– Подожди, Танюш, я Наташе таблеточку дам успокоительную, а то она никак в себя не придёт. Пей, не бойся, натуральное всё, там травки одни.
Мог бы не оговариваться, из его рук я хоть мышьяк проглочу, не поморщусь. Солнышко милое! Подумать только! Бросился меня защищать. От таблетки ли, от сознания ли важности момента, руки-ноги ослабли, к глазам подступили слёзы умиления. Но что это? Примесь непонятного чувства. Поверить не могу, неужели зависть? Страшно захотелось оказаться на месте Танюшки. Вот же не растерялась, дала прикурить подонку. А я, как клуша, только ахала, да глазками хлопала. Как быстро всё произошло. Буквально полчаса назад я была беззаботна и счастлива. Трах-бах, и вот на душе невыносимая тяжесть и уныние. Бедный мальчик, у него и так проблемы, один тот страшный «родственник» чего стоит, из-за меня ещё не хватало пострадать.
В дверь кабинета постучали. Танюшка сказала с сарказмом, но тихонько, чтобы тот, кто пришёл, всё-таки не услышал: «Занято!». Венечка улыбнулся, крикнул «Да, пожалуйста!». Я почуяла недоброе и напряглась. Дверь открылась. Вошёл главврач.
– Как вы, ребята? Медицинская помощь не требуется?
– Нет. – В один голос ответили Таня и Венечка.
Я встала:
– Эдуард Владимирович! Вениамин Аркадьевич ни в чём не виноват!
Главный улыбнулся, кивнул.
– У вас на сегодня записан кто-то?
– Да, – ответил Венечка, – на пятнадцать сорок, Рушанян.
– Отмените. И поезжайте-ка все по домам.
– Эдуард Владимирович! – снова подала я голос.
Он похлопал меня по спине.
– Домой, домой, девушка, отдыхать. – Развернулся и вышел, не желая больше ничего слушать.
– Нет, но Рушанян-то я, всё-таки, приму. – Заявил Венечка. – Её госпитализировать надо срочно. Там не опухоль, а конфетка. Возьмёмся, как следует – вылечим на раз.
– Всё ясно с тобой, – ответила Танюшка, – а у меня так и так рабочий день окончен. Не мог пораньше подраться. Такая отмазка пропала – сам главный с работы отпустил.
– Проводи, пожалуйста Наташу. – Моё робкое «не надо» не было замечено. – На, держи денежку, такси возьмите.
– Замётано. Ты сам-то как? Ничего? Спина не болит?
– Ну, ты ж не меня стулом-то огрела.
– Тады порядок. Пойдём, Наташ.
Глава 5
Утром меня нещадно рвало. То ли бигмак о себе напомнил, то ли вчерашнее потрясение сказалось. Так паршиво никогда в жизни себя не чувствовала. Сижу на полу в туалете поскуливаю, как собачонка. Тут мама в дверь забарабанила:
– Ната! Ты что там? Живот? Таблетку дать?
– Мам, отстань.
Через минуту опять стучится, не понимаю зачем, как будто я и так её в паре сантиметров из-за тонкой дверки не слышу.
– Тебе Инна Георгиевна с работы звонит. Подойдешь?
А Инна Георгиевна, это, как раз, та самая начальница по кадрам, которая меня на курсы оформляла. Не впустую, стало быть, Прохоров угрожал? Увольняют?
– Скажи ей, пусть идёт куда подальше.
Теперь всё равно.
– Разве так можно?! Ты заболела? Отравилась? Ну, выйди на минутку, поговори с человеком, там что-то важное!
Уж куда важнее. Делать нечего, придётся принять эту горькую пилюлю. И, кстати, о пилюлях, таблетку тоже надо выпить. Никак только не соображу, какую именно. Венечке позвонить? Бедный мой мальчик. Буду забирать документы, напишу заявление, или как там это называется, объяснительную, что он не при делах. По идее, его научный руководитель не должен оставить на улице своего аспиранта. Но увольнение по статье, для такого молодого доктора…
– Алло!
– Наталья Олеговна?
– Слушаю.
– Вы у нас медкомиссию когда проходили? При поступлении?
– Да.
– И больше ни разу?
– Ни разу.
– Подъезжайте срочно в консультативное. В регистратуре получите «бегунок», нужно обязательно до трёх часов пройти всех врачей и анализы сдать.
Я аж не нашлась с ответом. Промычала что-то нечленораздельное в трубку.
– Вы же у нас медсестрой переводитесь? В процедурный?
– Да. То есть…
– Тем более, срочно нужна диспансеризация, сами понимаете. Сегодня первый день, пока народу немного будет, а потом, как все раскачаются, по часу возле каждого кабинета придётся сидеть. Так что не затягивайте. Всего хорошего.
В процедурный? Почему в процедурный? Надеюсь, не на место Танюши? Так и так надо ехать, выяснять обстановку.
