Татьяна Майстери - Мои глаза закрыты

Ещё не до конца осознав, где нахожусь, я тру глаза. Как будто это поможет им вновь заработать! Вспомнив обо всех событиях, что со мной произошли за какие-то два дня, я откидываюсь обратно на подушки. Кажется, что это всё происходит не со мной. Будто во сне я проживаю темноту в глазах. Кстати, сквозь эту темноту можно разглядеть некие блики или пятна, не знаю, как их назвать. Может, это очертания мебели в моей комнате, и я их вижу? Надежда во мне загорается, но я указываю её рукой на выход. Отныне я не вижу, и нет тут никакой магии, во мне не открылись внезапно неведомые силы экстрасенса. Я просто обычная девчонка, лишённая зрения…

Вспомнив, что вчера даже не переоделась, я решаюсь встать с кровати. Это даётся нелегко, так как я не знаю, где пол и пытаюсь нащупать поверхность ногой. Так, вроде бы я крепко стою на ногах. Теперь нужно кого-нибудь позвать.

– Ма-ам! – кричу я так громко, что после этого заливаюсь хриплым кашлем.

Конечно, это не самый лучший способ кого-нибудь позвать на помощь, так как дом огромный, и здесь сплошь и рядом стоит звукоизоляция. Но другого выхода у меня нет, кнопки в телефоне я, увы, не вижу! Наверное, сейчас я похожа на бомжа с улицы, который не ел неделю, а то и две. Волосы у меня грязные и спутанные, одета в непонятно что. Я действительно даже не знаю, что на мне сейчас надето! И лицо у меня сейчас, наверное, больше похоже на бледную поганку!

Дверь в комнату приоткрывается, оповещая меня об этом тихим скрипом. По звуку каблуков я понимаю, что мама меня всё-таки услышала. Кажется, я стою посреди комнаты, смотря своим затуманенным стеклянным взглядом в пустоту. Выглядит, наверное, жутковато…

– Даша, ты звала меня? – спрашивает мама, её голос доносится где-то совсем рядом.

– Да… поможешь мне переодеться? – просить о таком маму было очень неловко, но деваться было некуда.

– Конечно! – восклицает она и, стуча по полу каблуками, направляется к шкафу.

Я стаскиваю с себя что-то на подобии футболки, а затем стягиваю джинсы.

– Вот, это жёлтое платье с серебряным поясом. Наденешь?

Я застываю на месте. Она что, с ума сошла? Какое платье!

– А проще ничего нет? Джинсы, например…, – я недовольно фыркаю и отворачиваюсь, сама не знаю в какую сторону.

– Ну, ладно…, – голос мамы кажется мне расстроенным, отчего я чувствую себя ужасным человеком. Мы с мамой такие разные, а я даже не пытаюсь узнать её ближе. Возможно, у нас с ней много общего…

Мама долго ковыряется в шкафу, не говоря мне ни слова. Наверное, и правда обиделась. Мне хочется подойти к ней, утешить, извиниться. Но я продолжаю сидеть на месте, повесив голову.

– Наденешь чёрные джинсы и тёмно-красную футболку? – спрашивает мама спустя некоторое время своей возни. От её встревоженного и тихого голоса я вздрагиваю.

– Да, спасибо! – пытаюсь быть искренней и поблагодарить от души, но получается лишь невнятное словосочетание, которое будто само собой вылетело из моих уст.

Пока я переодеваюсь, мама всё время стоит рядом, но не решается заговорить. Я чувствую, что она хочет сказать мне что-то важное, но в голове, наверное, прокручивает идеальный диалог.

– Там вчера мальчик приходил, Саша, – начинает мама, и я застываю на месте. Теперь я вся внимание, – он узнал, что произошло. И сказал, что больше не хочет иметь с тобой ничего общего. Мне так жаль, милая…, – голос мамы понемногу сбивает обороты, и под конец превращается в еле различимый шёпот.

– Ты врёшь! – кричу я, но по щекам уже бегут горькие слёзы.

Неужели он мог бросить меня? Из-за этой грёбаной аварии! Нет, я в это не верю! Он любил меня…или нет? Знала ли я это на сто процентов? Нет, ведь я не могла заглянуть ему в самую душу…

– Даша, это правда! Я тебе не вру! – кричит мне в ответ мама, задыхаясь на каждом слове.

Закрываю лицо руками и опускаюсь на кровать. Такого не могло произойти! Крыс не мог меня бросить… кажется, у меня случается самая настоящая истерика…

– Мам, возьми мой телефон. Он остался в тех джинсах…, – прошу я женщину, заранее зная, что делать.

