Соня Мармеладова - Моя девушка на выходные

— Ноутбук, — отозвалась флегматично и толкнула дверь, ведущую на улицу. — Куда мы сейчас?

— О, увидишь, — загадочно улыбнулся он, доставая из кармана джинсов ключи от машины.

— Ты меня пугаешь, — призналась, садясь в салон…

По дороге мы говорили о том, как прошёл день, что было нового, немного о предстоящих экзаменах. Не думала, что Ольшанский готовиться к ним, но как выяснилось, ещё как.

А вот когда стали въезжать в подземный паркинг торгового центра, я заволновалась.

— Зачем мы тут? — прищурилась подозрительно.

— Выбирать тебе платье и всё-такое к завтрашнему вечеру, — беспечно отозвался мажор, поворачивая ключ в зажигании.

— Господи, кто тебя просил? — вздохнула обречённо. — Я ценю заботу, но у меня есть платья, а за то, что купишь ты, я в жизни не расплачусь.

— И не надо, — обворожительно улыбнулся гад. — Но на благотворительный вечер в чём попало нельзя. Я не собираюсь подрывать репутацию отца, поэтому веди себя прилично.

Вообще-то я и так не собиралась ничего такого вытворят, мне всего-то нужно поговорить с мэром наедине.

— Хорошо, — притворно улыбнулась и вышла из машины, пока этот чудик опять чего-нибудь не учудил.

Если честно, случай в парадной произвёл на меня некоторое впечатление. Если бы дала себя поцеловать, даже не знаю, что было бы. Меня пугает то, что между нами происходит, как меняется моё мнение об этом человеке, но я не могу противиться…

В плане покупок Ольшанский оказался истинным занудой и педантом. Мало того, что он таскал меня как тряпочку за собой, а на нас смотрели даже декоративные кусты в горшках, так и все продавцы-консультанты перед этим мажором заискивали, пока я рядом закатывала глаза. Так он ещё и приговаривал: «Смотри и запоминай, как нужно с царём себя вести…». Я бы этому царю корону-то поправила…

Через десяток платьев и столько же пар обуви, я начала раздражаться. Такое ощущение, что меня притащили сюда только для того, чтобы повеселиться, переодевая меня, как куклу.

Надев последнее долбаное платье, едва справившись с кружевными почти прозрачными чёрными рукавами, которые обтягивали, словно вторая кожа, распахнула дверь примерочной и вышла, уперев руки в бока.

Ольшанский сидел на пуфике, уткнувшись в телефон, и играл.

— Ну? — постукивая мыском красной туфли, поинтересовалась.

— Один момент, — поднимая указательный палец попросил он. — Почти прошёл… воу!.. — выдохнул изумлённо, наконец подняв на меня взгляд.

Карие глаза стремительно потемнели, наливаясь желанием. Невольно отступила назад, ощущая, как тело охватывает дрожь. На меня ещё никогда не бросали таких откровенных взглядом, которые заставляли трепетать.

— Я передумал… — сипло выдавил Ольшанский, поднимаясь и засовывая телефон в карман. — Пойдёшь в спортивных штанах.

— И бюстгальтере? — поинтересовалась иронично, провоцируя и продолжая отступать.

— Ещё одно слово… — угрожающе предупредил мажор, впиваясь в меня голодным взглядом, — мы перейдём на горизонтальную плоскость прямо сейчас.

Он оказался слишком уж близко, а я ощутила прерывистое дыхание на своей щеке.

— Меньшикова… — сквозь стиснутые зубы, выдохнул он. — Ты меня инвалидом сделаешь.

Нервно усмехнулась, пытаясь отстраниться. В крови разливалось волнующее тепло…

— Ладно, — резко выдохнул Ольшанский, отступая. — Я не могу себе позволить напасть на тебя в примерочной. Отложим это до завтрашнего вечера.

— Что отложим? — пискнула испуганно, не узнавая собственный голос.

Ольшанский многозначительно усмехнулся.

— Раздевайся. То есть, переодевайся. Жду тебя на кассе.

Коротко кивнула и скрылась в примерочной, бормоча молитву. Сердце колотилось как умалишённое так, что уши закладывало…

Когда вышла, аккуратно неся выбранное платье и туфли, Ольшанский стоял, прислонившись к стойке и демонстративно копался в телефоне, пока девушку за кассой пускала на него слюни. Он всем своим видом показывал, что на провокации не ведётся.

Я достигла только середины зала, а Ольшанский уже поднял взгляд, словно почувствовал меня издалека.