– Ната! На работу собираешься? Ты же заболела. Не ходи никуда. Ложись в постель.
– Всё, мам, я уже выздоровела…
Пулей влетаю в консультативное, сразу бросается в глаза компания «наших». Венечка, Танюшка, Надя с Тоней – две молоденькие докторицы, и Лёня санитар из приёмного. Стоят тесной кучкой, Венечку из-за массивного Лёни почти не видно. Я тоже подошла с Лёниного тыла, и меня не сразу заметили.
– Уже приказ об увольнении готов. Афонина секретарша нашептала.
Афоня – это прозвище нашего главного. Не знаю почему, задолго до моего прихода так его звали.
– Мда-а. Оперативно.
– Жаль, что так вышло. Моя вина.
– Нифига себе! Ты его ещё и жалеешь!
– Он псих, ему лечиться надо. Не переживай, Вень.
– Нет, я виноват. Я его спровоцировал.
– Меня́ там не было.
– Да уж, если бы ты там был, его бы не уволили, а вперёд ногами вынесли.
– Сто процентов.
– О! Наташа! Привет! Мы уже взяли твой листик, держи. Девчонки сейчас к гинекологу, после Нади пойдёшь. А мы, тогда, к неврологу с Лёней, займём вам очередь, подходите скорей.
Я разомлела, глядя любимому в след. Какой он ласковый, заботливый. И какой красивый сегодня. Бледноватое сосредоточенное лицо обрамляют тугие бронзовые кудри – ослепительно; как бы он снова на них не покусился. Танюшка бросилась мне на шею и горячо зашептала в ухо:
– Прохорова с работы попёрли, прикинь? Венька расстроился, себя обвиняет. Я говорю, «нифиига себе», да? Он его чуть не прибил.
– У тебя-то никаких неприятностей?
– Не, чего мне сделается?
– Мало ли. Меня сегодня с утра огорошили, говорят, в процедурку поставят.
– А, ну нет, не в мою. Мож в декрет кто уходит, я не в курсе. Ёлки! Я тампон забыла вытащить. У тебя прокладки нет? Надь, у вас нет прокладки? Ладно, побегу, достану, а то неудобно.
– Перестань, – отмахнулась Надя, – никто тебя осматривать не будет, больно ей надо. Скажешь, что месячные и всё. Иди так, а то очередь пропустим.
Я мучительно стала соображать, а у меня-то когда в последний раз было? Люди как-то записывают, замечают, я в этом смысле как трава расту. Пришло – переживём. А когда там, что, понятия не имею.
Гинеколог, пожилая женщина, не помню имени-отчества, спрашивает, как мне показалось, с иронией:
– Половую жизнь ведёте?
Чуть по привычке не отчеканила «нет». Вовремя спохватилась, ответила утвердительно. Но она приметила мою заминку:
– Что это вы, девушка, как будто сомневаетесь. Есть мужчина, или нет?
– Есть.
– Один? Постоянный?
– Да, конечно.
– Предохраняетесь?
Я пожала плечами.
– Месячные когда последний раз были?
– Не помню.
– Ох, господи. Ну, иди на кресло, я тебя посмотрю.
Раньше меня, как девственницу, зеркалом не смотрели. Писали в карте «половую жизнь отрицает» и всё. Я ещё всегда обижалась, это «отрицает» очень уж смахивало на «врёт». Жутко неприятно и даже больно. Лучше б продолжала отрицать.
– Мда-а, девушка. Не замужем?
– Нет.
– Мужчина-то хоть порядочный? Иди туда, на кушетку, УЗИ сделаю.
– А что такое? Что-то не в порядке у меня?
– Беременность, пять-шесть недель. Сейчас поточнее посмотрим, ложись.
Вот это номер! Что я скажу Виктору? А что я скажу маме?
– Поздновато собралась, но ничего, сейчас все поздно рожают. Это раньше двадцать пять лет считалась старородящая. Всё нормально у тебя. Лекарств не принимаешь? Не пьёшь? Не куришь?
– Нет.
– Стоматологу покажись обязательно. Ко мне недельки через две заглянешь. Вытирайся, милая, одевайся.
Ни жива ни мертва, я вышла из кабинета. Какая уж тут диспансеризация.
– Наташ, ты далеко? – Окликнула меня Танюшка.
– На улицу выйду, подышу.
