Мишель почувствовала неожиданный прилив нежности: отчасти из благодарности за подаренное наслаждение, но только отчасти. При виде блаженства на его лице она подумала — впервые за все время их отношений, — что он, пожалуй, и вправду может быть влюблен в нее.

Стив чуть приподнялся и пальцем провел по контуру ее губ.

— Милая моя, — пробормотал он. — Ты так сладко целуешь, Мишель…

Она рассмеялась, снова ощутив себя семнадцатилетней девчонкой. Впрочем, нет. В семнадцать лет она была влюблена в другого мужчину, и тот превратил ее из девушки в женщину. То, что она пережила сейчас, было иным, но, пожалуй, еще более впечатляющим.

В неожиданном приливе нежности она взяла в руку обмякшее орудие Стива, только что подарившее ей наслаждение.

— Ах ты мой бедный… — проворковала она. — Притомился, выбился из сил.

Стив откинулся на спину и захохотал во весь голос.

— Не могу поверить, что это говоришь ты! — сообщил он, вытирая слезы. — Неужели моя четырнадцатилетняя невеста выросла?

Мишель хихикнула — это она-то, никогда и нигде не позволявшая себе так глупо хихикать.

— Ты просто больной, тебе это известно? Возжелать школьницу-малолетку — это ж надо придумать такое!

— И не возжелал я тебя вовсе. Разве что совсем чуть-чуть. А в основном я тобою восхищался и преклонялся перед тобой, если на то пошло. Так что надо ли понимать твои слова так, что ты решила дать нашей попытке семейной жизни шанс?

— Если бы ты не подпоил меня в ресторане, ничего бы у тебя не вышло, — благодушно ответила Мишель. — Запомни только, что я не из тех, кто покорно будет плясать под твою дудку. У меня есть свое мнение, и я не собираюсь его скрывать в угоду кому бы то ни было, даже собственному мужу.

— Если бы ты не сказала этого, ты не была бы той Мишель Брадфорд, которую я выбрал в жены, — ухмыльнулся Стив. — Так что мир?

— Мир!

12

Со стороны может показаться, что на зиму цирк забирается в берлогу и погружается в спячку. На деле же зима — время активной работы. Во-первых, нужно кормить и дрессировать животных, ухаживать за ними, думать о приплоде. Во-вторых, ремонт и покраска. В-третьих, выплата пособий (половина зарплаты) рабочим, которые остались на зимней стоянке, а значит, и функционирование — пусть в свернутом виде — походной кухни. Кроме того, сразу же в конце сезона начинается работа по составлению программы гастролей на будущий год. Утверждаются сроки, подписываются контракты на будущие поставки, идет согласование с местными властями. Затем надо успеть починить или заменить брезентовые шатры, довести до кондиции аттракционы, заказать и получить новые костюмы, чтобы к весне, когда артисты соберутся для новых гастролей, они могли заранее их примерить.

А еще — нескончаемая бумажная волокита: заполнение налоговых деклараций, сверка бухгалтерских записей и выписанных чеков. Нужно подвести баланс, разобраться с бухгалтерией, а для этого — свести вместе бесчисленное количество концов, оставшихся от прошлого сезона.

В эту зиму большая часть бухгалтерии свалилась на плечи Мишель. Как ни задевала ее отведенная ей роль канцелярской крысы, в принципе такое решение было справедливым. По этой части она была дока, этому она училась в колледже. Зато она оставалась новичком в руководстве персоналом, в деле составления программы гастролей и вообще в тех вопросах, где требовалось глубокое и детальное знание всех особенностей циркового дела.

При всем этом она не чувствовала себя пятой спицей в колесе, и когда персонал начал на месяц раньше обычного собираться, она взяла за правило посещать еженедельные собрания, проводимые Стивом. Он терпеливо выслушивал жалобы и сообщения о тех или иных затруднениях, и Мишель вынуждена была отдать должное его такту, обходительности и способности прийти в итоге к решению, учитывающему интересы всех сторон в споре, — решению, которое разряжало ситуацию, даже если не вполне соответствовало тому, на чем настаивали жалобщики.

