Анна Невская - Моя Ева

Он переворачивается на бок, увлекая за собой.

– И что же мне с тобой теперь делать, Ева-а?

Я люблю, как он произносит мое имя своим хриплым, бархатным голосом, немного растягивая его, будто пробует на вкус.

– А что бы ты хотел со мной сделать?

Он прикрывает на секунду глаза и ложится на спину. Затем спустя несколько мгновений встает и направляется в сторону ванной.

 Мой вопрос остается без ответа.

– Я в душ.

Смотрю вслед удаляющемуся мужчине. Он прекрасен.

Крепкие мышцы перекатываются, словно тугие канаты под гладкой кожей. Высок, грациозен, словно дикая пантера, и только что занимался со мной любовью.

М-м-м…

Откидываюсь на мягкие подушки, продолжая счастливо улыбаться. Это самое… самое прекрасное из всего, что произошло в моей жизни. Ощущения, которые он мне дарил на протяжении всей ночи, ни с чем не сравнить. Как бы не сложились наши будущие взаимоотношения, уверена, что никогда не пожалею о содеянном. Мне все равно, что будет завтра, я всего лишь хочу, чтобы эта ночь осталась в моей памяти как нечто невероятное и сказочное.

Ярко, остро, самозабвенно, горячо, нежно, дерзко, медленно, быстро – мы занимались любовью по-разному, и каждый раз открывала для себя неведанные до сих пор ощущения. Безграничная гамма чувств накрывала волнами, а бесконечный океан эмоций возродил новую меня – лишенную стыда, ненасытную, требовательную, неугомонную.

А по-другому не может быть рядом с этим мужчиной, что вывернул мою душу наизнанку и показал мне новый мир – рай, в котором нет никого, кроме нас двоих и всепоглощающих эмоций на пределе. Как же все неоднозначно и сложно: скованность и стыдливость простой девушки в мгновение сменяется дерзостью и раскрепощенностью, а сдержанность и хладнокровие, присущие взрослому мужчине, – необузданной страстью и безудержным желанием.

Почти засыпаю под шум льющейся воды, что доносится из ванной комнаты. Измождена. Приятная усталость легкой рукой прикрывает мои веки…

Он возвращается спустя минут пять. Капельки воды скатываются по рельефной груди и торсу, темно-серое полотенце прикрывает бедра. Не глядя на меня, подходит к прикроватной тумбе и берет наручные часы. Сосредоточено заводит дорогой механизм от Патек Филиппе, чуть хмуря брови. Теперь знаю, что Добровольский всегда так делает, когда о чем-то размышляет или принимает серьезные решения.

Подоткнув простыню под мышки, подтянула колени к подбородку и обхватила их руками.

Вглядываюсь в лицо, лишенное эмоций. Передо мной снова стоит суровый мужчина, суть которого заключается в сдержанности, жесткости и хладнокровии. От нежного любовника не осталось и следа.

Он переводит на меня взгляд.

Судорожно сглатываю подступивший к горлу комок.

Пожалуйста, только не делай мне больно.

– Машина ждет внизу. Мой водитель отвезет тебя домой, – оповещает сухим голосом. Наверное, именно таким тоном отдает очередное поручение своему помощнику или секретарю.

Не знаю, как мне удалось удержать улыбку на лице.

– Да, конечно, – отвечаю сиплым голосом. – Я только соберу свои вещи… и сразу уйду.

Больно. Невыносимо больно в этот момент. Что-то обрывается во мне. Я чувствую это физически – внутренние органы скрутило спазмом, не отпускает, и даже вдох полной грудью не могу сделать.

Встаю с кровати, обернув себя простыней. Изо всех сил стараюсь не смотреть на Игоря, прохожусь взглядом по комнате в поисках своего нижнего белья и позаимствованных вещей у Добровольского. Бюстгалтер, шорты и майку нахожу быстро. Впопыхах подбираю вещи с пола, судорожно прижимая их к груди. Остается найти только трусики.

Белый комочек кружев валяется у ног Добровольского. Мне приходится подойти к нему ближе и наклониться, чтобы их подобрать.

Не отходит, сложил руки на груди и буравит меня взглядом.

Что же ты хочешь увидеть, Игорь? Мою боль?

Я бы все на свете отдала сейчас, чтобы уметь так же, как и ты, вести себя невозмутимо. Хотела бы своим видом показать, что ничего удивительного и потрясающего между нами не произошло, но не умею. Плохая из меня актриса.

