Анна Невская - Моя Ева

Я делаю паузу, чтобы пригубить ледяной минеральной воды и тем самым дать Маше несколько мгновений на размышления.

Мне показалось странным, что Саша спрашивает у меня о планах подруги. Когда посоветовала ему напрямую связаться с Машей, так и не получила внятного ответа, почему он не может этого сделать сам.

– Ничего не хочешь мне сообщить? – мягко спрашиваю.

Я бы могла сказать, что между нами никогда не было секретов. Но ввиду последних событий такими утверждениями кидаться не буду. За несколько дней до приезда Маши у меня началась беспрецедентная паника. Я понятия не имела, как буду смотреть в глаза подруге, ведь глубоко в душе чувствовала вину перед ней, будто совершила предательство. Как бы сильно ни старалась сконцентрироваться на чем-нибудь другом, но единственная ночь, которую провела с Добровольским, до сих пор не дает мне покоя. И сейчас, сидя перед Машей, наша мимолетная связь, воспоминания о которой я смаковала каждую ночь, не казалась мне больше волшебной и сказочной, а, наоборот, чем-то постыдным и преступным. Невольно сравниваю себя с греховной эгоистичной предательницей. Прошу откровения от Маши, а сама надеюсь, что она никогда не узнает о произошедшем между мной и ее отцом.

Подруга медленно размешивает лед соломинкой в высоком стакане, а когда поднимает взгляд, вижу вину в ее глазах.

– Кажется, я влюбилась, Ев.

– Так это же замечательная новость!

Она снова утыкается глазами в стол, задумчиво разглядывая на скатерти рельефный золотой узор с эмблемой ресторана.

– Маш, ты чего? Что случилось?

Я рукой накрываю ее ладонь и слегка сжимаю, чтобы показать свою поддержку.

– Речь идет не о Саше, – виновато бормочет она.

– А о ком?

– Папа выделил сопровождение на время путешествия.

– Ты имеешь в виду телохранителя?

Она кивает и виновато смотрит на меня исподлобья.

– Ты влюбилась в своего телохранителя?

Маша чувствует себя некомфортно и подавлено, и мне буквально приходится выпытывать из нее откровения.

– У нас все было.

Ее лицо заливает яркий румянец. Она берет папку с меню и размахивает перед собой, словно веером, затем кладет ее на стол и прикладывает холодный стакан к щеке. Глаза Маши ярко сияют Вифлеемскими звездами.

– Я не могу понять. Ты жалеешь?

– Нет. Нет, я не жалею, Ева. Жалеет он. Он сказал, что это было ошибкой и… Это я виновата, сама к нему полезла, понимаешь?

Понимаю. Как же я тебя понимаю, милая. Когда влюбляешься, о последствиях не думаешь. Единственное, чего тебе хочется, это познать новый мир рядом с мужчиной, по которому сходишь с ума. В такие моменты женщины становятся заложницами собственных желаний, и уже все равно, что будет потом. Главное – это то, что происходит здесь и сейчас. Тяжесть его тела, твердость мужской силы, прикосновение дерзких пальцев…

Все остальное не важно.

– Когда мы вернулись, он всего лишь оставил свои контакты и попросил с ним связаться, если вдруг мне понадобится какая-либо помощь.

Мысленно усмехнулась. Какая знакомая ситуация. Игорь сказал мне те же самые слова, но я была уверена в нем и знала наверняка, что он действительно мне поможет, если когда-нибудь обращусь к нему за помощью. А вот что представляет из себя этот парень и насколько можно ему доверять, понятия не имела. Оставалось только надеяться, что Маша не пала жертвой какого-нибудь неприличного мужчины. Хотя, зная Добровольского, не думаю, что тот подпустил бы к ней человека, которому бы не доверял.

– А еще мы не предохранялись, – произносит подруга скороговоркой, прикусив губу. – Я дура, да? А если я забеременею, что мне тогда делать? Что я папе скажу? А вдруг он меня аборт заставит делать?

– Маша! Ну что ты такое говоришь? Успокойся и посмотри на меня.

Бедная моя девочка. Она фокусирует на мне встревоженный взгляд, в котором читается так много отчаяния и страха.

– Ты сама веришь в то, что говоришь? Отец любит тебя больше жизни и никогда не причинит тебе вред.

Добровольский может быть жестким и хладнокровным, но я была уверена на миллион процентов, что никогда не заставит собственную дочь избавиться от ребенка.

