Барбара Картленд - Монетка на счастье

— Боюсь, в Риме очень много осликов, с которыми плохо обращаются, — сказала она. — Надеюсь, от меня не ожидают, что я им всем дам приют.

— Но ведь можно принимать какие-то меры? — спросила Клиона. — Наказывать владельцев за жестокое обращение? Организовать общество защиты животных, которое не допустит издевательства над ними, избиений?

— Мисс Уикем полна идей! — заметил лорд Рейвен.

— Ну вот видишь, Клиона! — воскликнула Берил. — У тебя появится такая возможность, когда ты выйдешь замуж. Все будут к тебе прислушиваться и следовать твоему примеру. Если ты выступишь против жестокого обращения с животными, это просто станет модным. Как супруга принца ты будешь поддержана высшим светом Рима.

— Как чья супруга? — спросил лорд Рейвен.

Берил улыбнулась ему.

— Разве вы не слышали? — начала она, но Клиона перебила:

— Пожалуйста, милорд, не слушайте ее, — сказала она. — То, что она собирается сказать, — выдумка! Берил сочиняет, на самом деле все не так. Это неправда!

— Быть может, я безнадежно туп, — медленно проговорил лорд Рейвен крайне неприятным тоном, — но я не могу понять, о чем вы ведете разговор — и та, и другая.

— Речь идет о Клионе, — ответила Берил. — Почему ты смущена, Клиона? Это триумф, ты должна радоваться и гордиться — как я за тебя.

— Гордиться чем? — спросил лорд Рейвен.

В его тоне слышалась даже какая-то угроза.

— Своим успехом! — воскликнула Берил. — Своей победой.

— Это неправда, — в отчаянии твердила Клиона.

Берил не слушала. Она лишь указала нежной прелестной рукой на огромную корзину орхидей.

— Посмотрите, что он ей прислал, — сказала она. — Белые орхидеи! Если это не объяснение в любви, то что же тогда, хотела бы я знать? Кроме того, вчера было видно — он без ума от Клионы, а сегодня вечером можно ожидать предложения.

— И кто же этот счастливец? — поинтересовался лорд Рейвен.

— Берил, умоляю! — просила Клиона, но Берил упивалась своей ролью — ведь ей довелось сообщить такую новость!

— Речь идет, Сильвестр, — отвечала она, — о его высочестве принце Камилло Боргезе, самом богатом и завидном в Риме женихе.

Наступила минутная тишина, и затем с глубочайшим презрением лорд Рейвен проговорил:

— Об этом ничтожестве!

И, резко повернувшись, вышел из салона.

— Нет, на сегодня довольно экскурсий, — заявила Берил со вздохом изнеможения, когда они покинули прохладный сумрак собора Святого Петра и вышли на залитую солнцем площадь.

Били фонтаны, голуби слетались к колоннаде, где им бросали крошки прохожие, мундиры солдат, несущих дежурство у папских апартаментов, соперничали с алыми сутанами священнослужителей, входящих в храм.

— Здесь все так удивительно, не хочется уходить, — прошептала Клиона.

Собор произвел на нее неизгладимое впечатление своим величием, посетив его, трудно было возвращаться к повседневному, обычному, к привычным делам и разговорам. Дивные мозаики привели Клиону в возвышенное, близкое к экстазу состояние. Золото и позолота алтарей, хрустальные люстры, занавеси красного шелка создавали необычайный калейдоскоп, красота его внушала благоговейный трепет и восхищение, которые невозможно было выразить словами.

И вот она снова на ярком, слепящем солнце, полуденная жара путает мысли, в фонтанах плещет вода, катятся ярко расписанные кареты, на облучках и запятках слуги в красных с золотом ливреях, на ступенях церквей оборванные нищие.

— Довольно экскурсий, — решительно сказала Берил, направляясь к ожидающему их экипажу и слугам в ливреях цвета бордо с серебром, заметным даже в таком пиршестве красок.

— Сегодня я разрешаю тебе проявить некоторую слабость, — улыбнулась Клиона. — Но мы должны здесь бывать часто.

— Меня уже не изменишь, любовь моя, поздно. Я предпочитаю людей музеям.

Клиона рассмеялась.

— Собор Святого Петра никак нельзя назвать музеем, — возразила она.

Но Берил не слушала. Она снова оживилась, когда возле них остановился роскошный фаэтон, запряженный парой отличных гнедых рысаков. Было нетрудно узнать, кто правит лошадьми, — слишком красив и заметен был принц Боргезе в ярко-синем фраке и лихо заломленной касторовой шляпе.

