Джоанна Линдсей - Мой единственный

Как ей полагается реагировать? Что должна сказать влюбленная женщина на подобное фривольное заявление?

– Веди себя прилично. Ночь еще не наступила, – наконец ответила она.

– Надеюсь на твое обещание. Постараюсь держать себя в узде, – с обольстительной улыбкой произнес Ричард.

Господи! Неужели она это сказала?

Но его искренняя улыбка свидетельствовала, что он доволен ее вкладом в представление. Джулия решила, что нужно срочно поменять тему разговора. Молодая женщина перевела дух и постаралась успокоиться.

– Значит, в Кэндис не было ничего привлекательного?

Ричард ответил не сразу. Мужчина тоже глубоко вздохнул, взглянул на потолок столовой и лишь потом посмотрел на Джулию.

– Когда Чарльз вернется, спроси у него, почему он не смог ее полюбить.

Джулия отрицательно замотала головой.

– Чарльз всегда мне нравился. Спрашивать об этом слишком бестактно, даже если мы вскоре станем родственниками. Лучше я поверю тебе на слово.

Ричард приподнял брови.

– Тебе нравился мой брат?

Джулия засмеялась.

– Не нужно ревновать к нему. Дело не в твоем брате, просто он всегда был добр ко мне.

«В отличие от тебя» произнесено не было, а вот Ричард не постеснялся.

– А я добр к тебе не был…

– Т-с-с-с… – попыталась разрядить ситуацию Джулия.

– Не затыкай мне рот. Все на свете знают, что мы ненавидели друг друга.

– Не преувеличивай.

– Хорошо, не весь мир, но вся Англия.

Он по-прежнему преувеличивал, ибо об их антипатии знали лишь несколько уважаемых семейств и их слуги. Зачем Ричард заговорил вдруг о том, что им не следовало обсуждать? Даже стены имеют уши.

Девушке стало не по себе, но мужчина смягчил ситуацию, добавив:

– Не стоит бояться вспоминать прошлое, любимая. Что было, то прошло. Теперь все изменилось, и наши чувства тоже…

Да… и то верно… К этому Ричарду просто невозможно испытывать неприязнь. На маскараде в честь дня рождения Джорджины он привлек ее внимание. Незнакомец показался ей весьма милым и галантным. Он обладал прекрасным чувством юмора… Он благороден. Ричард мог бы и не помогать ей, не приезжать сюда, но приехал и рискует исключительно ради нее… Впрочем, он многим ей обязан, а теперь пытается вернуть долг.

И тут в голову Джулии пришла неожиданная мысль: он ей нравится… очень нравится… Это застало ее врасплох…

Вскоре после ужина Джулия удалилась в свою только что прибранную спальню. Она хотела проснуться пораньше, чтобы отдавать распоряжения рабочим, когда те приедут. Они с Ричардом решили нанять много рабочих, исходя из нескольких соображений. Во-первых, это прибавит правдоподобия их истории. Во-вторых, приведет к такой суматохе в доме, что граф, чего доброго, на некоторое время о них забудет… Но главное соображение состояло в том, что это было прекрасным предлогом, не вызывая подозрений, свободно перемещаться по помещениям первого этажа, занимаясь необходимыми приготовлениями к приезду гостей.

Джулия сидела посреди кровати, скрестив ноги, и расчесывала волосы. Обычно она исполняла этот ежевечерний ритуал перед зеркалом туалетного столика, но его в комнате не оказалось. Девушка внесла туалетный столик в список необходимых покупок, который приложила к письму, в котором сообщала отцу о подробностях того, как граф их принял. Отец настаивал, чтобы она регулярно ему писала. Если Джеральд вскоре наберется сил, он обещал появиться в поместье и помочь. Но Джулия надеялась, что на поиски документа потребуются не недели, а дни.

Ей следовало бы чувствовать себя усталой после дневных игр в озере, но, как ни странно, спать Джулии совсем не хотелось. Слишком много серьезных мыслей одолевало молодую женщину, а она старалась ни о чем не думать, считая каждое движение руки с зажатым в ней гребнем. Когда она досчитала почти до сотни, дверь открылась.

Джулия замерла. Она была полуобнажена и не могла принимать в своей спальне мужчину, тем более Ричарда. Но молодой человек застыл в дверном проеме, глядя на нее. На Джулии была ее любимая летняя ночная сорочка, без рукавов, с глубоким вырезом на груди, пошитая из мягчайшего белоснежного шелка, который просвечивал на свету.

Ричард первым опомнился и оправился от замешательства. Его губы медленно растянулись в улыбке, но потом, издав приглушенный стон, мужчина посуровел, правда, никуда не ушел, а наоборот прикрыл за собой дверь.

