Руки мужчины скользнули по ее спине, придержали в этом полном истомы положении несколько секунд, а затем его губы переместились к шее, к мочке уха. По плечам женщины пробежали мурашки. Она покрылась гусиной кожей. Ее тело задрожало, когда его губы отправились путешествовать по руке. У нее участился пульс. Он лизал ее кожу. Один из ее пальцев попал ему в рот, и Ричард начал его сосать. Как странно! Как эротично! У Джулии перехватило дыхание.

В последний раз поцеловав ее руку, мужчина склонился над ней, прижавшись своей мощной грудью к ее груди. Поцелуи стали еще более страстными и глубокими. Его рука проникла под ее панталоны. Джулия дрожала от возбуждения, словно у нее был жар. Как хорошо!

Однако на них по-прежнему оставалось слишком много одежды. Джулия видела, что Ричард не хочет спешить, поэтому старалась сдерживать свое нетерпение, но у нее это не особенно получалось. Господи! Она так сильно его хотела, что сдерживалась из последних сил. Ей хотелось, чтобы мужчина снова вознес ее к волшебным вершинам наслаждения!

Но Ричард вдруг замер. Очарование спало. Господи! Только не это! Он прижался лбом к ее груди и застонал.

– Надеюсь, отец поверил. У меня больше не хватит сил проделать это еще раз и не заняться с тобой любовью…

Джулия хотела сказать, что думает то же самое, но не успела…

Дверь с шумом распахнулась. Они были так поглощены друг другом, что не услышали шагов в коридоре. Мильтон вошел в спальню. За его спиной стояло еще три человека. Двое из них держали лампы высоко над головой, ярко освещая комнату. Джулия в ужасе замерла. Ее лицо побледнело.

Ричард вскочил с постели, прикрыл одеялом полуобнаженную Джулию и повернулся к отцу. Он был в ярости. Такое же выражение лица было у молодого человека, когда он схватился с Олафом. В такие моменты проявлялась неукротимая, непредсказуемая сторона его характера. В определенном смысле он становился даже опаснее своего отца.

Мильтон не заставил их долго гадать, зачем пожаловал, а вполне дружелюбно заявил:

– Не чаял, что все так обернется. Но на случай, если вы меня все же обманываете, я привел с собой приходского священника.

Уже догадавшись, куда он клонит, Джулия запаниковала. А вот Ричард, еще не догадываясь, злобно произнес:

– Какого черта?

Мильтон улыбнулся, упиваясь своей победой.

– Ты скомпрометировал девушку. Надеюсь, ты не собираешься это отрицать? Ты сам это признал. Теперь я и эти достойные люди собственными глазами это видим. Они станут свидетелями на вашем венчании, которое состоится немедленно.

Ричард ничего не сказал. Руки его сжались в кулаки.

Обретя дар речи, Джулия поспешила вмешаться:

– Но так нельзя, ведь оглашение…

– Пустое. Я получил специальное разрешение, так что официальное оглашение в церкви нам не нужно, – перебил ее Мильтон. – Я ждал этого, черт побери, девять лет!

Джулия поняла, что граф загнал их в угол. Она лежит в постели с мужчиной, с которым считалась помолвленной чуть ли не с самого рождения. Свидетелем этого, кроме графа, стал священник. Если Ричард откажется венчаться, что дальше? Их обоих похитят и отправят в Австралию?

– Зачем вам это, когда мы собирались обвенчаться, как полагается, в церкви? – без обиняков пробормотала она.

– У вас будет пышная свадьба, дорогая, но позднее. Я всего лишь хочу быть застрахован от неожиданностей.

– Нет, вы хотите принудить нас, не задумываясь о том, что позорите нас, – злобно произнес Ричард.

Мильтон хмыкнул.

– Ничего подобного. Если ты и впрямь любишь Джулию, то будешь счастлив жениться на ней как можно скорее, – многозначительно ухмыльнувшись, прибавил он. – Или ты не собирался брать ее в жены?

Ричард не ответил, тогда Джулия быстро вставила:

– Если у вас было необходимое официальное разрешение, и вы собирались поженить нас насильно, почему вы просто не воспользовались им, когда Ричард был в вашей власти? Зачем вы решили отправить его на судне с каторжниками в Австралию?