– Могу я воспользоваться вашей ванной?

– Конечно, Ева.

Скрываюсь за дверью, из которой минуту назад вышел Добровольский. Зеркало отражает бледное лицо с затравленным взглядом. Волосы сильно взлохмачены, спадают на плечи и спину спутанными прядями. Неприятное зрелище.

Нет. Я ни на что не рассчитывала. Не надеялась, что Игорь изменит свое решение ограничиться лишь одной ночью. Прекрасно понимала, на что иду, знала, что продолжения не последует, но и предположить не могла, что меня с вежливым и непроницаемым лицом сразу же попросят на выход. С трудом подавляю водопад из горьких слез.

Быстро принимаю душ, стараясь не намочить волосы и не смотреть больше в зеркало, чтобы не разочароваться от отражения своего внешнего вида, снова одеваюсь в вещи Добровольского.

Не застаю его в спальне и даже по дороге к выходу не встречаю. Но так даже лучше, не так ли? Понятия не имею, как теперь смотреть ему в глаза, что говорить, как себя вести.

– Ева, – слышу позади спокойный голос.

А выход был так близко.

Медленно оборачиваюсь, стараюсь надеть на лицо маску безразличия. Он выглядит по-домашнему и в то же время непозволительно шикарно в домашних серых слаксах и белой футболке. Хмурый взгляд из-под сведенных бровей сканирует мое выражение лица. На мгновение мне кажется, что в его глазах мелькает тревога, но понимаю, что это всего лишь игра моего воображения.

– Да?

– Пожалуйста, обещай мне, что, если тебе когда-нибудь понадобится какая-либо помощь, ты дашь мне об этом знать.

– Хорошо.

Неловкая пауза между нами неприлично растягивается. Нам нечего больше друг другу сказать.

Августовская ночь раскрывает передо мной свои объятья, но, несмотря на жару, меня пробирает дрожь, как при морозе. Обхватываю себя руками и сажусь в припаркованную машину. Костя молча заводит мотор и даже не пытается завести со мной легкую беседу, чему я безумно рада. Сейчас собеседник из меня неважный.

Тихонько крадусь в свою комнату, надеясь не разбудить бабушку. В спальне невыносимо душно, открываю нараспашку форточку, позволяя ночному воздуху ворваться внутрь. Я бы еще раз приняла душ, но сил хватает лишь на освобождение от одежды. Ныряю под тонкую простыню, пытаясь расслабиться и заснуть, ведь через полтора часа будильник беспощадно зазвонит, оповещая о новом рабочем дне.

Закрываю глаза, сознание яркими вспышками перематывает кадр за кадром картинки из прошедшей ночи: как Игорь нависает надо мной, отрывая от внешнего мира, заставляет чувствовать себя самой желанной и самой красивой, дарит несравненное удовольствие и незабываемые моменты.

В какой-то момент ловлю себя на мысли, что не могу злиться или, тем более, обижаться на него за холодное поведение после проведенной ночи. Осознаю, что так даже лучше – нам удалось избежать неприятных разговоров или неловкого смущения.

На душе стало спокойней, мне даже физически удалось расслабиться, и глубокий сон тяжелым занавесом отделил меня от реального мира.

Я опоздала. На целых полтора часа. И хотя со мной такое произошло впервые, чувствовала себя от этого не легче. Тем более, что сегодня должна пройти встреча, организовать которую так и не смогла.

Минус один пункт в мое личное дело.

Кстати, встреча должна начаться уже через десять минут. Врываюсь на свой этаж, а там… никого и непривычная тишина.

Эм… а где все? Стол на ресепшене пустует – Алины нет, но о своем отсутствии она еще вчера предупреждала. А остальные работники где? Конференц-зал тоже пустой. Чертовщина какая-то.

Единственной на этаже оказывается Аллочка – помощница Татьяны Федоровны.

– Так они ж встречу перенесли в офис генерального.

Ущипните меня, а еще лучше дайте леща.

– Какого генерального?

Идеально выщипанная бровь взлетает вверх.

«Ты серьезно?» – молчаливо спрашивает она.

Черт. Черт. Черт.

Оплеухи мне, чтоб мозги включила.

Спите, Ева Михална, да еще и на рабочем месте. Не хорошо.

Еще минус один пункт в персональное досье.

Хватаю планшет и блокнот с ручкой. Бегу к лифту, а он, предатель, приезжает не сразу. В ожидании трачу драгоценное время впустую. Все уже собрались в конференц-зале, когда оказываюсь у Добровольского в офисе. Только его самого еще нет. С облегчением перевожу дыхание.