Молча забрал вещи и положил на стойку.

— Оплата картой, — ровно произнёс он и красноречиво добавил. — Больше ничего не нужно.

Видимо, чтобы не предлагали бонусные карты и другие акции. Оборвал всякую попытку флирта на корню.

— Отвезёшь меня домой? — попросила по пути в паркинг.

Мажор вопросительно вскинул бровь.

— Сегодня мама должна приехать, я хотела бы убраться и ещё нужно написать курсовую.

Ольшанский поскрёб подбородок и кивнул.

— Ладно. Заеду за тобой завтра в шесть. Будь готова.

— Хорошо, — вымолвила улыбнувшись, а у самой чуть сердце из груди не выскочило.

На самом деле мне просто не хотелось оставаться с ним наедине после случая в примерочной. Еще бы немного, и не знаю, что могло случиться…

Следующий день и шесть вечера наступили слишком уж быстро. Я не успела морально подготовиться. Только курсовую написать. Насчёт неё я не обманула.

Волосы уложила лёгкими волнами, оставив струиться по спине. Платье обтягивало талию и расходилось, длиной достигая пола. А до середины бедра тянулся разрез. При ходьбе подол платья развевался, оголяя ноги в чулках…

Глаза почти не трогала, только тушью прошлась по ресницам. А вот губы подвела и выделила поярче. Сбрызнула запястья духами, взяла красный лакированный клатч, под цвет туфель, на тонкой цепочке, убрала в него телефон и вышла.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Ольшанский ждал на парковке, прислонившись к идеально чистой машине. Она разве что не сверкала, как и он сам в этом безупречном чёрном смокинге…

Когда Яр поднял взгляд и наши глаза встретились… ух… дыхание на мгновение перехватило.

— Отлично выглядишь, — прочистив горло, произнёс он и выронил из рук ключи.

— Ты тоже… — пробормотала, наблюдая, как он наклоняется, поднимает брелок и обходит меня, чтобы распахнуть дверцу.

— Прошу, — произнёс галантно и подал руку.

От лёгкого прикосновения моментально покрылась мурашками. Удивительная реакция моего тела…

Мероприятие проходило в конференц-зале бизнес-центра, оснащённого сценой, на которой ведущий готовился к началу. Помощники выставили лоты для благотворительного аукциона, а гости потихоньку подтягивались. Из панорамных окон открывался чудесный вид на город.

Ольшанский держал меня под локоток, а я старалась не дрожать от волнения. Слишком много людей, слишком давящая атмосфера.

Гостей рассаживали за круглыми двухместными столами, но наш был на три персоны. Официанты разносили напитки и закуски.

— Веди себя естественно, — шепнул на ухо Яр.

… путь неожиданно преградил фотограф и сделал снимок.

— Что это было? — прошептала, в ужасе озираясь.

— Полагаю, наше фото появится в журнале, — усмехнулся Ольшанский и подвёл меня к мэру.

— Владимир Олегович, — поздоровалась сдержанно.

— Прекрасно выглядишь, — одобрительно произнёс он, пожимая мне ладонь. — Присаживайтесь, скоро начнётся.

Мэр был в белом и выглядел респектабельно. Вокруг крутились журналисты, но телохранители никого близко не подпускали…

Я решила, что поговорю с ним после торжественной части, когда мэр выступит с небольшой речью и закончатся торги.

Наблюдать за ходом аукциона было интересно. На экране мелькали фотоотчёты предыдущих благотворительных вечеров. Счастливые дети онкологического отделения, в масках и с заветным чеком на оплату лечения и иммунотерапии в руках рядом с организаторами. Такие фотографии заставляют верить, что в мире есть добро.

Ольшанские тоже принимали участие в аукционе. Мэру посчастливилось купить поделку из глины, сделанную руками больной шестилетней девочки. Сумма по итогу торгов, отданная за неё, привела меня в тихий ужас, но ведь дело не в поделке, а в том, что ещё одна жизнь будет спасена. Все эти люди собрались ради одной цели. Помочь детям.

Да, возможно, некоторые, чтобы засветиться в СМИ, завести выгодные знакомства, но какая разница, если деньги всё равно идут на оплату лечения.

В перерывах гости вели переговоры, к мэру много раз подходили представить свой проект, чтобы тот инвестировал именно его. Другие просто делились политическими новостями, Ольшанский водил меня по залу, показывая картины юных дарований.

— Я бы потанцевал с тобой… — прошептал глухо, прижимаясь к моему боку. — Жаль не место. А ещё… спрятал бы ото всех этих похотливых взглядов…

Сглотнула и осторожно отстранилась.

