Кого я пытаюсь обмануть? Я же буду теперь вечно сохнуть по нему, пестовать воспоминания, смаковать каждое мгновение, проведенное с ним, пока не состарюсь и умру. И за что мне только все это? Почему я не такая везучая, как Олеся? Неужели мой удел – безответная любовь?

Убедившись, что Алессандро плавает достаточно далеко от берега и возвращаться пока не планирует, я с чистой совестью дала волю слезам. Разрыдалась чуть ли не в голос. Минут пять оплакивала свою горькую участь, пока не почувствовала, как от недосыпа и переизбытка эмоций глаза начали слипаться. Тогда с чистой совестью уснула, решив будь, что будет.


Мне снилась Лиза. Он вела меня за руку по длинному пирсу, пока мы не подошли к самому его краю. Лиза сначала долго смотрела мне в лицо такими похожими на мои, но пугающе серьезными глазами. Потом повернулась к морю и показала на него рукой. Так настойчиво долго она указывала в темнеющую глубину, что я почувствовала признаки страха. Он наползал со всех сторон, превращаясь в панический. Что я должна там увидеть? – хотелось спросить, но губы не повиновались мне. Получалось только мычать. А образ Лизы постепенно стал рассеиваться, как это всегда происходило в моих снах. Она так и растаяла в воздухе с вытянутой рукой и застывшей в глазах мыслью, которую я не поняла. От страха и горя я заплакала, но опять молча. Я чувствовала, как слезы катятся по щекам, щекочут уши…


- Люда, проснись.

Теплые пальцы гладили меня по лицу, стирая влагу. Что-то мокрое приятно холодило бедро. Когда на живот упала холодная капля, я окончательно проснулась.

- Ты плакала во сне.

Алессандро сидел на моем лежаке в накинутом на плечи полотенце. Это его плавки касались меня, охлаждая бок, а с волос капала вода.

- Дурной сон? – спросил он, опуская руку мне на шею и поглаживая ее.

Нет, - хотелось сказать мне, - я плакала из-за тебя. Потому что люблю…

Но разве могу я сказать такое? Если только хочу все испортить.

Его пальцы возбуждали. Кожа горела в местах, где они касались ее.

- Ты можешь сгореть, - он провел рукой по моему животу, отчего заломило в паху. – Нужно намазать тебя кремом.

Только тут поняла, что большая часть моего тела находится на солнце. В тени зонта пряталась только голова и плечи.

Алессандро взял со столика крем и выдавил немного себе на руку. Я замерла от предвкушения того, что должно сейчас произойти. Никакие доводы рассудка не заставили бы меня сейчас попросить его не делать этого. Да и рассудок молчал во власти всепоглощающего желания.

Алессандро растер крем в ладонях и принялся намазывать мне живот, касаясь пальцами края плавок. Он действовал медленно, умело. Ревность кольнула меня – скольких женщин он вот так же ублажал до меня? Понимала, что глупо думать об этом, но ничего не могла с собой поделать.

После живота настала очередь рук. Он стянул бретельки купальника, намазывая плечи. Я боялась пошевелиться, мечтала, чтобы это никогда не заканчивалось. Когда руки Алессандро коснулись ног, тяжесть внизу живота превратилась в свинцовую. Я чуть не застонала, когда он ненароком дотронулся до внутренней стороны бедра в самом верху.

- Перевернись на живот, - попросил он, и я заметила, как потемнели его глаза.

Он развязал купальник и принялся намазывать спину, касаясь груди по бокам. Он легонько проводил по ней самыми кончиками пальцев, а мне хотелось приподняться и дать ему возможность завладеть ею всей. Я готова была отдаться ему прямо здесь и сейчас, но понимала, что нельзя этого делать ни сейчас, ни потом, никогда. Видимо, он тоже это понимал, потому что не переходил границы допустимого, позволяя себе лишь намек на интимность.

Когда Алессандро завязал лямки купальника, я поняла, что массаж окончен. Переворачиваясь на спину и усаживаясь на лежаке, надеялась только, что лицо мое не выдаст возбуждения, которое испытывала.

- Плавать ты со мной не захотела, но от катания на скутере не отвертишься, - сказал он и внезапно едва коснулся губами моей щеки. – Когда ты краснеешь, похожа на ребенка.


Скутер ждал нас у пирса. Могу поклясться, что раньше его тут не было. Точно, у Алессандро работают сверхъестественные существа. А иначе, как он мог тут появиться, если не по мановению волшебной палочки?