Мильтон покраснел, задетый тем, что она упомянула об этом в присутствии священника и двух свидетелей, но спокойно произнес:

– А вы бы приехали на свадьбу? Нет, вы бы прислали кого-нибудь убедиться, что Ричард вернулся и не согласен идти к алтарю. Когда вы узнали бы, что он по-прежнему против этого, то сбежали бы. Неужели станете это отрицать, если спустя неделю вы сами приехали ко мне, чтобы сообщить, что между вами ничего не изменилось, и вы не собираетесь жениться? Нет, он должен был на самом деле захотеть жениться, а тогда он не хотел…

Заметив, что откровения Мильтона разозлили Ричарда не на шутку, Джулия продолжила настаивать на своем:

– Это неправда. Я никогда не говорила, что не выйду за него замуж, если он вернется. С его согласия или нет, я бы не отказалась от условий договора.

Мильтон нетерпеливо отмахнулся от ее слов.

– Я вам не верю, но, поскольку вы оба неожиданно передумали и клянетесь в любви друг к другу, это уже не имеет никакого значения. Довольно болтовни. Пожалуйста, вставайте и готовьтесь произнести брачные обеты.

Воцарившееся молчание было воистину оглушающим. Ричард даже не пытался скрыть своей ярости. Бешенство сквозило во всей его позе, чертах лица и безумном выражении глаз. Напряжение в комнате все возрастало. Он не собирался позволить отцу победить в этой давней битве. Он не собирался отвечать, и этого для Мильтона вполне было довольно. Джулия затаила дыхание, ожидая реакции графа. Она понятия не имела, что еще можно сказать, чтобы отсрочить или избежать неминуемого.

– Я чувствовал, что не стоило приезжать сюда, – прошипел наконец Ричард.

Джулия приготовилась к неизбежной в этом случае потасовке, но вдруг, не веря собственным ушам, услышала:

– Тогда поторопитесь, святой отец. Вы и так сильно смутили мою невесту!

Глава сорок пятая

Теперь он стал ее мужем. Джулия вот-вот готова была расплакаться. Она не осмеливалась поднять глаза на рассерженного мужчину, сидевшего напротив нее в карете, едущей в Лондон.

Казалось, ей никогда не суждено избавиться от охватившего ее стыда. Ей пришлось стоять перед священником, завернувшись в одеяло. Ей даже не позволили одеться. Пастор сразу же приступил к церемонии. Джулия была словно во сне. Ее приходилось всякий раз переспрашивать, прежде чем получить от нее вразумительный ответ. Трижды ей пришлось своей подписью удостоверить этот фарс – в церковной книге, в документе, который Мильтон оставил себе, и в документе, выданном ей, словно Джулия и впрямь нуждалась в подобного рода напоминании…

Когда за непрошенными гостями закрылась дверь и из коридора послышался смех Мильтона, Ричард взглянул на нее так, словно собирался кого-то убить… на самом деле собирался…

Джулия была настолько шокирована произошедшим, что не могла даже злиться. Но ей хватило ясности ума, чтобы понять: их поведение сыграло графу на руку.

Она не хотела, чтобы в ее словах звучал упрек, когда спросила у Ричарда:

– Ты предполагал, чем все может закончиться, когда решил разыграть перед ним этот спектакль?

– Черт возьми, конечно, нет! Но сейчас неподходящее время для разговора со мной, Джуэлс. Иди собирайся, мы уезжаем.

Больше он и словом не обмолвился. Джулия не спорила: она хотела уехать из Уиллоу-Вудс не меньше его.

Впрочем, быстро уехать посреди ночи им не удалось. Слуги уже спали, поэтому пришлось их будить, чтобы те помогли отнести багаж и запрягли два экипажа. По ночным дорогам ехать быстро тоже было нельзя. Джулия сначала думала, что, как только они окажутся достаточно далеко от Уиллоу-Вудс, Ричард отыщет подходящую гостиницу, где они проведут остаток ночи, но не тут-то было. Они остановились лишь для того, чтобы забрать Ора и нескольких охранников, чтобы те сменили кучеров. Ричард намеревался приехать в Лондон к концу следующего дня.

Несмотря на душевные терзания, которые становились все сильнее, Джулия проспала всю ночь до самого утра. Она слишком измучилась, чтобы не спать, пусть даже сидя. В какой-то момент Ричард осторожно уложил ее на сидение, чтобы ей было удобнее. Джулия, едва осознавая, что происходит, тотчас же заснула снова.

Молодая женщина проснулась в полдень следующего дня. Она чувствовала себя отдохнувшей, но все еще не готовой иметь дело с мужем, который в ярости от того, что стал им.

Пока Джулия поднималась с сидения и протирала глаза после сна, Ричард хранил гробовое молчание. Он протянул ей корзинку с едой, которую, по-видимому, купили по дороге. Не было похоже, что сам он спал или ел.