— Твой поклонник, наверное, разузнал, куда ты направилась, — тихо сказала Берил.

— Осторожнее, умоляю тебя, — попросила Клиона. — Вдруг он услышит?

— А если даже услышит? — поддразнила ее Берил.

Принц тем временем покинул фаэтон и в сопровождении ехавшего с ним приятеля пробирался через толпу к юным подругам. Подойдя, он отвесил несколько театральный, но исполненный изящества поклон.

— Ваши покорные слуги, сударыни! — сказал он. — Леди Рейвен любезно сообщила нам, где вас найти, и мы с графом Реццонико отправились следом просить о чести сопровождать вас домой.

— Мы будем в восторге, ваше высочество, — отвечала Берил, опускаясь в глубоком реверансе перед принцем и затем в менее глубоком перед графом. Тот был почти так же красив, как его друг, но лицо его вдобавок светилось умом, хоть молодой человек был немногословен.

Они встречали его и прежде в гостях у леди Рейвен и в Палаццо Боргезе, и Клиона заметила, что Берил к нему весьма расположена.

Во всяком случае, было ясно, с кем она намерена вести беседу, — отпустив экипаж, Берил села с графом на заднее сиденье фаэтона, и Клионе ничего не оставалось, как взобраться на переднее рядом с возницей.

Грум в роскошной ливрее, который придерживал лошадей, пока шел разговор, отпустил поводья и с необычайной ловкостью вскочил на запятки, когда принц уже пустил коней вскачь.

Принц правил отлично, но Клиона еле дышала от страха, что они могут переехать ребенка или же столкнуться с какой-нибудь каретой.

— Ваше высочество, вы всегда мчитесь по улицам с такой быстротой? — спросила она в беспокойстве.

Он тут же натянул вожжи.

— Вы предпочитаете медленную езду?

— Быстрая хороша, когда путь свободен. Но в запруженном людьми городе страшно причинить кому-то вред, нанести увечье.

— Стоит ли беспокоиться по таким мелочам? — сказал принц. — В Риме слишком многолюдно. Проклятие! Город кишит нищими и бездомными. Для них, пожалуй, лучше, если кто-то их избавит от страданий.

— Но, ваше высочество, наверное, есть более человечные и разумные способы оказывать помощь, — возразила Клиона.

Принц пожал плечами — серьезные материи наводили на него скуку.

— Эти презренные создания не стоят вашей жалости! — нетерпеливо воскликнул он. — Пожалейте лучше меня, я в этом так нуждаюсь.

— Что с вами? — спросила Клиона.

— Я болен, — был ответ. — Я лишился сна и аппетита. Я обратился к лучшему врачу в Риме, но он мне сказал, что от моего недуга нет лекарства.

— Как же так? Какой диагноз был поставлен вашему высочеству? — спросила Клиона.

Принц взглянул на нее — в его темных выразительных глазах читался красноречивый ответ.

— Я влюблен, — сказал он. — Безумно влюблен, я временами боюсь за свой рассудок.

Клиона по неопытности не могла предугадать столь очевидного объяснения. Она залилась краской и отвернулась.

— Если это правда, тогда мне жаль… вас, — сбивчиво проговорила она.

— Это правда, клянусь, — был ответ. — Желаете ли вы знать имя той, что завладела моим сердцем, мыслями, поразила меня до глубины души?

Клиона испытывала неловкость, слушая эти признания, но деваться было некуда. Принц говорил со страстной настойчивостью, однако Берил и граф вряд ли могли слышать его речи, они были увлечены собственным разговором.

— Боже, как вы прекрасны! — воскликнул принц. — Вы так прекрасны, я околдован вами. Вы знаете, что сказал наш мажордом (он уже более пятидесяти лет служит нашей семье) после того, как вы покинули Палаццо?

— Что же он сказал? — подхватила Клиона, уверенная, что разговор о мажордоме не приведет ее в такое смущение, как речи принца о ее красоте и его чувствах.

— Он сказал, — отвечал принц, — что вы «Inglese oppure un angelo» — англичанка, подобная ангелу. Как это верно — вы поистине кажетесь небесным существом.

— Прошу вас, ваше высочество… вам не следует… вы не должны говорить со мной подобным образом, — пробормотала Клиона.

— Отчего же?

Клиона слегка развела руками.

— Я не понимаю этого и не знаю, как ответить. В Англии люди непривычны к комплиментам.

— Значит, и вправду англичане сухи, чопорны и ни о чем, кроме как о лошадях и собаках, не разговаривают. В Италии знают, как сделать женщину счастливой. Для нас она не только самое прекрасное создание природы, но и средоточие наших интересов.

