Татьяна Майстери - Мои глаза закрыты

– Помоги мне расстегнуть платье, пожалуйста.

Фил медленно подошёл ко мне и прикоснулся к застёжке. От его нежных рук сразу стало жарко, и, кажется, я покраснела. Парень медленно потянул вниз, и молния с жужжанием расстегнулась. Я пока не стала скидывать с себя платье.

– Подай мне, что ты там выбрал. И скажи, что это, – вновь попросила я, и Феликс подал первую вешалку.

– Это платье, – «обрадовал» меня парень.

Нет, я, конечно, люблю платья, но я проходила в этом коктейльном кошмаре дня 4, и мне надоело. Хотелось чего-то универсального, чтобы, как говорится, и в пир, и в мир, и в добрые люди.

Я быстро скинула с себя прошлую вещицу и быстро надела новую, благо, Фил мне уже расстегнул замок и помог в это платье влезть. Затем парень также осторожно застегнул молнию, и я повернулась к нему (насколько я могла понимать, где он вообще стоит) и покрутилась.

– Ну, как тебе?

– Ты…просто волшебная! – хрипло прошептал Феликс и заключил меня в крепкие объятия. Я такого от него не ожидала, но спустя несколько секунд колебаний крепко обняла в ответ.

– Это же благодаря тебе!

– Почему это? – не понял парень, и пришлось объяснять.

– Ну, это же ты выбирал платье.

– Ты и без него волшебная, Даша, – с насмешкой протянул кот, и я покраснела. Он решил меня больше смущать.

Мы с Филом выбрали мне ещё парочку летних вещей, и все они сидели на мне идеально. В итоге, мы решили взять всё: джинсовую юбку, красивый (по мнению Феликса) бежевый топ, пару джинсов, одну блузку, одну рубашку и целых три платья, ведь Фил никак не мог выбрать, какое на мне лучше смотрится. Мужчины!

Денег у меня с собой не было, и мне было страшно неловко, что Феликсу пришлось оплачивать мои покупки. Пусть он уверял меня, что я ему ничего не должна, я строго пообещала вернуть потраченные деньги.

Мы вышли из магазина довольные и счастливые. Кажется, точно такие же мы туда и заходили. Внезапно мой спутник остановился, и я вслед за ним сделала тоже самое. Сложно было не узнать приближавшегося к нам человека по его строгому и злому голосу. Джейсон ругал нас за побег и пребывал в полнейшей ярости.

– Я всё улажу, стой здесь, – шепнул мне Фил и отошёл куда-то со злым охранником.

Я надеялась, что они не подерутся. По наказу парня я стояла на месте и никуда не шла, ведь я бы во что-нибудь врезалась или заблудилась в этом торговом центре. Голосов кота и охранника я уже не слышала, зато со всех сторон доносились разговоры на самых разных языках мира.

Внезапно кто-то схватил меня за руку и силой потащил на себя. Я чуть не упала, но меня даже не придержали, пришлось нестись за непонятным похитителем. Я кричала, нервно озиралась по сторонам, но моего света не было… вокруг пустота, Феликса не было рядом.

– Отпусти! Помогите! Феликс, меня похищаю-ют!!! Спасите! – кричала я и пыталась вырываться из цепких лап незнакомца, но он оказался слишком сильным. От страха я совсем забыла, что кричать нужно на английском, чтобы хоть кто-то пришёл на помощь.

Но мы уже вышли на улицу. И сзади я, наконец, услышала громкие шаги и крики Феликса. Он звал меня и бежал за нами. Я попыталась укусить похитителя за руку, но он больно толкнул меня и грубо сказал: «Шевелись!» Человек был русским, отчего я растерялась и застыла на месте, а когда он дёрнул меня на себя, вновь чуть не упала. «Беги же ты,с…!» – мужчина выругался, а из моих глаз хлынули слёзы. Я услышала звук открывающейся двери машины. Это был мой последний шанс вырваться, и я стала сопротивляться изо всех сил. Но мужчина ударил меня по лицу, отчего на щеке остался красный след, и силой затолкал в автомобиль. Я лишь продолжала кричать и звать Феликса. Я надеялась, что он спасёт меня… но было слишком поздно. Мотор завёлся, и машина сорвалась с места. Я стучала кулаками по лицу, пока не поняла, что рядом со мной кто-то сидит. И этот кто-то резко развернул меня к себе и ударил по голове ещё раз. Кажется, сначала я крикнула, а затем отключилась. Меня увезли в неизвестном направлении.