Мужчина пристально глядел в окно. По мышцам на его щеке время от времени пробегала дрожь. Вчера вечером он распустил свои волосы, готовясь ко сну, да так и не стал снова их заплетать. На плечах мужчины красовался сюртук. На шее был повязан шейный платок. Прекрасно сшитая одежда контрастировала с длинными волосами. Он был одновременно похож и на аристократа, и на отважного авантюриста. При этом он был чертовски красив, пусть даже Ричард воздвиг холодную стену злости между собой и остальным миром. Джулия задалась вопросом, чем он занимался все эти годы. Почему он с такой неохотой рассказывает об этом? Когда она прежде задавала ему вопросы, Ричард всегда давал на них глупые ответы, поверить в которые было совсем непросто. Но теперь ей нужно знать правду.

– Ты на самом деле был пиратом?

Она пожалела о своем вопросе, стоило ему прозвучать. Не время обсуждать прошлое, когда они понятия не имеют, что делать с будущим. К тому же Ричард еще не успокоился.

– Это осталось в прошлом, – не глядя на нее, ответил он.

Она не ожидала, что это правда.

– Был?

– Да.

– Почему ты мне ничего не рассказывал?

– А зачем? Ты сочла бы это весьма странным, расскажи я, что вел подобную жизнь…

– Но жизнь пирата, Ричард! – воскликнула Джулия, словно пыталась в чем-то оправдаться. – Я просто не поверила, потому что считала, что пиратов больше не существует. Ты помнишь, в каком веке мы живем?

Ричард посмотрел на нее. По его губам скользнула легкая улыбка. Неужели ей удалось пробиться сквозь стену его гнева?

– Если под пиратами ты подразумеваешь кровожадных головорезов, то ты права. Те пираты остались в прошлом веке. Позволь рассказать тебе о моем капитане Натане Бруксе. Он отец Габби, добрый, славный человек, а когда-то он был пиратом…

Вскоре Джулия, как завороженная, слушала рассказ Ричарда о его приключениях на борту «Сварливой Джуэл». Глаза мужчины при этом сверкали. Он поведал ей, как познакомился сначала с Ором, а потом повстречался с Натаном и остальными членами команды, заменившими ему семью. Да, они называли себя пиратами, но были скорее охотниками за сокровищами.

– Кладоискательство всегда было истинной страстью Натана. Почти половину времени мы этим как раз и занимались, охотились за сокровищами пиратов прежних времен. Сейчас мы только этим и промышляем. После того как Натан некоторое время провел в заложниках, он отказался от пиратства. Решение далось ему легко, ведь Габби вышла замуж за представителя семьи, владеющей судоходной флотилией «Скайларк». А они крайне недоброжелательно относятся к пиратам.

– Тебе на самом деле нравится на Карибских островах?

– Нравится? Я полюбил их всей душой, хотя далеко не все привыкают к тамошней жизни. Острова красивые, но там ничто не напоминает Англию. Это совершенно иной образ жизни, не похожий на наш. Иногда там приходится весьма нелегко, да и жара ужасная. Многие англичане, которые приплывают на Карибские острова, просто не выдерживают местного климата и вскоре возвращаются домой.

– Но ты же не вернулся…

– Мне пришлось привыкать, потому что некуда было возвращаться.

Он снова повернулся к окну. Между ними опять выросла стена, стоило ему вспомнить, почему у него не стало дома. Джулию охватила грусть, она опустила глаза. Взгляд ее остановился на обручальном кольце, блестевшем на пальце. Мильтон, должно быть, наспех купил его у кого-нибудь из прислуги, чтобы все выглядело, как полагается. Кольцо было велико и уродливо, как и вся эта «свадьба».

В груди что-то больно сжалось. Жаль, что она прежде не знала о жизни Ричарда вдали от Англии. Сентиментальная часть ее души радовалась замужеству. Джулия опасалась, что за последний месяц слишком привязалась к этому мужчине, а теперь влюбилась в него. Но после всего, что Ричард сейчас рассказал ей о Карибах, она поняла, что в его новой жизни для нее явно нет места… А даже если бы и было, нет смысла врать себе, будто Ричарду по нраву то, что его только что заставили сделать. Он вполне откровенно выразился на этот счет. Ей следует поступить порядочно и, по крайней мере, предложить ему выход. Да, она и так слишком долго выжидала, не решаясь…

Карета остановилась перед ее домом на Беркли-сквер. Ричард приоткрыл дверцу и помог ей спуститься с подножки на тротуар. Сам он не вышел из экипажа. Неужели он так зол, что не может даже вместе с ней пойти и сказать ее отцу, что они женаты?