Неожиданно шершавая ладонь накрывает мое колено. Я подавляю приступ тошноты и делаю глубокий вдох, а рука тем временем продолжает свой путь вверх по внутренней стороне бедра, царапая кожу, все выше и выше, пока не касается моих трусиков.

Противно настолько сильно, что не могу утаить гримасу брезгливости. Опускаю голову, пытаясь скрыть выражение лица, но потом снова беру себя в руки и поднимаю взгляд, через силу заставляя себя улыбнутся.

– Никогда не обращал внимание на рыжих. А зря.

Где же ты, Игорь? Пожалуйста приди. Я больше не могу-у!

И все-таки существует какая-то сила, невидимая и сверхъестественная, которая воплощает в реальность все мысли и желания, ибо именно в этот момент дверь с сокрушительным ударом вышибают и в комнату врываются несколько человек в черных масках и с автоматами. Все произошло настолько молниеносно, я даже толком не поняла, что случилось, и только когда в дверях появился Игорь, с облегчением вздохнула и всхлипнула, готовая разрыдаться.

Он идет, а вокруг будто все замирает. Шум и крики мужчин становятся приглушенными, и в голове крутится лишь одна мысль: «Мы в порядке, нас нашли и спасли». Хочется побыстрее покинуть это место, и я вскакиваю на ноги. Делаю шаг навстречу Игорю, но осекаюсь, когда холодный взгляд, полный ярости, проходится по моему телу, едва прикрытому красным куском ткани. И от этого пронизывающего до самой глубины взгляда становится в сто раз страшней, чем две минуты назад.

Он снимает с себя пиджак и кидает его Маше.

– Прикройся. На выход. Обе. Живо.

Глава 33

Грозный. До жути злой и сердитый. В глазах столько ужасающего гнева, вселяющего панический страх, что невольно всего лишь на одну секунду в голове мелькает мысль: «Зря я отправила сообщение англичанину, лучше бы сами как-нибудь справились».

Смотрю на разъяренного мужчину, что расхаживает перед нами по просторной гостиной, и не узнаю его, ни капельки, от слова совсем. Его молчание давит, леденит кровь в жилах, заставляет замереть притаившимся зверьком в ожидании нападения устрашающего хищника.

Маша тоже тихо сидит рядом на диване, сжимает мою ладонь в складках пиджака, который так и не вернула отцу. В отличие от нее, я практически голая сижу перед Добровольским, и каждый раз, когда тот бросает на меня взгляд, сжимает кулаки в карманах брюк – я все вижу да-да – сурово хмурится, со свистом выдыхает воздух из легких… В общем, жуть.

Ну скажи же что-нибудь, накричи, если хочешь, разбей о стену хрустальный бокал, виски из которого ты залпом выпил пять минут назад, только вот не надо всего этого: тихих рычаний, сжатых кулаков и грозных взглядов.

– Какого хера вы вырядились в это тряпье? Если ваша цель была выглядеть как дешевые шлюхи, то вам несомненно это удалось.

Ну почему же так грубо? Мне аж обидно стало за сравнение с эм… падшей женщиной. Я, конечно же, знала, что мы выглядим именно так, но, когда тебе в лицо об этом говорят, становится, мягко говоря, неприятно.

– Что вы потеряли в том гадюшнике?

Не кричит и, похоже, даже берет себя в руки. Располагается в кресле напротив, складывает ладони в замок и с прищуром смотрит то на меня, то на Машу.

– Я жду ответ.

– Это я во всем виновата, пап. Прости.

В Машином голосе звучит раскаяние. Оно искреннее, и, более того, я уверена, если бы она знала, чем обернется наш поход в клуб, то отказалась от своей затеи.

– Дальше.

– А что дальше?

– Объяснения, Маша. Я хочу услышать четкое объяснение вашим абсурдным действиям.

– Если бы ты позволил мне встретиться с Русланом, ничего бы подобного не случилось, – выпалила она.

Что же ты дразнишь разъяренного тигра, глупая?

– Русла-ан значит.

Р-р-р!!!

Божечки! А тигр, кажется, жаждет мяса. Кровищи.

– Папа, ну почему ты так категоричен?! Почему не позволяешь с ним встретиться? Я просто хочу поговорить. И все. Разве прошу так много?

Действительно, разрешили бы молодым встретиться. Делов-то. Да хотя бы под присмотром охраны, и можно было б избежать всех этих страстей а-ля лихие девяностые.

– Тебя никто не спрашивал, Ева.

Ой! А разве я сказала это вслух?

