Работа не спорилась, и он чувствовал себя преотвратно.

Закрыв глаза, Мич попытался предаться медитации. По радио бодро звучало старое кантри Слима Уитмана 1 , но он не слышал его. Мич был далеко, век двадцатый остался позади. Второе тысячелетие, подумал с усмешкой Мич. Он был рожден слишком рано. Хотя, конечно, не стоит винить родителей за то, что они не произвели его на свет столетием позже.

Н-да уж, и все равно никаких результатов. Ни идей, ни вдохновения. Мич снова открыл глаза и уставился на чистый лист бумаги. С таким издателем, как Рич Скиннер, он не мог позволить разгуляться артистическому темпераменту. Только стихийные бедствия, наподобие голода или чумы, могли бы послужить ему оправданием. Раздосадованный, Мич потянулся еще за одним орешком.

Ему нужно сменить обстановку, развеяться. Его жизнь стала слишком упорядоченной, слишком обычной и, несмотря на временные кризисы, слишком легкой. Ему необходима была встряска, новые переживания. Зашвырнув скорлупку, Мич быстро вскочил со стула.

Он обладал длинным, гибким телом, которому путем утомительных, многочасовых еженедельных упражнений с тяжестями удалось придать атлетический вид. Мальчиком Мич был безобразно тощ, просто кожа да кости, хотя всегда не просто отменно питался, а можно сказать, ел как лошадь. Неизбежные насмешки его не беспокоили, пока он не открыл для себя существование девочек. Тогда, с присущим ему от рождения упорством, Мич изменил все, что нуждалось в изменении. Чтобы сотворить себя заново, потребовалась пара лет упорных, до седьмого пота, тренировок, но он сделал это. Даже теперь Мич не давал своему телу послаблений, упражняя его столь же регулярно, как и свой ум.

Его рабочий кабинет был завален книгами, неоднократно читанными и перечитанными. Как же хотелось ему сейчас схватить одну из них и окунуться в нее с головой! Огромная бурая дворняга, дремавшая на полу, перевернулась на живот и внимательно посмотрела на хозяина.

Мич дал псу имя Тас в честь знаменитого Тасманского дьявола из старых уорнербразеровских мультфильмов, однако этого Таса с трудом можно было бы назвать сгустком энергии. Пес зевнул и лениво потерся спиной о коврик. Тасу нравился Мич. Мич никогда не заставлял его делать то, что ему, Тасу, было не по нраву, и едва ли когда-либо выражал неудовольствие по поводу клочьев собачьей шерсти на мебели или регулярно просыпавшейся любви Таса к помойкам. Кроме того, у Мича был приятный голос, тихий и терпеливый. Ну а больше всего Тасу нравилось, когда Мич сидел с ним на полу и рассказывал один из своих многочисленных сюжетов, поглаживая жесткую бурую шерсть. Тас так смотрел в его худощавое лицо, будто понимал каждое слово.

Нравилось также Тасу и лицо Мича. Оно было добрым и сильным, а губы его очень редко вытягивались в суровую, презрительную линию. Вызывали симпатию и глаза — светлые и мечтательные. Большие, сильные руки Мича всегда находили именно те места, почесывание которых доставляло псу особое удовольствие. Тас чувствовал себя очень счастливой собакой. Он зевнул еще раз и снова погрузился в сон.

Когда раздался стук в дверь, пес лениво пошевелил хвостом и приглушенно гавкнул.

—Нет, я никого не жду, а ты? — отозвался Мич. — Пойду посмотрю.

Наступив босой ногой на ореховую скорлупу, он чертыхнулся, однако так и не потрудился нагнуться и поднять ее. Кругом были разбросаны кипы газет, валялся пакет с не сданным в стирку грязным бельем. Тас оставил одну из своих костей на обюссонском коврике 2 ручной работы. Перед тем как открыть дверь, Мич просто отбросил ее ногой в угол.

—Доставка пиццы.

Худощавый подросток лет восемнадцати держал в руках коробку, издававшую божественные ароматы. Мич жадно втянул носом воздух.

—  Я ничего не заказывал.

—  Это квартира 406?

—  Да, но я не заказывал никакой пиццы. — Он снова вдохнул доносившийся из коробки аромат. — Хотя хотелось бы.

—  Уоллес?

—  Демси.

—Черт!

«Уоллес…» — размышлял Мич, пока подросток переминался с ноги на ногу. Наверное, это новые соседи, снявшие квартиру Хинли, номер 604. Он поскреб рукой подбородок и задумался. Если Уоллес — это та длинноногая брюнетка, которую он видел сегодня утром перетаскивающей коробки, то дело могло оказаться любопытным.