— Ярослав, — Ольшанского окликнул какой-то мужчина в синем костюме.

— О, Юрий Борисович, — приветственно улыбнулся Ольшанский. — давно вас не видел.

— Мне нужно в уборную, — прошептала мажору на ухо и многозначительно вздёрнула бровь.

— Не задерживайся, — отозвался он также шёпотом и направился к своему знакомому.

А я к мэру…

Разговор получился скомканным, но я сказала всё, что хотела. Меня очень внимательно выслушали и даже согласились выполнить мою небольшую просьбу. Мне было стыдно перед мэром за обман, я просто рассказала ему правду, не желая больше этих фальшивых отношений. А уж как всё повернётся дальше, зависит от Ольшанского.

— О чём говорили? — раздался беззаботный голос Яра позади, а у меня внутри всё похолодело.

— Рита мне всё рассказала, — поднимаясь из-за стола произнёс мэр.

Судорожно выдохнула, сжимая руку в кулак.

— О чём рассказала? — нахмурился Ольшанский.

— О нашей сделке, — вымолвила пересохшими от волнения губами. — Нет нужды больше изображать пару. Владимир Олегович…

— Я пообещал Рите, в знак благодарности за её честность, что не буду к тебе приставать с женитьбой до твоего выпуска. Но если после защиты диплома не займёшься делом, я сам устрою твою судьбу.

— Погодите… — Ольшанский выглядел сбитым с толку. Взялся пальцами за переносицу и потёр. — Ты сделала, что?

— Ты же хотел получить свободу, — произнесла раздражаясь, тем самым скрывая беспокойство. — Разве не ради неё всё это было затеяно? Я пообещала, что не буду тебя беспокоить, а Владимир Олегович пообещал, что… — меня резко схватили за руку. — Ай! Ты чего?!

— Иди за мной… — процедил Ольшанский и потащил меня к выходу. Кажется, кто-то в бешенстве…

— Ты что наделала, идиотка?! — раздражённо прокричал он, когда спустились в пустой лобби-бар.

— Сказала правду! — огрызнулась в ответ, выдёргивая руку. — Прекрати вести себя так, словно я тебя в чём-то предала! Это ты затеял весь этот обман, а мне надоело. Ясно? Бесит, что вечно развлекаешься за чужой счёт, когда жить скучно становится.

— Думаешь, я развлекаюсь? — карие глаза полыхали гневом.

— А что, нет?!

Не успела среагировать, как была схвачена и прижата к твёрдому телу Ольшанского, а на мои губы буквально напали, не дав даже пискнуть.

Изумлённо замычала, но мне не позволили отстраниться. Яр сминал мой рот жадно и яростно, а его руки скользили по оголённой спине, заставляя дрожать.

Потянул за волосы, вынуждая откинуть голову назад и укусил в шею, чтобы тут же поцеловать и скользнуть губами ниже, срывая тихий жалобный стон.

— Как сладко… — хрипло выдохнул он, отстранившись. Я едва стояла на ногах. Перед глазами всё плыло. — Никогда не думал, что слюнообмен может быть таким приятным, — и снова потянулся к моим губам.

— Стоп… — успела закрыть ему рот ладонью и просипела: — Что ты творишь?.. разве всё уже не кончено? Ты получил свою свободу…

Ольшанский дёрнул головой и прижался ко мне, зарываясь лицом в изгиб шеи.

— Да плевать я на неё хотел. Не поняла ещё?

Мысленно усмехнулась, боясь шелохнуться и спугнуть.

— Если ты молчишь, что я должна понять?.. — прошептала в ответ, даже не пытаясь отстраниться. Вечность бы так стояла. Никогда ничего подобного не испытывала. Будто пожар в груди…

— Ах да, вы же девочки любите ушами, — усмехнулся, отстраняясь. Провел ладонями по моим рукам и обхватил лицо, пристально глядя в глаза лихорадочным взглядом. — Я сам недавно понял… и всё скажу, только… — потянулся к моим губам и бережно коснулся их своими. — Дай распробовать…

Я могла бы оттолкнуть. Так и следовало бы сделать, Ольшанскому нельзя доверять, но мозги превратились в кисель. Я слишком хорошо знала этого мажора, чтобы понимать, он никого просто так не поцелует.

А я уж постараюсь, чтобы ему ещё пришлось побегать и некогда было скучать, но сейчас… мы оба нуждаемся друг в друге. В этой нежности и ласке…