У меня жутко болит голова, а перед глазами стоит тьма. Такое ощущение, что меня избили. И мне очень хочется, чтобы они завершили начатое – «чтобы не мучилась». Внезапно в моих глазах начинает что-то проясняться. Сквозь тёмную пелену я вижу силуэт, очертания человека. Я вижу папу, который идёт на меня. Он протягивает мне свою руку. Что я должна сделать? Я впервые не знаю. Зато отчётливо понимаю, что лежу на спине, на холодном бетонном полу. Меня окружают серые картонные стены, и несмотря на то, что они не настоящие, не кирпичные и не бетонные, они давят на меня. Ощущение, будто на меня наступили. Видимо, пробежала целая толпа, и мне кажется, что я превратилась в один сплошной синяк. Одна сплошная проблема, кажется так когда-то сказал папа… И вот сейчас он предлагает мне свою руку, свою помощь. А мне не хочется принимать её… пошёл он к чёрту со своей помощью! Внутри я уже не жилец. Хотя не могу сказать, что моё физическое тело находится в лучшем состоянии. Только сейчас я понимаю, что сзади отца стоит мама, которая, как и всегда, молчит. Она лишь вертит головой и прожигает меня презрительным взглядом. Она, очевидно, недовольна, что я вновь не слушаю отца, не принимаю его помощь. А я с трудом приподнимаюсь на локтях и осматриваюсь. Голова раскалывается, я хочу ослабить боль, но лишь хватаюсь за неё, будто заглушу этот ужасный звон в ушах руками. Я чувствую на своих волосах что-то липкое и тёплое, что их спутало и превратило, наверное, в «гнездо». Я с удивлением смотрю на свою руку и вижу алую кровь. Она меня ничуть не пугает, даже не волнует. Я улыбаюсь, ведь я что-то чувствую. Я чувствую Его приближение.

И действительно, в этот момент моего папу толкает кто-то сзади. А я отчего-то вновь погружаюсь в тёмный туман, затмивший мне глаза. Я не могу увидеть Его, но всё равно счастлива.

– Даша! Даша! – впервые Его голос такой встревоженный. Обычно Фил всегда спокоен, но не сейчас.

Я хочу подняться на ноги, но моя голова так сильно болит… я не могу. Кажется, в этой жизни я вообще ничего не могу. Словно маленький ребёнок, я держу за руку кого-то сильного и большого, зная, что он обязательно мне поможет. Неужели я сама совсем ничего не могу? Это обидно…

– Нет, солнышко, не вставай! Господи, иди сюда! Иди ко мне…, – Фил останавливает меня.

Он усаживает меня обратно, на холодный пол, а затем кладёт мою голову себе на колени. Странно, что моя кровь его пугает, ведь мне до неё до лампочки.

– Слышишь, солнышко? Я здесь, я с тобой, – продолжает шептать Феликс успокаивающим голосом, будто вводит меня в транс. Но мой отец вечно всё портит.

– Не стоит, Феликс, я сам ей помогу. Дарья, вставай! Пойдём, Даша, нас ждут!

Интересно, а когда я умру, папа тоже скажет мне вставать и идти с ним, ведь он-то мне не разрешил ещё умирать. Даже интересно, как человек может настолько не понимать своего ребёнка. Хотя и я его порой не понимаю. Да что там порой! Мы же совсем не знаем друг друга. Вот только ему это странным не кажется.

– Нет, я сам помогу ей! Ей нельзя вставать, у неё же кровь! – начинает спорить Феликс.

– Ничего страшного, это просто пробитая голова, ничего страшного! Мой врач осмотрит ей, в конце концов, это моя дочь!

– Я не отдам её вам! Я никому её не отдам! – мне кажется, голос Фила стал хриплым. Он весь дрожит!

– Дарья, вставай! Пойдём со мной, сейчас же! – голос отца сорвался на уже привычный для меня крик.

В какой-то момент мне надоели эти крики, эти вечные споры и недопонимания. Я прохрипела:

– Замолчите оба…

И всё исчезло. Нет, серьёзно, вокруг меня всё растворилось. Пропал Феликс, улетели куда-то родители. И даже странная картонная комната с холодным полом. Я повисла в пустоте, зато мои глаза смогли открыться. Ноги, наконец, ощутили пол. Единственное, что не исчезло – моя боль и кровь. Всё плохое всегда остаётся дольше, чем хорошее. Не удивлюсь, если Рай когда-то существовал, но теперь его нет, а есть лишь сущий Ад, который не несёт ничего хорошего.