— Я знаю Уоллесов, — произнес он, доставая скомканные купюры из кармана. — Поднимусь и занесу им пиццу.

— Ну, не знаю. Я не должен…

—Ни о чем не беспокойся. — Мич рассчитался и добавил еще банкнот. Пицца и новая

соседка могли стать именно тем свежим впечатлением, которое было ему так необходимо.

Мальчик подсчитал чаевые.

—Ладно, спасибо. — Его опыт подсказывал, что Уоллесы вряд ли бы дали даже половину

полученной им сейчас суммы.

Балансируя с коробкой в одной руке, Мич направился к выходу. Тут он вспомнил про ключи. После недолгих поисков в карманах потертых джинсов его осенило, что прошлой ночью, войдя в квартиру, он бросил их на раздвижной столик. В итоге Мич нашел их под столом, сунул в карман, обнаружил там дырку и переложил в другой. Он надеялся, что хотя бы пицца окажется с пепперони.

—Должно быть, это наша пицца, — объявила Эстер, успев схватить Рэдли, прежде чем тот бросился к двери. — Позволь мне самой открыть. Ты же помнишь наши правила?

—Никогда не открывать дверь, пока не узнаю, кто там, — закатив глаза, процитировал

из-за маминой спины Рэдли.

Эстер уже взялась за ручку, но прежде, чем открыть, посмотрела в дверной глазок. С некоторым неодобрением она разглядывала появившееся там лицо. Эстер могла поклясться, что взгляд задорных, пронзительно-голубых глаз мужчины за дверью был направлен прямо на нее. Его косматые темные волосы выглядели так, будто слишком долго не знали парикмахера и даже расчески. Однако лицо, худощавое и небритое, невольно притягивало к себе взгляд.

—Мам, ты собираешься открывать или нет?

—Что? — Эстер отпрянула, осознав, что рассматривает доставщика пиццы гораздо дольше, чем это было необходимо.

—Я просто умираю от голода, — напомнил ей Рэдли.

—  Прости. — Эстер открыла дверь и обнаружила, что притягательное лицо обладает долговязым, атлетически сложенным телом. И босыми ногами.

—  Вы заказывали пиццу?

—  Да. — Интересно, а ведь на улице снег. Как же разносчик пиццы добрался сюда босиком?

—  Замечательно. — Не дав Эстер разгадать своих намерений, Мич непринужденно вошел в квартиру. — А вы неплохо устроились. — Он мимоходом оглядел стоящие в прихожей многочисленные ящики и коробки.

— Я сейчас расплачусь с вами.

— Пустяки, это за счет заведения, — улыбнулся ей Мич.

Эстер же в данный момент интересовал только вопрос, сможет ли она вспомнить что-нибудь из курсов самообороны, которые посещала два года назад.

— Рэдли, отнеси это в кухню, пока я расплачиваюсь с доставщиком.

— Соседом, — поправил ее Мич. — Я из 406-й квартиры, знаете ли, это двумя этажами ниже. Пиццу доставили мне по ошибке.

— Понятно. — По некоторым причинам это открытие совсем ее не успокоило. — Извините за беспокойство. — Эстер, наконец, достала кошелек.

— Я уже об этом позаботился.

Мич не был уверен, нападет ли она сейчас на него или бросится спасаться бегством, однако определенно эта брюнетка заслуживала дальнейшего изучения. Она высокая, совсем как модель, размышлял он, но в ее фигуре есть некая неоформленность, нечеткость. Густые, теплого оттенка каштановые волосы убраны с продолговатого лица, на котором сразу обращали на себя внимание огромные серые глаза и чуть-чуть несоразмерно большой рот.

— Почему бы вам не считать эту пиццу моей версией торжественной церемонии по случаю встречи дорогих гостей?

— Вы действительно очень добры, но я не могу…

— Отказаться от такого добрососедского предложения?

Поскольку женщина показалось ему слишком холодной и сдержанной, Мич обратился к мальчику:

— Привет, я — Мич. — И на этот раз ему удалось добиться ответной улыбки.

— А я — Рэд, мы только что переехали.

— Ну да, я вижу. А откуда, из пригорода?

— Не-а. Мы просто поменяли квартиру, потому что мама получила новую работу, а старая квартира была слишком маленькой. Из моего окна виден парк.

— Из моего тоже.

— Извините, мистер?..

— Я — Мич, — повторил он, бросив быстрый взгляд на Эстер.