Мысли отвлекли меня, и возбуждение немного спало. Но только до того момента, когда мне пришлось сесть сзади Алессандро и обнять его за талию.

- Держись крепче и не бойся, - сказал он, заводя водный мотоцикл и притягивая меня за руки так, что я легла всем корпусом на его спину, ощущая каждую мышцу.

Я чуть не замурлыкала от удовольствия и не потерлась щекой об его гладкую и горячую кожу, такое внезапное наслаждение испытала. Он пах морем и еще чем-то, что казалось мне до боли родным. Мысль, что я люблю этого человека, но никогда не смогу считать своим, обожгла паникой и таким глубоким горем, что я чуть не разрыдалась в тот момент, когда Алессандро начал выруливать.

Он так резко тронулся с места, что нос скутера поднялся в воздух, а мне пришлось как можно крепче вцепиться в его талию, чтобы не слететь в море. Сначала был только страх от бешенной скорости. Я сидела с закрытыми глазами, обдаваемая ветром и брызгами. Постепенно любопытства победило, и я открыла глаза и даже смогла смотреть по сторонам.

Что только не вытворял Алессандро. То несся вперед на предельной скорости, то делал резкий вираж чуть ли не на сто восемьдесят градусов и летел к берегу. Я потерялась в лабиринте собственных ощущений. Страх сменялся восторгом, а потом паникой, особенно на разворотах, когда мне приходилось держаться из последних сил. Затем меня снова охватывало удовольствие, когда Алесссандро несся по прямой. В такие моменты я подставляла лицо ветру и старалась ни о чем не думать, а может все мысли просто выдувало из моей головы.

Что случилось, я так и не поняла. На очередном повороте меня резко подбросило и швырнуло в море. От неожиданности я нахлебалась горько-соленой воды и долго отплевывалась, когда всплыла на поверхность. И тут паника парализовала меня на мгновение, чуть не отправив на дно. Скутер мирно покачивался на небольших волнах, а Алессандро нигде не было. Я пыталась высмотреть его голову на поверхности, но все бесполезно.

- Алессандро! – закричала я, чувствуя, как растет ком в горле и слезы застилают глаза. – Алессандро!..

Тишина. Только шелест моря и оглушительное биение моего сердца где-то в ушах. Дальше случилось невероятное, во что я потом еще долго не могла поверить. Я перестала быть и управлять собой. Женщина, что ныряла и выглядывала в морской толщи любимого, словно всю жизнь только и занималась спасательными работами, а потом, найдя его, тащила к берегу, была не я. Я словно превратилась в стороннего наблюдателя. Ни усталости, ни отдышки. Как преодолела такое расстояние до берега вплавь, да еще и одной рукой, даже не пыталась представить.

Первые признаки усталости почувствовала уже на берегу, когда вытаскивала Алессандро на обжигающий песок. Вместе с усталостью появилось отчаяние, что он не подает признаков жизни. Губы синие, в лице ни кровинки…

- Алессандро! – тормошила я его, не представляя, что делать дальше.

Откуда-то со школьных времен пришло воспоминание, что спасенного утопающего нужно положить на спину и сделать массаж сердца и искусственное дыхание. Слезы размазывала по щекам, а руки снова принялись действовать самостоятельно.

Как тогда с Дарио, я почувствовала сначала легкое покалывание в кончиках пальцев. Постепенно пламя разгоралось до локтя. Нестерпимо жгло руки, пока «огонь» не стал «просачиваться» в тело Алессандро в тех местах, где я его касалась. Его лицо розовело у меня на глазах, а губы тоже постепенно приобретали естественный окрас. Но дыхание все еще не появилось, как я не старалась.

Мои руки и грудь Алессандро, на которую я не переставала надавливать, превратились в единое горячее месиво. Я уже не чувствовала своих конечностей. Казалось, прошла целая вечность, когда он закашлялся и начал отплевываться. И тут мое сознание поплыло. Сначала медленно, а потом все сильнее закручивая и засасывая в омут. Последнее, что зафиксировала затуманенным мозгом, как Алессандро открыл глаза и выглядел при этом практически здоровым.


«Вот, что ты мне показывала? Хотела предупредить?» - вела я мысленный разговор с Лизой. Мы снова стояли на краю пирса, только она смотрела на меня с доброй улыбкой, а не вглядывалась с тревогой в море, как некоторое время назад. Она молчала, да мне и не нужен ее ответ. Я его итак знала.

