Джоанна Линдсей - Мой единственный

Джорджина порывисто развернулась.

– Из-за безосновательной ревности ты хочешь запретить мне отправиться в столь интересное путешествие?

Золотистые брови снова взметнулись вверх.

– Безосновательной?

– Но…

– Сегодня ты многого добилась, Джорджина. Я согласился помочь этому мерзавцу. Не испытывай судьбу.

Жена неохотно кивнула.

Джеймс смягчился настолько, чтобы добавить:

– Ты ничего не упустишь, дорогая. Я не намерен требовать его освобождения без должных документов, подтверждающих, что закон на нашей стороне. Все – на борт! И быстро! Мы вернемся через несколько дней.

Вечером Джулии пришлось повторять слово в слово все, что сказал Джеймс Мэлори, чтобы заверить отца в своем скором возвращении. Она терзалась чувством вины, признаваясь отцу в том, что действовала за его спиной. Джулия рассказала, как лорд Менфорд поступил с Ричардом, а также о его предсказаниях будущего краха благополучия семьи Миллеров. Граф позаботится, чтобы скандал и его тяжелые последствия не замедлили пасть на их головы.

– Прости, – закончила Джулия. – Я привыкла принимать решения, не обсуждая их с кем бы то ни было, а это нужно было сделать немедля. Я все устроила. Лорд Мэлори согласился помочь. Его судно отплывает со следующим отливом со мной на борту.

– Зачем тебе это?

– Я не собираюсь допустить, чтобы коварство графа Менфорда было вознаграждено. Нужно найти способ разорвать договор, не позволив графу навредить нашим коммерческим интересам и очернить доброе имя нашей семьи. Бегство вполне соответствует интересам Ричарда, но не моим. Я помогу Ричарду выйти сухим из воды в той мерзкой ситуации, в которую он угодил благодаря стараниям отца. После этого он будет обязан мне и поможет найти выход из нашего затруднительного положения.

– Тебе только это нужно?

– Да… конечно.

Почему же она покраснела, когда произнесла это? Джулия не знала, а отец, должно быть, не заметил.

– Ты действительно повзрослела, дорогая, – только и вымолвил он.

Вот только Джулия отнюдь не чувствовала себя взрослой, когда три дня спустя стояла на палубе «Девы Джордж». Бескрайний океан, окружавший судно, заставил бы кого угодно чувствовать себя маленькой и ничтожной. Судно с заключенными казалось маленькой точкой на горизонте.

Джеймс и Дрю заметили его прошлой ночью. Они могли бы догнать судно и раньше, но в ночь отплытия, пересекая Ла-Манш, судно попало в шторм. Корабль Джеймса стал необычайно быстроходным: накануне тот распорядился снять все орудия. Скорость была жизненно важна. Они знали, что судно, перевозящее каторжников, покинуло порт Лондона всего за два дня до того, как «Дева Джордж» проделала то же самое, а не за неделю, как они прежде полагали. Вообще-то суда, перевозящие каторжников, могли стоять у лондонских причалов неделями, даже месяцами, пока не заполнялись осужденными.

Джеймс настоял на том, чтобы подождать до утра и только тогда нагонять судно. Никто не стал с ним спорить, ибо его доводы были весьма основательны. Джеймс не желал, чтобы сонные британские офицеры принимали решения в спешке. Это могло бы привести к никому не нужному конфликту.

Габриэлла подошла к Джулии, когда «Дева Джордж» набирала скорость, гонясь за судном с каторжниками. Габриэлла ничего не сказала, но Джулия почувствовала ее поддержку. Она опасалась, что они найдут Ричарда слишком больным, измученным невыносимыми условиями. Вдруг он не протянет и двух дней после освобождения, и они не смогут поговорить?

Не понимая, зачем делает это, Джулия вдруг принялась рассказывать своей новой знакомой о женихе. Что бы им ни рассказал Ор, то была версия событий, изложенная с точки зрения Ричарда… Она вовсе не пыталась изобразить себя безупречной… Нет, ни в коей мере… Ее вспыльчивость и высокомерные, ядовитые реплики Ричарда образовывали в прошлом крайне взрывоопасную смесь. Они оба были виноваты, что не смогли поладить друг с другом.

– В прошлом у меня был ужасный характер, – призналась Джулия, завершая рассказ. – Ричард всегда знал, как меня посильнее задеть.

– А с тех пор в вашем характере что-то изменилось?

Джулия засмеялась.