—Да, прекрасно, было очень любезно с вашей стороны занести пиццу. — И подумала она, очень странным. — Однако я не хочу отнимать у вас время и…

— А вы возьмите кусок, — пригласил Рэдли. — Мы все равно не съедим все это.

— Рэд, я уверена, у мистера… у Мича много дел.

— Не так уж и много. — Мич получил прекрасное воспитание, и правила хорошего тона были ему небезызвестны. В другой раз он даже, пожалуй, воспользовался бы ситуацией и откланялся, однако что-то в суровой сдержанности этой женщины и детской горячности мальчика задело его за живое, и он на какое-то время потерял обычное самообладание.

— Пиво есть?

— Нет, мне жаль, но я…

— У нас есть газировка. — Рэд заливался соловьем. — Мама покупает мне ее иногда. — Рэдли очень любил общество. Он заговорщически улыбнулся Мичу. — Хотите посмотреть нашу кухню?

— Очень хочу. — Изобразив на лице нечто похожее на самодовольную усмешку, предназначенную Эстер, Мич проследовал за мальчиком.

На мгновение Эстер застыла посреди комнаты, уперев руки в бока и не в силах вздохнуть от ярости. После того как она целый день провела за перетаскиванием коробок, меньше всего ее тянуло оказаться в обществе. Особенно в обществе совершенно незнакомого ей человека. Единственное, что ей сейчас оставалось, — поделиться с ним куском этой проклятой пиццы и тем самым считать все свои перед ним обязательства исполненными.

— У нас тут есть измельчитель мусора. От него столько шума!

— Это точно. — Мич заинтересованно наклонился над раковиной, когда Рэдли нажал на кнопку.

— Рэд, не включай его, если нет мусора. Как видите, тут еще все не устроено.

Эстер достала тарелки из кухонного шкафчика, куда они с Рэдом только что поставили всю посуду.

— Я живу в этом доме уже пять лет, и у меня до сих пор все еще до конца не устроено.

— Мы собираемся завести котенка. — Рэд вскарабкался на стул и потянулся за салфетками, которые его мама уже успела положить в плетеную салфетницу. — На других квартирах нам не разрешали держать животных, но здесь можно. Правда, мам?

— Как только все устроится, Рэд. Вам обычную или диетическую? — обратилась она к Мичу.

—Давайте обычную. Похоже, вы успели многое сделать за один день.

Кухня сияла чистотой и порядком. Пышные плети аспарагуса свисали из обвитого макраме цветочного горшка, подвешенного над единственным окном. Эта кухня была даже меньше, чем его собственная, казавшаяся ему тесноватой. Наверное, она бы лучше распорядилась кухней, чем он… Прежде чем сесть за стол, Мич еще раз огляделся. На холодильнике висел большой, выполненный цветными карандашами рисунок космического корабля.

—  Это твоя работа? — поинтересовался у мальчика Мич.

—  Ага. — Рэдли схватил положенный ему на тарелку кусок пиццы и жадно впился в него зубами — арахисовое масло и джем были уже давно позабыты.

— Красивый.

— Это я нарисовал «Второе тысячелетие» — корабль Командира Зака.

— А я знаю. — Мич положил в рот здоровенный кусок своей порции пиццы. — У тебя очень хорошо получилось.

Занятый пиццей, Рэдли воспринял как должное тот факт, что Мичу было известно имя Зака и модель его звездолета. Он был абсолютно уверен, что все просто обязаны это знать.

— Я хотел и «Вызов» нарисовать, корабль Лейлы, но это трудно. Хотя, чего там, все равно я уверен, что Командир Зак взорвет его в следующем выпуске.

— Ты так думаешь? — Мич слегка улыбнулся присевшей за стол Эстер.

— Да я не знаю, вообще-то он сейчас в огромной опасности и ему нелегко.

— С ним все будет хорошо. Он обязательно выберется.

— Вы читаете комиксы? — поинтересовалась Эстер.

До тех пор пока она не села с ним рядом за стол, она не обращала внимания на то, какие огромные у него руки. Несмотря на то что Мич был одет довольно небрежно, ухоженные руки выдавали значительный материальный достаток.

—  Все время.

—  Моя коллекция самая большая, больше, чем у всех моих друзей. Мама подарила мне на Рождество самый первый выпуск с Командиром Заком. Этому номеру целых десять лет. Он еще был тогда простым капитаном корабля. Хотите посмотреть?

«Да мальчик просто чудо, — решил Мич, — очаровательный, радостный, искренний. Надо подождать с выводами о матери».

—Конечно, с удовольствием!