– С тобой я лично поговорю. Позже. Наедине.

Боже упаси! Не надо со мной говорить. Ни сейчас, ни позже. Ни тем более наедине.

– Да Ева вообще не причем. Это я ее во все втянула. Она отговаривала уехать, но меня не переубедить, если чего-то хочу. Ты же знаешь.

– Значит плохо отговаривала.

Плохо. Не спорю.

– Переоделись, чтобы от охраны улизнуть?

– Угу. Ты только не увольняй их, пап.

– Уже. Вину чувствуешь, что из-за тебя двое лишились работы? Надо было раньше думать, Машенька.

Меня аж передернуло от этого «Машенька».

– Что в том гадюшнике делали, спрашиваю?

– Так Руслана же искали. Он рассказывал, что часто посещал клуб «Крейсер», вот мы туда и пошли в надежде его найти.

– Клуб «Крейсер», значит.

– Ну да, – неуверенно подтвердила подруга.

Добровольский откидывается на спинку кресла и… как начнет смеяться. Так громко и заразительно, что мне аж самой невольно захотелось к нему присоединиться.

– Маш, а может, он упоминал клуб с названием «Аврора»?

Ну вот. Приплыли.

Как же интересно устроен мозг человека – услышал одно слово, а на подсознательном уровне сочетание сделал с другим.

Смотрю на подругу и по выражению ее лица понимаю, что та, как бы это по мягче сказать, облажалась.

Игорь встает и снова направляется к бару. Если бы имела право, сделала замечание не употреблять больше алкоголь на ночь глядя. Но для него сегодняшняя ситуация наверняка оказалась очень стрессовой, ведь могла пострадать Маша – его единственный родной человек на этом свете. Поэтому все мои замечания, даже мысленные, совсем неуместны.

– Идите спать, – произносит он устало, не оборачиваясь. – Поздно.

Переглядываемся с Машей. Неужели пронесло? Не так все и плохо прошло на самом деле. Как итог – каждый из нас сделал собственные выводы после сегодняшнего вечера.

Обнимаю Машу и тихо желаю ей спокойной ночи.

– Прости меня, – тихо шепчет в ответ на ухо.

– Мы в порядке и это самое главное. Завтра поговорим.

– Куда?!

На полпути к выходу из гостиной меня останавливает грозный голос.

– Э… домой?

– Ты не покинешь этот дом, пока я тебе не разрешу. Можешь воспользоваться комнатой, в которой спала в прошлый раз.

Не смею ослушаться и с опущенной головой семеню за Машей на второй этаж.

– Вижу, тебе тоже досталось, – так же шепотом говорит, когда мы оказываемся перед дверью в «мою» комнату.

Нет, подруга, ошибаешься. Мое наказание еще ждет впереди. Нетрудно догадаться, о каком именно идет речь. Хмурый взгляд зеленых глаз исподлобья говорит сам за себя.

***

Стул и прикроватная тумба баррикадной линией придерживают дверь в мою спальню. Не самая лучшая защита от мужчины, жаждущего расплаты, но я искренне надеюсь, что Добровольский не станет разносить ее в щепки только для того, чтобы до меня добраться.

И вообще, не виноватая я. Со мной разговоры наедине проводить не надо, читать морали о безрассудном поведении тоже нет необходимости. Сам прекрасно понимает, что от Маши не отвязаться, если ей что-то взбредет в голову. Пусть лучше скажет спасибо, что не оставила ее одну и, самое главное, нашла способ сообщить о неприятностях.

Ванна или душ? Хочу хорошенько расслабиться, поэтому выбираю первое и, пожалуй, даже воспользуюсь той бледно-фиолетовой морской солью, баночку которой заприметила на краю керамической ванны.

Крупная крошка сыпется на белоснежную поверхность, следом несколько капель масла лаванды. Восхитительный аромат.

Сбрасываю ненавистное платье и нижнее белье и, не дожидаясь, пока наберется достаточно воды, вхожу по ступенькам в джакузи. Спустя несколько минут образовавшаяся пена не оставляет ни единой водяной прорези на поверхности. Нажимаю на кнопочку, выбираю подходящий режим, и тысячи маленьких пузырьков ласкают, расслабляя напряженное тело.

Несравненное блаженство. От всепоглощающего наслаждения и полного релакса неумолимо тянет в сон. Закрываю глаза и полностью абстрагируюсь от внешнего мира. Не прилагаю абсолютно никаких усилий, чтобы представить лазурное море, белый песок и жаркое солнце над головой. Даже морской воздух чувствую. Безумно устала физически и морально, и, наверное, поэтому фантазии по ощущениям почти воплощаются в реальность. А потом я резко взлетаю, воспаряю куда-то ввысь, мое тело тисками окутывает неведомая сила… Чувствую древесные ноты и неизменный запах сигар.