В просторном светлом помещении за огромным прямоугольным столом разместились наши специалисты из отдела отчётности и финансового департамента.

Со всеми здороваюсь и, пригнув голову к плечам, семеню к своему боссу.

– А ты разве не взяла сегодня выходной?

– С чего это вдруг, Марк Эдуардович? – Занимаю пустое кресло рядом с ним.

– Звонили с эйчар-отдела, сказали, что ты возможно несколько дней будешь отсутствовать.

Неужели Добровольский подсуетился? Подумал, что переутомил меня и взял на себя обязанность устроить мне выходной? Заботливый какой.

– А почему встречу здесь проводим, а не у нас?

Облонский пожимает плечами.

– Игорь Андреевич тоже решил поучаствовать, плюс здесь уже с утра все было организовано.

Стыдно-то как.

– Марк Эдуардович, извините, что подвела целый отдел.

– Все в порядке, Ева, организация встреч не входит в твои обязанности.

– И за опоздание извините.

Мой босс внимательно смотрит в мое лицо. Как будто хочет найти признаки чего-то… Мгновенно стало неуютно и душно. А вдруг он догадывается, что между мной и Добровольским что-то произошло прошлой ночью?

Господи, так я ж сию же минуту уволюсь и провалюсь сквозь землю от стыда

– Марк Эдуардович, я отчет для сегодняшней встречи тоже не приготовила, – прошептала совсем тихо.

– Я его приготовил, – буркнул он. – Все в порядке, Ева. Не переживай.

Теперь он прячет взгляд. И даже краснеет. Тоже чувствует себя некомфортно и неловко.

Он знает! Или, по крайней мере, догадывается о том, с кем и как я провела прошлую ночь.

Господи! Только не это.

Мне так стыдно, что хочется немедленно испариться из этого кабинета и, возможно, целого мира, хотя бы на несколько минут. Только сейчас начинаю осознавать масштабы последствий своих действий, которые не смогла предугадать. Желание провести ночь с мужчиной, к которому я испытываю сильные чувства, обратилось неконтролируемым наваждением и безалаберной настойчивостью познать другой мир.

Но о последствиях не подумала, и теперь кажется, что все присутствующие знают о событии, произошедшем прошлой ночью. Чувствую себя самой падшей женщиной на свете.

Опускаю голову еще ниже, вглядываюсь в распечатанные отчеты, но ничего, кроме цифр, которым не могу дать определения, не вижу.

– Павлова. Ева…

Поворачиваю голову на тихий оклик своего имени. Взгляд фокусируется на красивой блондинке с неярким дневным макияжем, который подчеркивает ее природную красоту.

– Рита?

– Какая неожиданная встреча. Разве ты здесь тоже работаешь?

– Да, – заторможено отвечаю.

– Здорово, – искренне радуется за меня бывшая одногруппница. – Даже несмотря на потерю стипендии, тебя приняли на работу. Очень за тебя рада.

– Что?

Мы ведем довольно тихо наш диалог, но мне почему-то кажется, что наш разговор слышат все присутствующие. Последняя капля переполняет полную чашу стыда и отчаяния.

– Извините, – бормочу себе под нос и вылетаю из кабинета, надеясь оказаться как можно подальше от этого места.

Переступив порог, налетаю на высокого мужчину и оказываюсь в до боли знакомых и крепких объятиях. Запах его тела вперемешку с неизменным парфюмом заполняет мои легкие, от этого сочетания голова кругом идет, и я еле сдерживаю себя, чтобы устоять на ватных ногах. В голове мелькает мысль, что дверь еще открыта и нас наверняка все видят. От этого чувство стыда становится еще ощутимее и острее. Хочу отступить на шаг назад и освободиться из кольца его рук, но Игорь не отпускает.

– Пожалуйста, на нас все смотрят, – беззвучно шепчу.

Он заглядывает в мое лицо, затем кидает хмурый взгляд поверх моей макушки.

Я чувствую, как его объятия ослабевают, и, пользуясь моментом, быстро делаю шаг в сторону, надеясь проскочить между ним и стеной, но Добровольский резко преграждает путь, опуская руку на стену рядом с моей головой. Дверь по-прежнему открыта, но сейчас нас, по крайней мере, никто не видит. Это меня немного успокаивает.

– Что с тобой? – слышу требовательный вопрос.