– Не знаю, вот только после нашей последней встречи с Ричардом до его бегства не помню, чтобы хоть раз закатывала настоящие истерики. Но при мысли о нем меня всякий раз охватывал гнев, поэтому я выбросила его из головы, перестала вспоминать.

– Совсем не похоже на Ричарда, которого я знаю, – сказала Габриэлла. – С первой нашей встречи он всегда казался мне непринужденным и обаятельным малым, любящим веселиться и шутить в кругу товарищей. Кажется, не в его характере относиться к чему-то серьезно.

Слушая это, Джулия чувствовала, как на нее накатывает волна грусти и ощущение собственной вины. Неужели она лишила Ричарда радости жизни, когда они еще были детьми? Она уже успела мельком узнать в нем того человека, который был столь небезразличен Габриэлле, – веселого, обворожительного незнакомца, с которым Джулия встретилась на балу, не подозревая, кто перед ней. Галантного мужчину в отеле, который, несмотря на боль, прогнал пчелу. Смеющегося грубияна на постоялом дворе, который толкнул ее на постель и страстно поцеловал… Этот мужчина очень сильно отличался от прежнего Ричарда.

– Вы правы, мы будто говорим о двух разных людях, – тихо ответила Джулия. – Ни на одной из наших встреч в прошлом я ни разу не видела его улыбающимся. А вот фыркал и хмыкал он частенько.

– Удивительно, как сильно человек может измениться всего за несколько лет, – произнесла Габриэлла.

– Конечно, много лет пролетело с тех пор, но мне кажется, нужно принять во внимание сопутствующие обстоятельства. Вы познакомились с ним, когда все его беды оставались позади. Избавившись от влияния отца и угрозы нежелательного для него брака, он, полагаю, обрел душевный покой и стал таким, каким мог быть прежде, если бы не влияние отца-тирана. Уверена, что как только все останется позади, Ричард снова станет человеком, которого знаете вы.

– Но вам тоже было непросто. Ведь угроза нежеланного брака тоже висела у вас над головой.

– Когда мы были детьми, все казалось не так уж плохо. Как только я возвращалась домой после очередного визита к графу или Ричард уезжал домой, моя жизнь становилась обычной, и я была вполне счастлива. Только достигнув брачного возраста, я начала тревожиться о своем будущем. Я хочу детей и настоящего мужа, хочу любви.

– У вас есть кто-то на примете?

Джулия горько рассмеялась.

– Я помолвлена с самого рождения с сыном лорда. Все это знают. Знакомые мужчины обращались со мной так, словно я уже замужем. Я только собиралась искать мужа. Прошло много времени с момента его исчезновения, и я обратилась в суд с просьбой признать Ричарда мертвым. Но тут он явился собственной персоной и помешал мне.

Габриэлла вздрогнула.

– Какая печальная история… Ричард никогда не доставлял мне серьезных хлопот, пока не увлекся замужней женщиной. Но все эти прегрешения ничто по сравнению с высылкой на каторгу, расположенную на другом конце мира. Кто бы мог подумать, что на такое способен родной отец! – вздохнула Габриэлла. – Не удивлюсь, если окажется, что Джеймс прав: лорд Менфорд, возможно, не настоящий отец Ричарда и так жестоко обращался с ним в детстве, потому что ему пришлось принять и воспитывать бастарда жены.

– Полагаете, граф таким образом мстил жене? Вымещая свою обиду на мальчике, наказывал Ричарда за ее грехи?

Габриэлла кивнула.

– Это все объясняет. Отец не может быть настолько жесток, если, конечно, он не безумен.

– Нет, он не безумен. Будь это так, граф не смог бы столь искусно скрывать свое безумие под маской здравомыслия.

– Ор говорил, что Ричард ненавидит отца. Не сомневаюсь, что сам он предпочел бы быть бастардом.

– Это все равно не спасет нас от того положения, в котором мы оба очутились, – сказала Джулия. – Даже если мы без обиняков выскажем это графу в лицо, он все равно откажется разорвать этот гнусный договор. Согласно букве закона, Ричард носит его фамилию и обязан выполнять условия брачного договора, законнорожденный он или нет.

– Пора спускаться вниз, леди, – сообщил Дрю, подходя к жене и обнимая рукой ее за талию. – Конечно, невеста и друзья жениха имеют полное право ожидать наверху, пока его освободят. Но Джеймс не хочет, чтобы женщины на верхней палубе отвлекали.

– Судно вышло из Англии в море всего пять дней назад, – фыркнула Габриэлла, глядя на мужа. – Вряд ли они успели так изголодаться по женщинам.