— Мне лестно слушать вас, хоть вы и склонны к преувеличениям, — отозвалась Клиона. — Но в то же время нельзя отрицать, ваше высочество, англичане более верные мужчины, чем итальянцы.

— Клянусь, я буду верен вам до самой смерти, — убеждал принц.

Клиона снова покраснела и опустила голову, скрыв лицо под полями шляпы.

— Мне нужно с вами увидеться, — продолжал принц. — Где-нибудь, где мы будем наедине, где я смогу рассказать вам о своем чувстве, о любви, сжигающей меня, словно пламя. Я люблю — боже! Как я люблю вас!

— Не надо! Не надо! — запротестовала Клиона. — Умоляю вас, не говорите таких вещей. Я совсем вас не знаю, ваше высочество. Мы только что познакомились.

— Мое чувство к вам зародилось в ту самую минуту, когда я вас увидел! — взволнованно воскликнул принц. — Я думал, прием у меня во дворце будет обычным повседневным светским развлечением. И вот, когда вы вошли в зал следом за леди Берил, у меня замерло сердце. Передо мной была женщина — роскошная, прекрасная, изысканная женщина, какую я ждал всю жизнь.

— Пожалуйста, ни слова больше, — молила Клиона.

— Но я должен сказать, — настаивал он. — Мне хочется говорить вам, что я испытал и испытываю сейчас. Я люблю вас! Я не устану это повторять, и вы должны меня выслушать.

— Ах, нет! — отвечала Клиона. — Рано говорить о чем-то столь важном.

— Тогда сколько я должен ждать?

— Не знаю. Я не могу этого вам сказать. Мы едва знакомы.

— Но я знаю о вас все, что мне нужно знать, — настаивал принц. — Вы прекрасны, очаровательны, неотразимы, при одной лишь мысли о вас сердце мое начинает биться, у меня перехватывает дыхание, и я жажду прикоснуться к вам — в жизни я не испытывал столь неодолимого чувства.

В голосе его было неподдельное волнение, и Клиона встревоженно обернулась, но их спутники были поглощены, по всей видимости, интимным разговором — они близко наклонились друг к другу, и граф держал затянутую в перчатку руку Берил в своей руке.

— Посмотрите, мы подъезжаем к вилле, — сказал принц. — Когда я могу увидеться с вами — и наедине?

— Ваше высочество, вы должны понимать — встреча наедине невозможна, — ответила Клиона. — Леди Рейвен не одобрит этого.

— Зачем ей знать? — спросил принц. — Если я буду ждать вас в закрытой карете за воротами, вы поедете со мной?

— О нет! Конечно, нет, — сказала Клиона.

— Но вы можете выйти в сад, когда все заснут?

Было видно, что принц обуреваем страстным желанием встречи с нею… Но тут они достигли входа в виллу, и, прежде чем слуга успел выбежать и помочь Клионе, она уже стояла на земле.

— Я должна поблагодарить вас, ваше высочество, за прогулку, — сказала она с должной вежливостью, не глядя на принца, и поспешно поднялась по лестнице ко входу.

Она не видела выражения лица своего поклонника, смотревшего ей вслед; но если бы и видела, не сумела бы понять, что ее застенчивость и стремление уйти от объяснений лишь разжигали пламя страсти в его груди.

Принц Камилло Боргезе не привык, чтобы женщины отвергали его притязания. Обычно они нетерпеливо стремились в его объятия, жаждали его признаний в любви. Сдержанность Клионы, ее инстинктивное неприятие пылких ухаживаний были для опытного волокиты чем-то новым, притягательным и особенно волнующим. Вдруг он увидел, что Берил протягивает ему руку, прощаясь.

— Я думаю, мы скоро вновь увидим ваше высочество, — сказала она с озорным блеском в глазах.

— Я всегда к услугам и в распоряжении вашей светлости, — сказал принц.

— И Клионы? — спросила она, смеясь.

— Мисс Уикем знает, я ее верный раб, — был ответ.

— Полагаю, она оценивает это должным образом, — прошептала Берил и, бросив из-под ресниц последний взгляд на графа, поднялась по лестнице, оставив кавалеров со шляпами в руках возле фаэтона.

Медленно и с достоинством она дошла до дверей, но когда они закрылись за нею, бегом помчалась наверх в спальню Клионы. Как она и ожидала, Клиона стояла у окна, откуда открывалась панорама садов, оливковых деревьев, шпилей, куполов и крыш.