– Оденься-ка поприличнее, – несколько сухо произнес Ричард.

Джулия тотчас спрыгнула с кровати, метнулась к гардеробу, в котором висел ее пеньюар, и поспешно накинула его себе на плечи. Правда, пошит он был из того же тонкого шелка, но, по крайней мере, руки были закрыты, а дополнительный слой прикрывал ее грудь. Для пущей верности Джулия, туго затянув пояс пеньюара, перекинула волосы через плечи себе на грудь.

– Уже прикрылась?

Хмыкнув, Джулия взглянула на Ричарда.

– Если не научишься стучать, всегда будешь видеть то, что тебе не стоит видеть и смущаться.

– Я, дьявол меня побери, ничуть не смущен. Просто я сильно стараюсь оставаться там, где стою.

Ротик Джулии изумленно округлился, хотя с губ не сорвалось ни звука. К чему эта агрессия? Или так он выражает свое потрясение при ее виде? Или этого мужчину может воспламенить даже вид сосков под полупрозрачной тканью? Легкая улыбка скользнула по ее губам.

– Теперь ты можешь вполне спокойно посмотреть на меня и сказать, зачем пришел.

Ричард покраснел. Он медленно осмотрел ее с ног до головы.

– Эту ночь мы проведем вместе, – произнес он.

Господи! В памяти Джулии тотчас же возник образ их сплетенных на корабельной кровати тел в каюте «Девы Джордж». Она едва не растаяла, охваченная приятным жаром. Не хочет же он повторить все это снова? Нет, не за этим он сюда пришел… просто это обычная реакция любого мужчины на полуобнаженное женское тело… Нет, ему следовало бы более тщательно выбирать слова…

Несколько задетая тем, как легко он смог ее возбудить, Джулия спросила:

– В чем, прости, дело?

– Не дуйся на меня! Я к тебе даже не прикоснусь. Даю честное слово. Это для общего впечатления. Хочу, чтобы утром горничная застала нас в одной постели и доложила об этом отцу.

Он что, серьезно? Как она сможет провести всю ночь, лежа рядом, не прикасаясь к его телу? Нет, не сможет. Это плохая идея.

– Сегодня мы и так весь день притворялись, – напомнила ему Джулия. – Разве нам так уж обязательно еще что-нибудь предпринимать?

– Не нравится мне, что он не ужинал с нами, – сказал Ричард. – Когда я его не вижу, то подозреваю во всем что угодно.

– А когда видишь его?

– Все равно ничуть не доверяю, но, по крайней мере, так легче догадаться, что у него на уме.

– Возможно, граф просто не знает, как ему следует себя вести, после того как мы сообщили о своем желании пожениться. Чего-чего, а этого он точно не ожидал, не ожидал, что мы влюбимся друг в друга. А еще утром ко мне в спальню войдет моя горничная, а не горничная твоего отца, поэтому твоему отцу ничего не доложат.

– Ты ей полностью доверяешь?

– Нет, ее недавно наняли, но работа ей нравится. Я плачу ей больше, чем принято, поэтому она держится за свое место.

– Ты всем слугам переплачиваешь только потому, что богата?

Хотелось бы ей понять, почему он так злится. Ему что, ее богатство покоя не дает? Или он до сих пор не может прийти в себя, после того как видел ее полуодетой?

Джулия постаралась как можно мягче ответить на его резкость, поэтому лишь произнесла:

– Как по мне, на те деньги, что обычно платят слуге, трудно откормить даже поросенка, не говоря уже о человеке. Моя семья всегда платила слугам то, чего они заслуживают, а не то, что принято. Если слуга накормлен и счастлив, работа спорится в его руках. Или ты так не считаешь?

Ричард наконец рассмеялся.

– Хорошо сказано. Нет, я этого не знал. У меня никогда в жизни не было собственного слуги, чтобы ему платить.

– Никогда за все годы, когда тебя не было в Англии?

– Разве я не говорил тебе, что почти все время провожу в море или в чужих домах?

– Лорд без камердинера? Удивительно!

– Нечему удивляться. Не так уж трудно начистить сапоги или постирать одежду, а что касается стряпни, то никогда не пробовал, если тебе интересно, – улыбнувшись, он прибавил: – Что же до моего нового плана, то я до сих пор считаю, что он весьма неплох. Отец только от меня услышал, что мы с тобой переспали, а это весьма неубедительное свидетельство. Я хочу, чтобы он услышал это от кого-нибудь другого. Если твоя горничная ему не доложит, значит, нужно перебраться в мою спальню.