Пошла, куда глаза глядят. Нелепо как, неприятно она меня допрашивала. «Поздно собралась» – в том-то и дело, что я не собиралась. Хм. Порядочный ли мужчина. Несомненно, Виктор очень порядочный. А толку-то? Он ничего мне не обещал и не должен. Он любит другую женщину. И вообще, брак между нами так же немыслим, как… чёрт, как то, что у меня будет ребёнок. Если я когда-то и думала о возможности иметь детей, то, в основном, это были мысли об усыновлении. Давно смирилась с мыслью, что не найду для себя, так называемой, второй половины. Не сообщать ему? А что? Мама примет ребёнка, без сомнений. И рада будет. Ещё бы, стать бабушкой уже не чаяла. Она и поддержит и поможет. Вот только, зная её характер, боюсь, не удержится от того, чтобы при случае ни попрекнуть, в подоле, мол, принесла, или безотцовщина растёт, или ещё что-либо подобное. Забыла на тошноту гинекологине пожаловаться. Всегда так теперь по утрам, что ли, будет? И ничего нельзя сделать? Ладно. На этот случай есть интернет и Венечка – кладезь медицинской премудрости всех времён. В крайнем случае, буду терпеть. Хорошо хоть не сожрала утром никакого антибиотика. Таблетки, таблетки… принимала я в последнее время что-нибудь криминальное? Боже правый! А ведь Венечка … «успокоительное натуральное, без химии», «нельзя волноваться», другие намёки. Получается, он знал? Откуда? Как? Уму непостижимо. Нет, это что-то из области фантастики. Хотя… Ох, с ума бы не сойти.
Дома обстановка невыносимая. Каждое слово, как раскалённая игла впивается в нервы:
– Ната! Вернулась уже? А что так скоро? Ушла, не позавтракала. Будешь кушать? Как твой живот?
Едкая желчь разлилась по всему организму: живот скоро будет такой, что ты удивишься. Нет. Не могу здесь находиться. Ничего особенного не говорит, но причиняет страданье. Поеду к Виктору наудачу, без звонка. Не застану – значит, не судьба. Что до судьбы, то это надо мной её насмешка. Только порадовалась своей полудетской жизни, только оценила все преимущества, и вот, получи́те. Не хочу я ребёнка. Что же делать? Вот ведь эгоистка. Кто бы послушал. Одинокая баба, под сороковник, сподобилась. Судьба, можно сказать, сокровищем несметным одарила, а она недовольна. Да, недовольна. Не надо мне подарочка такого. Сопли, капризы, ни с чем несообразные запросы, и болезненная безысходная привязанность ко всему этому. Жуть. Разумеется, об аборте не может быть и речи. Тут я остановилась среди улицы и захохотала во весь голос. Повезло, прохожих вокруг немного и все невозмутимые. Кино вспомнила. Старое, старое, чёрно-белое. Жену увозят рожать, а парень канючит жалобно: «Может, как-нибудь ещё рассосётся?». А действительно, нет ли ошибки? Виктор, ведь, всегда презерватив использовал. Подошла к его дому и растерялась. Во-первых, неточно помню подъезд, во-вторых, не знаю номер квартиры. Даже фамилии его не знаю. Припёрлась, идиотка. Почему-то мне казалось, что никаких препятствий не существует. На зрительную память понадеялась. У них тут элитный жилой комплекс. Я и об этом не подумала. На территорию каким-то чудом прошла. И дальше что? Во все двери ломиться? В полицию ещё сдадут. Придётся возвращаться, не солоно хлебавши, домой, к мамочке. А хорошо бы рыженького мальчика родить. Такого, как Венечка. С такими же тонкими чертами лица и напряжённо-вдумчивым выражением. Такого же доброго, на всё отзывчивого. Немного странного. С таким же лёгким и гибким телом. Вот уж не моя порода. И не Виктора. Не получится у нас маленького Венечки. Выйдет толстый противный самодур, навроде Прохорова. Телефон зазвонил стандартным рингтоном «Аве Мария». В данном случае звучит, как издевательство, надо поменять. Ответила не глядя. Маман, небось, кто ещё может быть?
– Как поживаешь?
Виктор?! Такие мощные, видать, выпускала в атмосферу флюиды.
– Ничего, жива пока. А ты?
– Соскучился. Во сколько сегодня кончаешь?
– Не поверишь, я свободна и сижу на лавке неподалёку от твоего дома.
– Здо́рово. А почему не звонишь? Давай ко мне, я тебя сейчас встречу.
Кофе, кофе. Где-то я уже слышала о мужичке, помешанном на кофе. Это сейчас распространённая мания, чуть не всеобщая. А мне не вредно? Лучше чай. И лучше зелёный.
– Расскажи что-нибудь о себе.
– Ну, ты спросила! «Что-нибудь расскажи»! Так сразу мозги заклинивает, ни слова не выдавишь.
– Я, ведь, совсем ничего о тебе не знаю.
"Мой ребёнок от тебя" отзывы
Отзывы читателей о книге "Мой ребёнок от тебя". Читайте комментарии и мнения людей о произведении.
Понравилась книга? Поделитесь впечатлениями - оставьте Ваш отзыв и расскажите о книге "Мой ребёнок от тебя" друзьям в соцсетях.