знаю это не моя область. Ловить преступников – это ваша прерогатива, ребята.

Она передает папку в руки Куинна, обращаясь ко мне:

– Я надеюсь, ты не возражаешь, но я взяла на себя смелость провести собственное расследование. Мне просто было любопытно, зачем кому-то заказывать конкретную веревку, да еще в такой далекой стране как Вена. Это кажется не слишком практичным.

Куинн открывает папку и пробегает глазами по документу, лежащему внутри.

- Где ты это нашла? – говорит он.

В ответ Эйвери радостно улыбается.

- В Интернете. Простой поиск, это одна из первых ссылок. Довольно странно, тебе не кажется? Я не уверена, имеет ли это какое-то отношение к вашему делу, но решила, что это достойно упоминания.

От любопытства я подвигаюсь ближе к Куинну и заглядываю на страницу.

- Венский фестиваль веревок, – говорю я, взглянув ей в лицо.

- Это ежегодный фестиваль бондажа и фетишей, связанных с веревками. Я проверила, это довольно популярное событие. Для веревочных энтузиастов среди нас.

Я слышу ее голос все приглушеннее, мои мысли затягивают меня, цепочка начинает выстраиваться, связывая все аспекты вместе. Бондаж. Веревка. Подвес. Образ жертвы, подвешенной под потолком в доме, сливается с воспоминанием о прошлой ночи. Я слышу голос Куинна, но не могу различить его слова.

- Шибари, – говорит Эйвери, вырывая меня из моих размышлений. Вдруг моя грудь сжимается, словно в клещах, передо мной мелькают картинки, которые мозг складывает в единый паззл. - Это очень привлекательно, именно поэтому поклонники жесткого бондажа участвуют в мероприятии. Оказывается, существует целая субкультура внутри этого мира бондажа.

Она пожимает плечами.

– В любом случае, я подумала, что это может быть интересно. А может это и не связано с нашим делом вообще.

– Нет, это очень хорошо, Эйвери, – говорит Куинн, закрывая папку. – Отличная работа, детектив.

Она смеется.

- Я передам Интернету твои слова. – Ее взгляд задерживается на мне, и красивые черты лица искажает беспокойство – Сэди, ты в порядке?

Я привлекла к себе внимание, чего делать не стоило. Я быстро стараюсь предать своему лицу нейтральное выражение. И теперь оно спокойно, в то время как сердце почти выпрыгивает из груди. К горлу подступает желчь. Все, что я могу, это сосредоточиться на дыхании. Вдох. Выдох. Только дыхание. Вдох. Выдох.

- Я в порядке, - говорю я, кивнув. – Я еще поработаю с этой информацией. Спасибо, Эйвери. – Я пытаюсь уйти, но Куинн ловит меня за руку.

- Куда ты идешь? Машина вон там.

Он указывает в обратном направлении.

Эйвери обрывает этот допрос резкими словами.

- Меня ждет много работы, - она указывает в сторону квартиры.

- Я вернусь к тебе, как только смогу, – со слабой улыбкой в знак благодарности говорит Куинн.

Затем он переключает свое внимание на меня. Мрачные карие глаза внимательно оценивают. Я просто не могу быть здесь сейчас.

- Я думаю, мы должны разделиться, – сказала я.

На его лбу собираются морщины, он продолжает пристально с выражением настороженности изучать меня.

- Мы успеем больше, если ты поедешь проверять магазины с оружием, а я займусь этой новой зацепкой.

Он скрещивает руки на груди.

- Я бы не стал называть это зацепкой, Бондс. Что ты собираешься делать? Добудешь список всех участников этого фестиваля и будешь допрашивать их?

Не всех. Лишь одного.

- Это может быть не эффективно.

Я выдерживаю его непреклонный взгляд, стараясь придать себе уверенности, которую совсем не чувствую. Мои ноги ломит, словно все происходящие события давят тяжким грузом на меня.

- Мы не можем упускать из виду даже такие мелочи, Куинн. Убийца опережает нас. Еще два тела. У нас нет времени даже на этот спор.

Он тяжело вздыхает, явно выказывая свое раздражение. Смотрит вдаль, на надвигающиеся облака, предвещающие бурю.

- Да, хорошо. Ты права.

Взгляд Куинна снова направлен на меня.

- Я поговорю с оперативной группой, а ты держи меня в курсе обо всем, что узнаешь. Даже если ты думаешь, что это не важно, я хочу об этом знать.

- Хорошо, - говорю я.

Он продолжает пялиться на меня, как будто ему хочется что-то добавить, его глаза сканируют, словно он может разузнать весь поток мыслей, кружащих у меня в голове. Куинн ненавидит находиться в неведении. Но этот спутанный клубок мне нужно размотать самой.

- Тебя подбросить до участка? - спрашивает он, и я отрицательно качаю головой.

- Нет времени. Ты езжай, а я возьму свою машину. Моя квартира недалеко отсюда.

Как и квартира Колтона. Куинн наконец-таки избавляет меня от своего проницательного взгляда.

- Скинь мне этот отрывок, - говорит он, отворачиваясь и направляясь к машине.

В ту же секунду, как я становлюсь свободной от назойливого присутствия Куинна, я ныряю в переулок у соседнего комплекса, в голове уже нарисовался маршрут. Засунув костюм в сумку, я проверяю кобуру и достаю свой ЗИГ, отстегнув кожаную застежку. А затем прямиком направляюсь к человеку, у которого могут быть ответы на все мои вопросы. К человеку, чье неожиданное появление в моей жизни могло быть абсолютно не случайным. Мой желудок сжимается лишь от одной мысли о прошлой ночи...

Вспышка освещает темное небо, а за ней раздается громкий треск и затяжной грохот грома. Приближающийся шторм отвлекает меня на минуту, и я обхватываю себя руками, когда начинают падать первые капли. Я не могу думать о прошлой ночи. Не сейчас. Я профессионал. В данный момент я Агент Бондс, а не женщина, жаждущая прикосновений возможного серийного убийцы.


 Подвешивание