– Собираешься спорить с Джеймсом?

Габриэлла засмеялась.

– Это безнадежно. Пойдем, Джулия. Надо дать время Ричарду привести себя в порядок, прежде чем он будет готов с нами встретиться. Не сомневаюсь, что он только об этом и будет думать после недели, проведенной в трюме. Ричард весьма щепетильно относится к своей внешности. Он может одеваться в рванье, но эта рвань должна быть чисто выстирана. Я всегда считала это несколько странным, просто не знала, что он – сын лорда. Теперь я многое понимаю. Аристократы всегда придают слишком большое значение своей внешности.

Джулия наконец поняла, как мало знает о человеке, с которым была помолвлена всю жизнь, но ей пришлось согласиться с замечанием Габриэллы. Она не припоминала, чтобы когда-либо видела Ричарда растрепанным или не в идеально чистой одежде. Возможно, это граф воспитал мальчиков так, что они не смели пачкаться?

Их судно почти нагнало корабль с каторжниками, но Джулия так увлеклась разговором, что даже не заметила этого. Внезапно девушку охватило сильнейшая тревога.

– Я очень рада, что вы уверены в благополучном исходе нашей экспедиции, – сказала она супругам.

– Не беспокойтесь, – ответил Дрю. – Я не знаю другого человека, который умел бы так искусно выкручивать руки, как Джеймс Мэлори.

Джеймс подозвал к себе Дрю перед тем как перебраться на транспортное судно. Он приоделся к подобному визиту должным образом. Обычно Джеймс не слишком заботился о том, чтобы походить на истинного лорда, обычно, но только не сейчас. Хотя его белоснежный шейный платок был не слишком дорогим на вид, зато безупречно скроенный темно-желтый сюртук сидел просто идеально, сапоги сверкали на солнце, а жилет был сшит из тончайшего шелка.

– Вы пойдете со мной, – распорядился Джеймс. – Если капитан станет отрицать свое участие в этой афере, кто-то, знающий Ричарда, должен будет спуститься в трюм и найти его среди каторжников.

– Полагаю, вам это занятие не по вкусу?

– Дело не в том, что мне нравится или не нравится, янки. После того как я сумею доказать всем свое высокое происхождение и могущество, капитан найдет вполне естественным, если я откажусь спуститься вниз, поручив эту миссию слуге Ричарда. Вонь, знаете ли. Там, должно быть, царит жуткий смрад.

Дрю проглотил рвущийся из груди смех.

– Значит, мне отводится роль слуги, который не может позволить себе излишнюю брезгливость?

– Совершенно верно, и больше ни единого слова, иначе вы можете выдать свою национальность.

– Пустяки, – улыбнулся Дрю. – Из американцев выходят столь же прилежные слуги, как из англичан.

– Возможно, однако английский лорд даже под страхом смерти не согласится взять в услужение американца.

Это была старая шутка. Джеймс так привык называть американцев варварами, что никогда бы не признался в обратном. Дрю же за долгие годы свыкся с подобными высказываниями, поэтому давно не обращал на них внимания.

Капитан не встретил их на палубе, но «гостей» проводили в его каюту. Таким образом капитан, видимо, пытался показать, кто хозяин на корабле.

Впрочем, напыщенность капитана мгновенно испарилась, стоило лорду представиться:

– Джеймс Мэлори, виконт Райдинг. Вы хорошо поступили, приняв нас, капитан…

– Кантел, – поспешил в свою очередь представиться капитан, вскакивая из-за письменного стола.

– Капитан Кантел, – повторил Джеймс, слегка склонив голову в знак приветствия.

Дрю пришлось признать, что Джеймс выбрал верную манеру поведения. Ранее, когда он крикнул экипажу другого судна, что дело не терпит отлагательств, на нем приспустили паруса и приготовились принять шлюпку с гостями. Джеймс вполне радушно поздоровался с капитаном. Тот сразу же расслабился, потеряв бдительность…

Первый орудийный залп был сделан официальными документами, которые Джеймс извлек из нагрудного кармана и бросил на стол. Капитан с любопытством окинул их взглядом, после чего принялся читать. Чем дольше он читал, тем сильнее хмурился. Джеймс не дождался, пока он закончит.

– Как сами видите, наше внимание привлек тот прискорбный факт, что у вас на борту невинный человек. Вам надлежит незамедлительно его освободить.

Капитан Кантел не сразу ответил. Он продолжал читать документы, а потом его глаза сверкнули гневом.