Игорь…

Резко распахиваю глаза. Он притягивает меня за затылок, глубоко целует, и от его натиска мне вдруг катастрофически не хватает воздуха. Задыхаюсь – от его близости, жадных рук, что настойчиво сдавливают, и неукротимой мощи, которая вдруг на меня обрушивается.

Отстраняется, бережно берет в ладони мое лицо и прислоняется лбом к моему.

– Я прошел семь кругов ада, пока добирался до вас, – хрипло произносит.

На нем все еще одежда, в которой провел весь день, только сейчас она уже не выглядит столь безупречно. Добровольский так сильно прижимает к себе, что вещи мгновенно пропитываются ароматной водой.

Накрываю его ладони своими и вглядываюсь в самые любимые глаза на свете.

– С нами все хорошо, – шепчу в ответ, а в душе вдруг рождается бесконечное счастье и облегчение от внезапной нежности, которую он вдруг проявляет. Наказания не будет?

– А ты хочешь, чтобы я тебя наказал?

Ну вот, опять мысли в слух.

– Смотря как.

– По попе?

– Если только нежно, – смущенно улыбаюсь.

Без каких-либо усилий вытаскивает меня из ванной и сажает на мягкий пуфик. Затем вытирает белоснежным полотенцем, бережно промокая влагу на коже. Позволяю себе быть слабой и упиваюсь уникальными моментами в моей жизни.

Вдруг Добровольский замирает, пристально разглядывая мои колени. Я стискиваю их вместе, но это меня не спасает. Уже заметил царапины на внутренней стороне бедра и теперь широко раздвигает мои ноги.

Чувствую мгновенное напряжение, что сковывает его тело, и подаюсь вперед, желая завладеть его вниманием.

– Они не причинили нам вреда, Игорь. С нами все хорошо, слышишь?

Мужчина переводит на меня жесткий взгляд. Мне не нравится беспощадная решимость, которую вижу в его глазах, – наказать, уничтожить, втоптать в землю.

– Они того не стоят. Пожалуйста, обещай мне, что самостоятельно ничего не предпримешь по отношению к ним. Пусть закон разберется.

– Благородная? – жестко усмехнулся.

– Нет, но отчасти сами виноваты, что попали в такую ситуацию. Я их не оправдываю, нет, но лучше будет, если мы напишем заявление, хочешь?

– Они припугнули вас, чтобы вы не рыпались, и им это удалось. Но насильно в открытую вас никто не удерживал, и потому есть большая вероятность, что они выйдут сухими из воды. А меня очень не устраивает такой расклад дел. И именно поэтому, Ева, ты не будешь лезть в это дерьмо.

– Но…

– Ты. Не. Будешь. В. Это. Вмешиваться.

– Ладно-ладно.

– Ева, пойми. Завтра на вашем месте может оказаться кто-нибудь другой. Зло надо пресекать на корню

– Я поняла, Игорь.

– Умница. А теперь баиньки.

Он берет меня на руки, выходит из ванной и кладет на кровать.

– Не одевай пижаму.

– У меня ее как бы нет, – произношу на выдохе еле слышно, не в силах оторвать от него взгляд.

– Ну вот и хорошо. Я в душ, скоро вернусь.

Он исчезает за дверью моей ванной комнаты, а я откидываюсь на мягкие подушки и закрываю лицо ладонями.

Кажется, я сошла с ума, потому что там, в ванной, когда Добровольский так бережно обтирал меня полотенцем, вдруг пришла мысль, что он, мягко говоря, ко мне неравнодушен. Глупо так думать? Возможно. Но как тогда объяснить его неподдельную нежность и тревогу, которые Игорь даже и не пытался скрывать.

Оглядываюсь по сторонам. Прикроватная тумба на месте, стул посередине комнаты, на спинке которого аккуратно лежит пиджак Добровольского. Дверь цела.

– Если вдруг захочешь в следующий раз забаррикадироваться, то подопри спинкой стула ручку двери. Просто приложить его к ней не поможет, даже если ты поставишь рядом тумбочку.

Мне нравится, как спадает мокрая челка на его лоб. Без одежды, взъерошенный – он выглядит каким-то диким, неприрученным, первобытным. Опечаток цивилизованности остался где-то там, за дверью.

– Спасибо за совет.