– Я могу дать объяснения твоей тревоге и страху, но давай мы не будем пока думать об этом. Забеременеть не так уж и легко, Маша.

– По подсчетам у меня как раз была овуляция.

– Скажи, чего конкретно ты боишься? Остаться беременной или реакции отца? Мои слова покажутся тебе банальными, но я верю, что все, что ни делается, делается к лучшему. Если даже ты и забеременела, то, значит, так и должно быть. С финансовой точки зрения тебе нечего опасаться. Да и твой отец всегда тебя поддержит морально. Я знаю, ты всегда желала построить карьеру, но беременность – это ведь не препятствие и не болезнь. Ты сможешь работать хоть до последнего дня, если захочешь, а декретный отпуск пролетит очень быстро, и ты снова сможешь приступить к своей профессиональной деятельности.

Я слишком хорошо знала свою подругу, чтобы понять – она начала понемногу успокаиваться.

– Ты мне лучше расскажи, что за парень вскружил тебе голову.

Маша улыбнулась и посмотрела задумчивым взглядом в панорамное окно.

– Он давно уже не парень, Ева. У нас колоссальная разница в возрасте.

Поперхнулась. Сильный кашель разорвал грудную клетку, и слезы потекли рекой. Уверена, мое лицо сейчас походило цветом на спелый помидор. Маша вскочила и начала сильно стучать по моей спине.

– Я в порядке, спасибо.

Поднимаю руку, когда приступ кашля заканчивается.

– Маша, у тебя рука как у Ильи Муромца. Ты мне все внутренности отбила.

– Извини, ты просто очень сильно кашляла. Выглядело жутко.

Краем глаза замечаю, как одни посетители ресторана уткнулись в свои тарелки, а другие вновь перевели взгляды на своих собеседников. Спектакль окончен, господа.

– И насколько, ты говоришь, он старше тебя?

– На целых одиннадцать лет.

– О-о.

Мда. Знала бы ты, Маша, какие скелеты прячет в шкафу твоя лучшая подруга.

И о чем только думал Добровольский, когда отправлял тридцатитрёхлетнего накачанного мужика присматривать за своей дочерью? В моем представлении почему-то все телохранители соответствовали именно такому образу.

– Ну, я бы не сказала, что это большая разница в возрасте, – замечаю, распиливая любимый говяжий стейк Добровольского.

– Теперь я тоже так думаю, – она вздыхает. – Знаешь, мы провели вместе почти два месяца, но уже спустя каких-то несколько дней я начала к нему присматриваться. Он не красавец вовсе и к тому же очень замкнутый, я бы даже сказала, угрюмый и мрачный, но именно этим он меня и привлек, наверное. Очень хотела узнать, что случилось в его прошлом, раз стал отчужденным, потому что уверена, он не всегда был таким.

– То есть ты практически ничего о нем не знаешь?

– Он был женат, но детей у него нет.

Было бы не плохо узнать причину его развода, это бы дало ответы на многие вопросы.

– И он очень надежный, за ним как за каменной стеной, Ева.

Мы друг другу улыбнулись.

Маша влюбилась. Я впервые видела настолько сильную заинтересованность с ее стороны по отношению к противоположному полу. И этот задумчивый взгляд в сочетании с застенчивой улыбкой и легким румянцем на щеках говорили о многом.

– Самое главное, что ты ни о чем не жалеешь, Маша.

– Ни капельки. Ну хватит обо мне. Лучше расскажи, что нового у тебя.

Я тоже влюбилась. В твоего отца, между прочим, дорогая подруга. А еще я с ним переспала. Будешь ли ты меня ненавидеть, если вдруг узнаешь правду? Не разочаруешься ли во мне? Не будешь ли считать меня предательницей? Ведь ты мне всегда так сильно доверяла.

Эти слова, конечно же, не произнесла вслух, но мне так сильно хотелось бы обо всем ей рассказать и облегчить тем самым душу. Видимо, это навсегда останется тайной двоих.

Я поделилась с Машей впечатлениями о работе, рассказала о бабушке и о ее романе с нашим бывшем преподавателем и заверила, что в конце месяца разберусь с долгом.

– Нет смысла говорить, что тебе не обязательно возвращать мне деньги.

– Не-а.

– Ну конечно, что за глупые предложения с моей стороны, – фыркает Маша. – А что насчет Паши? Вы все еще видитесь?