Конечно, я преувеличиваю. Что делать в подобной ситуации я никогда не знала. Просто брала свою любимую машину и уезжала. А что делать сейчас? У меня перед глазами был лишь один вариант, и тот мог не сработать.

– Взяла…, – дрожащим голосом оповестила меня мама.

– Набери Юлю, пожалуйста! – умоляющим голосом прошу я, глотая слёзы. Голос срывается то на шёпот, то на рокот, то на дрожащее безумие души, которая хочет вырваться из тела и улететь далеко на свободу.

Мама выполняет мою просьбу и включает громкую связь. Раздаётся громкий гудок, заставляющий меня вздрогнуть. Затем второй…а после третьего подруга всё же берёт трубку.

– Да? – мы с мамой слышим сонный голос Юльки.

– Юль, привет… ты можешь сейчас приехать? – мой хриплый голос сразу выдаёт плохое состояние.

– Ой, Даш, сейчас не могу… у тебя там что-то серьёзное? – а по моему голосу не слышно?

– Меня Саша бросил…, – говорю я и сама же заливаюсь слезами от того, что сказала. Теперь голос срывается на хрипло-ревущий.

– Ой, Даш…мне так жаль! Но я не могу сейчас, я очень занята! Давай я вечером приеду? – говорит Юлька, а на заднем плане слышится чей-то мужской голос.

– Ладно, – я глотаю комок, застрявший в горле.

Подруга отключается. Она повергла меня в ещё больший шок, чем Саша. Какие же они оказались твари…все вокруг! И как я раньше этого не замечала? Юля развлекается с очередным парнем, плюнув на страдания лучшей подруги. Саша, узнав о моей потере зрения, просто помахал ручкой и кинул! Отцу откровенно плевать, что мне там не нравится, и от чего я там страдаю. А мама… Мама, пожалуй, единственный человек, которому на меня не плевать. Хоть и иногда, но всё же она заботится обо мне.

– Не расстраивайся, милая… Юля всегда была плохой подругой, просто ты увидела это только сейчас! – шепчет мне мама, нежно поглаживая по плечу.

Слёзы из глаз всё льются и льются, даже не думая останавливаться. И тут в моей голове появляется ещё один человек, способный поддержать меня.

– Набери Машу, пожалуйста! – умоляю я маму вновь, и она без вопросов делает то, что говорю.

Маша берёт трубку с первого гудка, отчего моё сердце буквально оттаивает.

– Даша? – из трубки донёсся милый и звонкий голос Маши.

– Привет, Маш… сможешь приехать ко мне прямо сейчас? – объяснять что-то по телефону мне совсем не хочется, тем более что новая знакомая сейчас откажет мне. В этом я не сомневаюсь!

– Конечно, через сорок минут буду! – восклицает Маша, её голос становится встревоженным.

Я буквально раскрываю рот от изумления. Пожалуй, эта девушка самый добрый и самый лучший человек, которого только можно сыскать на свете. И мне даже жалко её, ведь я далеко не такая… А она готова мне помочь в любое время дня и ночи, пусть мы и знакомы один день!

Девушка отключается, а я на моих губах растягивается грустно-радостная улыбка. От мысли, что приедет Маша, мне сразу становится легче. Юлька бы непременно потащила меня в клуб искать нового парня, дабы отомстить теперь уже бывшему. И я нисколько не преувеличиваю, такая ситуация уже случалась! Тогда мы с Сашей очень сильно поссорились, и я уже думала, что мы расстались… Вот только из-за Юлькиной идеи мы действительно чуть не разошлись!

– А что это за девочка была? – спрашивает мама, и я чувствую в нотах её голоса улыбку.

– Это, мама, был ангел…

Мама уходит из комнаты, оставляя меня совершенно одну. Её можно понять, она никогда не умела утешать людей. Наверное, данная черта у меня в неё. Я сижу, уставившись в одну точку, а слёзы из глаз, кажется, льются сами по себе. Сейчас мне бы очень пригодилось умение видеть…перед глазами не стояли бы картинки Саши и меня, наших гонок и чувство счастья от любви. Саша растоптал меня окончательно своим поступком…

Не знаю, сколько я так просидела, но мне не хотелось ничего делать. Я не хотела ложиться на кровать, растянувшись на ней, и «смотреть» в потолок. Точно также я не хотела вставать с кровати, громить свою комнату и кричать, как сумасшедшая. Наверное, в каком-то смысле такой я и была. Ненормальная, обезумевшая, сидящая на кровати, будто зомби. Мои серые зрачки сейчас были, наверное, ужасны: стеклянные, пустые, как у трупа…

Хотя, даже у трупа они выражают страх, боль, какие-то чувства и эмоции, которые человек испытал перед смертью. А что у меня? Пустая жизнь и опустевшая комната души, похожая на больничную палату…

За этими размышлениями меня и застала Маша. Дверь скрипнула, и чьи-то глухие шаги раздались по комнате, а за ними – стук каблуков мамы.