Мне кажется, или с небес пошёл дождь? Да, так и есть. Я стояла на какой-то полянке в лесу. Вокруг ни души, лишь высокие извивающиеся деревья, да чёрные вороны. Они все смотрели на меня, а я – на ночное, усеянное звёздами небо. Почему-то меня не волновало, где я находилась. В тот момент я подумала: «О, а вон – большая медведица». И эта мысль заставила меня улыбнуться. Было ясное, безоблачное небо, но откуда-то пошёл дождь. Он усиливался с каждым дуновением холодного ветра, смывая с меня абсолютно всё. Я ничего не могла понять. Этот дождь стирал мою память. В какой-то момент я забыла, как меня зовут…

Неужели этот сон повторяется снова? У меня жутко болит голова, кажется, она сейчас взорвётся. И всё тело болит. Как обычно, у меня всё болит, вплоть до души, до сердца. Хотя нет, вру. Сердце как раз-таки спокойно. Оно бьётся размеренно, в определённом ритме, не превышая восьмидесяти ударов в минуту.

– Алё, вставай! Давай-давай, шевелись! – внезапно кричит кто-то мне прямо в ухо, и я дёргаюсь.

В глазах темно, как и обычно. На этот раз ни папы, ни мамы, ни Феликса рядом со мной нет. Только мужчина с очень грозным голосом. Кажется, он хочет, чтобы я встала. Но я не могу, я даже не знаю, где здесь что находится. А где я нахожусь? Сплошные загадки, но отвечать мне никто не собирается. Придётся самой.

Я с трудом поднимаюсь на ноги, шатаясь из стороны в сторону, как человек, пробывший в запое месяца два. Я держусь за голову, будто боясь, что она всё-таки взорвётся, а на каждое движение и шаг отзываюсь тихим стоном.

– Пошли за мной. Он не любит ждать, – говорит мужчина уже более спокойно. Наверное, потому что я его безукоризненно слушаю и делаю так, как он скажет.

К сожалению, все любят власть. Она, словно бриллиант, переливается на солнце, блестит и манит к себе. Вот только достать эту драгоценность могут не все, а кому-то порой хватает и одной секунды, просто подержать камень в руках. А затем им нужно уже больше, в два раза больше. Люди с ума сходят от желания управлять другими. Все мы в детстве играем в куклы. А затем игра превращается в жизнь, в реальность. И что поделать, куклы нам нужны уже побольше, да пореалистичнее…

– Я не вижу вас, – тихо говорю я, боясь гнева этого мужчины. Но идти действительно не могу.

Грозный и, возможно, грузный мужчина надвигается на меня, а я вся сжимаюсь и складываюсь пополам. Сейчас он ударит меня, вот сейчас… нужно немного потерпеть. Он замахнётся и…

Но этого не происходит. Мужик молча берёт меня за руку и ведёт в только ему понятном направлении. Я молчу, подстраиваюсь под его шаг, стараюсь не запинаться на ровном месте, хоть ноги и заплетаются. В голове играет «Самый дорогой человек». И зачем мой мозг решил именно сейчас вспомнить эту песню? Не понятно…

Вместе с этой песнью мне в голову лезут ещё и некоторые умные мысли. Когда-то нужно останавливаться и подумать обо всём. Нельзя жить в вечном водовороте событий, совершенно его игнорируя. Так можно послать на три буквы всю свою жизнь и, в итоге, прожить её слишком быстро, второпях. Порой нужно просто остановиться и подумать: всё ли ты правильно сделал? Может быть, не нужно было торопиться? Может, нужно что-то исправить? Да, очень часто с нами случается такое, когда исправлять ошибки слишком поздно. Мы плюём на них, как на очередную двойку в дневнике и продолжаем жить дальше. И это, наверное, правильно, если не задело ни тебя, ни твоих близких, ни кого-либо ещё. Но если есть другой человек… и ты, торопясь, не признался ему в чувствах, не извинился за что-то, за что-то не поблагодарил… ты убежал. Ты просто убежал дальше, в «свою» жизнь, задев при этом другого. А может, и самого себя. А вдруг он мог стать кем-то важным для тебя? Не нужно бежать. А если ты так сделал, то найди силы остановиться, хотя бы на минуту. Подумай…

Меня завели в какую-то комнату, дверь которой противно скрипнула и захлопнулась. А может её кто-то и закрыл, я этого знать не могу. На удивление, пахло тут горьковатыми мужскими духами. Дорогие, возможно, немецкие. Так это немцы меня похитили? Вторая мировая вроде закончилась…

Меня посадили на какой-то жёсткий, кажется кожаный диван. И рядом уже кто-то был.

– Здравствуй, Вишенка моя, – прошептал голос у меня над ухом. Я почувствовала дыхание на своей коже.

Этот шёпот был мне уже знаком. Я даже знала, как выглядит этот человек прямо сейчас. Безумный взгляд, светлые густые волосы, модная стрижка, и не менее модный классический костюм, которые носят только богатенькие детки. Вот только гонщиков в таких я никогда не видела. Этот был единственным в своём роде.

– Помнишь меня? – парень продолжал издевательским тоном шептать мне на ухо. Он откровенно лапал меня, трогая за спину, за талию, но в его руках было что-то ещё. Что-то острое…