– Наши редкие встречи с натяжкой можно назвать романтическими свиданиями. С каждой новой мы понимаем, что между нами ничего, кроме дружеских чувств, не может быть. И мы оба это понимаем, хотя открыто не затрагиваем эту тему. Просто проводим с друг другом прикольные вечера, ходим в кино, засиживаемся допоздна в кафе. С ним, кстати, интересно пообщаться на разные темы. Он неглупый парень.

– Странные вы, – хмыкает подруга.

Пожимаю плечами. Мне нравилось такое общение: оно не напрягало, чувствовалась легкость и непринуждённость. Да и сам Паша больше не предпринимал в мою сторону никаких действий, которые бы говорили о его симпатии ко мне. Сейчас точно могу сказать, что мы просто друзья.

Внимание привлекает фигура высокого мужчины, что направляется в противоположный конец зала. Гордая осанка и неторопливый шаг указывают на неоспоримый авторитет этой личности. Игорь Андреевич идет в сопровождении той самой женщины, которую видела с ним ранее, когда они вместе садились в машину.

И снова уже знакомая жгучая ревность пронзает насквозь. Разумом понимаю, что не имею никаких прав на этого мужчину, но ведь сердцу не прикажешь. Я слишком слабая, чтобы держать свои чувства под холодной маской безразличия. Наверное, вся гамма переживаемых чувств у меня сейчас на лице, потому что Маша обеспокоенно спрашивает, все ли со мной в порядке.

– Да, конечно. Просто… знаешь сегодня был такой насыщенный день и на работе возникли некоторые проблемы, но, к счастью, мы все уже решили. Наверное, немного переутомилась сегодня. Кстати, твой отец здесь.

Маша поворачивается и поднимает руку, надеясь привлечь внимание Добровольского. Он нас замечает, говорит своей спутнице несколько слов и направляется в нашу сторону.

Прошло больше недели с тех пор, как мы виделись в последний раз. Тогда, после вечеринки на Рублевке, Игорь Андреевич подвез меня домой, но, к сожалению, всю дорогу мы практически не общались, потому что он вел важный разговор по телефону. Когда машина остановилась перед моим подъездом, лишь прикрыл телефон рукой и вежливо попрощался, попросив у меня прощения, что не смог уделить должного внимания во время поездки. Помню свое разочарование, когда мы заехали во двор моего дома. А ведь в глубине души надеялась, что окажусь совершенно в другом месте.

– Привет, папа.

Маша радостно приветствует Игоря и целует его в щеку.

– Привет, Маш. Ева…

– Добрый вечер, Игорь Андреевич.

На секунду поднимаю голову встречаясь с пристальным взглядом зеленых глаз, а затем снова утыкаюсь в тарелку.

– А ты не хочешь к нам присоединиться? Надеюсь, твоя спутница не будет против? – задорно спрашивает она.

М-м-м. Только не это. Что же ты делаешь, подруга?

– К сожалению, не могу. У меня деловая встреча, Маша. Думаю, это будет совсем некстати.

– Хм. Деловая встреча? А я уже подумала, что это…

– Я позвоню тебе сегодня позже, Маша. Приятно провести время, – Игорь прерывает размышления дочери непреклонным тоном.

– Спасибо, – отвечаю, не поднимая головы.

– Пока, пап. И улыбнись, пожалуйста, а то ты какой-то слишком хмурый сегодня.

Добровольский покинул нас, и я наконец-то смогла вздохнуть с облегчением. То ли оттого, что его больше не было поблизости, то ли от новости, что с этой дамой его связывают лишь деловые отношения. Но правда ли это?

Оказалось правдой.

Сорокалетняя Полина Польская являлась главным научным сотрудником фармацевтической компании, которая входила в состав конгломерата. В прессе давно ходили слухи, что компания скоро выпустит на российский рынок инновационный препарат для лечения псориаза средней и тяжелой форм.

И сейчас, спустя две недели после нашей встречи в ресторане, я следила по телевизору за ухоженной брюнеткой, с которой Добровольский тогда ужинал. Ее показывали на главном российском новостном канале, и, судя по обстановке, репортаж велся прямо из лаборатории фармацевтической компании. Она была одета в белый халат и рассказывала об успешном завершении тестирования биологического препарата, говорила, что медикамент уже одобрен регуляторными органами России и что через месяц первая партия будет доступна в аптеках страны.

Для себя я сделала выводы, что встречались они, чтобы обсудить последние моменты перед официальным заявлением, которое сейчас наблюдала.