– Даша, тут к тебе Маша приехала… Много не пейте, хорошо? Мы с папой поедем по делам, а к тебе должен приехать мальчик, ну, приглядеть за вами, – тихо сказала мама, и её голос каким-то смутным эхом раздался в моей голове.

– Хорошо, мам, – хриплым голосом прогнусавила я и кивнула в знак подтверждения своих слов.

Дверь вновь скрипнула и захлопнулась. Маша опустилась рядом со мной на кровать и положила маленькую ладонь на моё плечо.

– Даш, мне так жаль…, – девушка сказала, казалось бы, банально и просто, но в её звонком голосе было столько сожаления и искренности, что звучала фраза действительно успокаивающе.

– Спасибо, что приехала…, – прошептала я и опустила голову в руки, слегка взъерошив волосы.

Мы с минуту сидели и молчали, отчего в воздухе возрастало напряжение и неловкость. Как вдруг Маша вскочила с кровати, тем самым напугав меня, и я тоже вздрогнула. Обратила взор в предполагаемую сторону звука.

– Так, подруга! Хватит грустить из-за всяких мудаков, я тут, между прочим, вина нам привезла! – девушка говорила так ободряюще и задорно, что я тихо рассмеялась.

Встала с кровати вслед за Машей и попыталась нащупать новообретённую подругу. Девушка сама взяла меня за руку, чтобы я смогла понять, где она. С этой девушкой было так легко и хорошо, что я невольно расслаблялась всем телом. Она вызывала у меня только доверие, и это немного пугало. После всего произошедшего доверять людям было сложно. Даже собственным родителям…

– Спасибо тебе! – в сердцах воскликнула я и стиснула Машу в объятиях так крепко, что девушка ойкнула.

Поначалу она стояла столбом от неожиданности, но потом обняла меня в ответ и прошептала в ответ: «Это пустяки!».

Но я так не считала. То, что делала для меня Маша, было совсем не пустяковым делом. Это была бесценная поддержка и забота, которой не могли дать мне даже родители! А учитывая факт того, что Маша меня едва знает, оказанная помощь была чем-то уникальным и невозможным. Мне очень хотелось отблагодарить подругу. Вот только я не знала как…

– Хватай вино, и пойдём! – воскликнула я и потащила девушку за руку.

Маша только и успела схватить бутылку с прикроватной тумбы и поволочься за мной. Вот только я ещё не могла ориентироваться в доме так, чтобы идти самой. Поняв это, Маша остановила меня где-то у лестницы.

– Стой. Давай ты будешь говорить, куда идти, а я поведу?

Я с благодарной улыбкой кивнула девушке. Не знаю, видела они или нет.

– Сейчас мы на втором этаже, нам нужно спуститься по лестнице на первый, – объяснила я, а девушка осторожно пошла вперёд, держа меня за руку, как ребёнка.

И тот факт, что Маша просто так водилась со мной, как с маленькой, был удивителен. И девушка при этом не раздражалась на мою неосторожность, когда я оступалась или шла не туда, чуть не снося драгоценные предметы на своём пути. Маша, казалось, не умела раздражаться, а уж злиться – и подавно! И с каждой минутой, проведённой в её компании, я понимала – я не достойна этого прекрасного человека. Я такая же богатая стерва, как та же Юлька. Я могу вести себя отвратительно, опускаться в глазах хороших людей до плинтуса, и меня всегда будут обсуждать за спиной. Но мне не хотелось прекращать общение с новой подругой из-за самой себя. И это тоже было плохо, показывало мою эгоистичную сторону.

Мы с Машей с горем пополам спустились по крутой лестнице вниз и остановились. Девушка не знала, куда идти дальше.

– Дальше поворачивай налево и иди прямо, пока не упрёшься в большую белую дверь, – вновь пояснила я.

Маша без вопросов повернула налево и потянула меня за собой. Она управляла не собой, а мной: за руку тянула от встречных маминых ваз, которые я могла снести, от тех же маминых статуэток и комнатных фонтанов, которых в нашем доме было очень много. Наши шаги глухим эхо раздавались по пустому особняку, отчего создавалось ощущение, что мы с Машей остались одни во всём мире.