Что, однако, ее обижало — так это невозможность (как прежде) выдать до срока аванс, разрешить спор или приструнить зарвавшихся, не испросив предварительно согласия Стива. Правда, утешением оставались старые друзья, не изменившие ей, не переметнувшиеся к новому хозяину. Они то и дело заваливались к ней в Серебряный фургон, чтобы поболтать о старых временах, и Мишель скорее поощряла их визиты, чем препятствовала им, хотя на болтовню уходило немало драгоценного времени.

Напряженность в отношениях со Стивом росла, и к концу зимы единственным местом, где они отлично понимали друг друга, стала постель. После продажи дома мистера Сэма Мишель перебралась к Стиву, но не раз пожалела об этом. Даже вырученные за дом деньги — и те целиком ушли в фонд развития цирка. Какое-то время они вместе со Стивом питались в походной кухне, но разговаривать им было не о чем, и вскоре Мишель под любым предлогом начала избегать совместных с мужем трапез.

Стив обращался с нею безупречно вежливо, но настороженность по отношению друг к другу не давала сложиться подлинной близости между ними. Мишель усердно скрывала все свои обиды и претензии и довольствовалась таким существованием, воспринимая неожиданно удачную сексуальную жизнь как нечто отдельное от остальных ее отношений с мужем.

Если Стив и ощущал недостаток душевного тепла с ее стороны, он никак этого не показывал. Иногда во время завтрака или обеда она случайно ловила на себе его мучительно напряженный взгляд, и тогда ей становилось жаль и его и себя — но дальше сожалений дело не шло.

Объединенный цирк тем временем переживал период перемен. Темой года стали «Легенды Америки» и, к удивлению Мишель, Стив поручил ей подготовку костюмов. Подозревая, что это всего лишь подачка, призванная успокоить ее самолюбие, она тем не менее с головой ушла в работу: читала книги по истории театрального костюма, консультировалась с заведующими костюмерной частью и профессиональными модельерами, интересовалась соображениями той части труппы, которая осталась с цирком на зимовку, и выдала в итоге современную и практичную в употреблении серию цирковых костюмов.

Просмотрев эскизы, образцы материалов, пробные экземпляры, Стив бросил: «Славная работа, Мишель». И все. Поскольку предложений переделать что-либо не поступило, Мишель сделала вывод, что муж доволен. А вот она осталась неудовлетворенной. Отец в этом случае рассыпался бы в похвалах — быть может, и не вполне заслуженных, а Стив вел себя так, будто она всего лишь сделала то, что должна была сделать.

Вскоре после того, как на место зимовки прибыл для начала работы административный персонал, Стив созвал собрание в Серебряном фургоне. Он сообщил своим помощникам, что заказал новый красно-бело-голубой шатер для большой арены — оригинальный проект с огороженной ареной, четырьмя столбами-подпорками и двенадцатифутовым задником, — рассчитанный на большее количество зрителей. Заказаны были и палатки для остальных аттракционов, включая «Ноев ковчег» и детский зоопарк, — они тоже должны были быть выполнены в красно-бело-голубых тонах.

Состав побочных аттракционов значительно обновлялся. При том, что предполагалось взять лучшее из обоих цирков и добавить несколько новых механических аттракционов и ларьков для посетителей, следовало любыми способами сократить расходы. То, что проблемы обновления оборудования были переданы команде заместителей, Мишель не особенно удивило, но когда Стив объявил о своих планах коренного обновления транспорта, Мишель не стерпела. Она заговорила, выражая овладевшее большинством присутствующих непонимание происходящего:

— Но железная дорога — традиционный способ переезда и того, и другого цирка, — горячо восстала она. — Мы знаем, что в ней хорошего, что плохого, и каких неприятностей можно ждать. Держать целую армию грузовиков накладно — нам придется потратиться на их приобретение, на горючее, на вспомогательную технику. Кроме того, мы окажемся заложниками всех этих местных правил и ограничений на перевоз и переезд…

— Все эти вопросы уже проработаны, — нетерпеливо прервал ее Стив. — Пора уже кончать наш роман с железной дорогой. Положившись исключительно на автотранспорт, мы станем совершенно невависимыми — я, конечно, не говорю о погоде. Здесь мы по-прежнему бессильны. Мы сможем значительно расширить географию наших гастролей. Нам будут доступны курорты и центры развлечений, удаленные от железных дорог. А ведь есть и другие выгоды: не будет необходимости возиться с переездами от железнодорожных станций к месту размещения цирка, а значит, не нужны будут специальные грузовики и все эти вспомогательные рабочие и грузчики, не придется в день приезда и в день отъезда гонять служащих туда-сюда, из цирка к поезду и обратно.