«Ты и до этого предупреждала… Только я не догадывалась» Ее улыбка согревала, проникая в душу, дарила ощущение счастья и покоя.

«Спасибо тебе!» Лиза подняла руку и коснулась моей щеки. Тепло и приятно…


- Люда…

Голос Алессандро эйфорической волной ворвался в сознание. Я открыла глаза и увидела его лицо – такое родное и любимое. Я только поняла, что уже не на пляже, а лежу на чем-то мягком, а он сидит рядом и с тревогой смотрит на меня и гладит по щекам, по волосам.

Первый порыв, неподвластный разуму, толкнул меня в его объятья. А потом хлынули слезы.

- Ты жив, ты жив… - безостановочно повторяла я, захлебываясь слезами, которых было столько, как никогда до этого.

Он прижимал меня к себе и гладил, гладил по волосам.

- Все хорошо, успокойся, - шептал он мне на ухо. – Все закончилось и никогда больше не повторится. Ты спасла меня.

- Ты жив…

В этот момент меня не волновало, что скоро судьба разлучит нас навсегда. Я плакала от счастья, от осознания, что он жив и будет жить дальше. Я была так счастлива, что боялась умереть от переизбытка этого чувства.

Истерика затянулась надолго. Все это время Алессандро утешал меня, как мог. Я сначала рыдала ему в плечо, потом, уткнувшись лицом в подушку. Даже в ванной, куда он привел меня, чтобы умыть холодной водой я продолжала плакать. В какой-то момент почувствовала, что слез не осталось. Наверное, я их выплакала все, о чем говорило красное опухшее лицо с неестественно большим носом. Слава Богу, к этому моменту Алессандро оставил меня одну, по моей же просьбе. Не хотела, чтобы он видел меня такой. Хотя, наверное, уже успел насмотреться.

На приведение внешности в порядок ушло не меньше получаса, в течение которого я и обмахивалась, и брызгала в лицо холодной водой, чтобы прогнать припухлость. Временами впадала в отчаяние, когда видела, что ничего не помогает.

Из ванной решилась выйти, когда осталось только легкое покраснение вокруг глаз и носа. К тому моменту Алессандро уже несколько раз подходил к двери справиться, все ли у меня в порядке?

После этого мне пришлось выдержать настоящую атаку. Алессандро настаивал, чтобы я полежала и отдохнула. Я же хотела наполнить событиями этот день до отказа, чтобы он остался в памяти на всю жизнь. Мне хотелось быть рядом с Алессандро, слушать его, говорить самой. Пусть все наши разговоры будут ни о чем, лишь бы их было много.

Видимо, я была убедительна, потому что долго спорить и настаивать он не стал. Обедать повез меня в шикарный ресторан. Сроду не ела такой вкуснятины, какую там подавали. Потом он учил меня играть в большой теннис, правда, безуспешно. Мы больше смеялись, чем играли.

Алессандро возил меня по острову на машине с откидным верхом. Ветер трепал мои волосы, а я чувствовала себя звездой Голливуда. А, когда начало темнеть, мы гуляли по центральной аллее Лидо ди Езоло длинной в пятнадцать километров. Алессандро немного рассказал мне о себе. Правда, информацию приходилось тянуть из него клещами. Оказывается, вилла принадлежит его семье. Они используют ее для отдыха, приезжая сюда по очереди. Из прислуги там всего-то повар и домработница. Это они со всем так лихо справляются и не мелькают перед глазами. Да что там не мелькают - за целый день я никого из них так и не увидела.

Алессандро рассказал, что с восемнадцати лет не живет с семьей. Как уехал поступать в колледж в Америку, так и остался там жить. Что меня больше всего порадовало, хоть я и не подала виду, что он не женат и никогда не был. Сказал, что бизнес занимает все его время. Отдохнуть получается только летом, когда приезжает на Лампедузу. Мысли об Орнелле, его давней знакомой, я гнала метлой, чтобы они не отравляли замечательный день ростками ревности.

Ровно в одиннадцать нас ждал катер, чтобы вести меня обратно. К тому моменту грусть затопила меня окончательно. Я знала, что вернусь на Лампедузу и скорее всего снова увижу Алессандро. Но такого дня уже никогда не будет. Старалась не подавать виду и поддерживать непринужденную беседу, но мыслями всегда возвращалась к этому.

- Ты так и не рассказала мне всего. Поговорим на Лампедузе, когда вернешься. Когда, кстати, ты возвращаешься? – спросил Алессандро, когда катер причалил к лестнице дома Дарио.