Не дожидаясь согласия Джулии, Ричард схватил ее за руку и едва ли не потащил в коридор, а затем к двери одной из угловых комнат в конце коридора. Эта его идея Джулии не понравилась, пусть даже и показалась девушке не лишенной логики.

В ее душе застенчивость боролась с любопытством. Ей хотелось увидеть комнату, в которой он вырос. Войдя же туда, Джулия не увидела ничего личного, свидетельствующего, что здесь когда-то жил ребенок: выцветшие желтовато-зеленые обои, старые желтые шторы, раздвинутые, несмотря на позднее время, нетопленый камин без единой фарфоровой безделушки на каминной полке, ни одной картины на стенах. Так как это была боковая комната, окна ее выходили на боковой дворик и газон перед фасадом. Ни одно окно не было приоткрыто, поэтому здесь, несмотря на уборку, был затхлый запах. В комнате стояли маленький письменный стол, за которым Ричард мальчиком, судя по всему, делал домашние задания, и книжный шкаф, в котором не было ни одной книги.

– Ты жил здесь, когда был маленьким? – спросила Джулия, прикрыв за собой дверь.

– Жил.

Здесь не было ни единой вещи, которая могла бы натолкнуть на мысль, что когда-то это помещение использовали иначе, чем комнату для гостей, поэтому Джулия спросила:

– Ты забрал с собой все вещи, когда уезжал?

– Нет, думаю, все выбросили, когда стало понятно, что я не вернусь. Я взял с собой только то, что мог унести, напихал в карманы детские безделушки и сложил в саквояж немного одежды. Я бежал, спасая свою жизнь, – так, по крайней мере, мне тогда казалось. Меня тогда только что насильно постригли, порезали кожу на голове до крови только за то, что я отказался добровольно стричься.

Джулия окинула Ричарда потрясенным взглядом.

– Ты шутишь?

– Ничуть.

Ее глаза расширились от ужаса. Уж слишком обыденным был его голос.

– Так ты серьезно? – и тут до нее дошло. – Именно поэтому ты отрастил их? Из-за того, что отец тебе запрещал?

– Дело в праве выбора, которого у меня в детстве никогда не было. Это напоминание я всегда ношу с собой.

Джулия поняла, что Ричард сбежал из Англии не из-за нее. Она была всего лишь одним пунктом из всего того, что граф навязал своему сыну. Но Ричард уже не маленький, а его отец больше не имеет права что-либо ему навязывать… если, конечно, отбросить незаконные средства… Впрочем, никакие крайности теперь были не нужны, если Мильтон поверил в их спектакль.

– А теперь смейся, – попросил Ричард.

Джулия хмыкнула, заслышав такое странное предложение.

– Не думаю…

– Не стоит жалеть того мальчика, Джуэлс, – произнес Ричард с трудно скрываемым отчаянием в голосе. – Его больше нет. Теперь я вполне доволен своей жизнью, по крайней мере, буду доволен, когда уплыву из Англии, черт побери, – мужчина кивнул на стену справа, – там его комната. Я хочу, чтобы ты смеялась громко, чтобы он узнал, что ты здесь.

Джулия невольно покраснела. Эта часть их спектакля не казалась ей такой уж невинной. Заметив, что Джулия краснеет, Ричард воздел глаза к потолку.

– Не глупи. Главное, чтобы он подумал, что мы тут развлекаемся. А теперь смейся.

Джулия вздохнула.

– Я не могу смеяться без какой-либо причины, особенно после того, что ты мне рассказал.

– Тогда придется тебе помочь.

Джулия была твердо уверена, что никакие шутки, пусть даже самые глупые, не развеют ее грусти, вызванной тем, что она узнала о его страшном детстве. Вот только она не предполагала, что Ричард станет ее щекотать. Мужчина толкнул ее на кровать и навалился сверху. Джулия завизжала. Она понятия не имела, что настолько боится щекотки. Девушка сразу же расхохоталась. Ко времени, когда он перестал, Джулия почти что охрипла и задыхалась.

Ричард прилег рядом с ней. Согнув руку в локте, он оперся о ладонь головой. Похоже, он был доволен своей проделкой и радостно улыбался. Какой же у него чувственный рот! Его зеленые глаза сверкали. Губы изогнулись. Джулия ощутила безумное влечение к нему.

Джулия смотрела на губы Ричарда, втайне надеясь, что он ее поцелует, но надежды не оправдались. Стараясь не смотреть, мужчина галантно прикрыл тканью пеньюара ее грудь. Он ведь говорил, что не притронется к ней, поэтому Джулия постаралась отделаться от похотливых мыслей и расслабиться. Впрочем, видно было, что мужчине совсем непросто оставаться спокойным рядом с ней.