«А еще отпадает необходимость в персональном пульмановском вагоне для директора цирка и его молодой жены», — подумала Мишель, а вслух сказала:

— Но нам потребуется несколько десятков грузовиков и масса прицепов для того, чтобы перевозить все наше имущество, людей и животных. Сколько машин нужно для транспортировки одних только трибун!

— Грузовики можно брать напрокат, чтобы не загромождать стоянку…

— А животные? Сколько прицепов потребуется для того, чтобы перевозить с места на место шестнадцать слонов?

— Животных будем сокращать, — спокойно сообщил Стив. — Лошади-тяжеловозы и рабочие слоны при современной технике не нужны. Что касается экзотической фауны, то она давно потеряла в глазах посетителей прелесть новизны. Животные уже не так интересны зрителям, как это было раньше.

Его слова прозвучали для Мишель как пощечина.

— Но какой же цирк без слонов?!

— Будут слоны. Просто не в таком количестве, — он нехотя взглянул на нее. — Если тебе угодно, мы оставим слонов из твоего зверинца, а наших продадим.

Мишель захотелось закричать, завизжать, сказать, что в гробу она видела его «планы», но Стив уже продолжил деловую беседу, обсуждая, как наилучшим образом организовать автоколонну и стоит ли приобретать передвижные туалеты усовершенствованного типа, чтобы не зависеть от допотопных и запущенных общественных сортиров.

Воспользовавшись тем, что ее молодой врач-ветеринар, выпускник университета, озабоченный тем, чтобы не потерять работу, начал задавать вопросы относительно своих функций, Мишель выскользнула из вагона.

Дождавшись, когда Стив вернется в фургон, она с порога накинулась на него:

— Большое тебе спасибо! По контракту ты обещал советоваться со мной по принципиальным вопросам, и я рада, что ты твердо держишь свое слово!

Стив прошел мимо, и Мишель понеслась за ним на кухню. Уперев руки в боки, она ждала ответа, а он тем временем спокойно ставил на плиту кофейник и доставал с полки чашки, сахарницу, ложки. Как и весь фургон, кухня несла на себе отпечаток характера хозяина — простота, рациональность и холостяцкая аккуратность. Сама Мишель не побеспокоилась о том, чтобы внести сюда хоть какие-нибудь изменения, объясняя свою нерадивость занятостью и, как она сейчас бы добавила, временным характером жилья.

— Ну? — не выдержала она наконец. — Тебе нечего сказать мне?

Стив повернул голову, и его ледяной взгляд заставил Мишель вздрогнуть.

— Заказ на грузовики оформлен год назад, когда еще и речи не шло об объединении наших лавочек. Год — минимальный срок для того, чтобы все провернуть. Кроме того, если бы я стал предварительно интересоваться твоим мнением и мнением твоих людей, мы бы ничего не смогли сделать до второго пришествия. Ты готова спорить из-за каждой заплатки, которую я распоряжаюсь поставить на самой последней из палаток.

— Но это несправедливо! — возмутилась Мишель.

Стив устало провел рукой по лицу.

— Извини, — сказал он, не поднимая глаз. — Я смертельно устал, Мишель. Может быть, поговорим обо всем завтра?

— А я хочу сейчас! Это что же выходит? Ты теперь будешь все решать, а задним числом милостиво сообщать мне о своих решениях?

— Ты все передергиваешь. Возможно, мне и следовало бы предварительно поговорить с тобой, но транспорт — это моя вотчина. Не вмешиваюсь же я в дела костюмерной, поскольку это твоя территория.

— Так вот почему ты свалил эту работу на меня, вместо того чтобы доверить ее, как обычно, костюмершам? Чтобы иметь повод не советоваться со мной по всем остальным вопросам?

— Я попросил тебя об этом лишь потому, что наши костюмерши не могут между собой ни о чем договориться. Я оставил Мэри потому, что она твоя старая приятельница, но ничего путного из этого не вышло. Одной из них явно придется уйти…

— И это, конечно, будет Мэри!

— Ей следовало бы уйти давным-давно, Мишель. И вообще у нас еще много балласта, от которого не грех освободиться.

— И уж, конечно, в твоей конторе его нет!