Джейми Макгвайр - Моя прекрасная свадьба

— Придется поверить. — Я улыбнулась и жестом попросила вернуть мне телефон.

Он выполнил мою просьбу, и я сфотографировала еще свежую татуировку. Трэвис помог мне встать с кушетки: я старалась беречь правый бок и двигалась как можно осторожнее, чтобы джинсы не задевали раздраженную кожу.

После короткой остановки у кассы Трэвис отпустил мою руку, но лишь затем, чтобы открыть для меня дверь. Мы вышли к ожидавшему нас такси. Снова зазвонил мой телефон. Америка.

— Теперь так и будет давить на совесть, — проговорил Трэвис, глядя, как я выключаю звук на телефоне: мне не хотелось выслушивать сейчас ее нотации.

— Подуется, пока фотографии не увидит, а через сутки все пройдет.

— Уверена, миссис Мэддокс?

— Ты перестанешь меня так называть? — Я усмехнулась. — С того момента, как мы ушли из часовни, уже раз сто повторил.

Трэвис покачал головой и открыл мне дверцу такси.

— Я перестану тебя так называть, когда наконец поверю, что все это наяву.

— Наяву, не сомневайся. В доказательство у меня есть воспоминания о брачной ночи.

Я передвинулась на середину, а Трэвис забрался рядом.

Он прислонился ко мне, провел носом по нежной коже на шее и добрался до уха.

— Это точно.

Эбби смотрела, как за окном проносится Лас-Вегас. Мне очень хотелось прикоснуться к ней, даже сильнее из-за того, что новый статус давал мне на это полное право. Но я изо всех сил старался сделать так, чтобы она не пожалела о своем решении. Раньше моим оружием было напускное равнодушие, а теперь я на опасной скорости несся к тому, чтобы уподобиться подкаблучнику Шепли.

Не в силах совладать с собой, я накрыл ладонь Голубки своей и слегка прикоснулся к мизинцу.

— Я видел свадебные фотографии моих родителей. Мне казалось, что мама — самая красивая на свете невеста. Но я изменил свое мнение, когда увидел тебя в часовне.

Эбби опустила взгляд и переплела наши пальцы, потом вновь посмотрела на меня:

— Трэвис, когда ты говоришь нечто подобное, я заново влюбляюсь в тебя. — Она прижалась ко мне и поцеловала в щеку. — Жаль, я ее не знала.

— И мне жаль. — Я помедлил, засомневавшись, стоит ли спрашивать то, что крутилось у меня в голове. — А что с твоей мамой?

— Она и до переезда в Уичито была не в лучшем состоянии. — Эбби покачала головой. — Потом ее депрессия лишь ухудшилась. И она просто уехала. Не встреть я Америку, то осталась бы совсем одна.

Мне вдруг захотелось обнять шестнадцатилетнюю Эбби… и Эбби-ребенка… С Голубкой уже произошло столько всего, от чего я не мог ее уберечь.

— Я… я знаю, что это неправда, но Мик столько раз твердил мне, что я разрушила его жизнь. Вернее, их с мамой. В моем подсознании сидит страх, что я сделаю то же и с тобой.

— Голубка, — с укором сказал я, целуя ее волосы.

— Странно, да? Когда я начала играть, удача Мика куда-то испарилась. Он сказал, что я забрала его удачу. Будто у меня была над ним какая-то власть. Противоречивые мысли для подростка.

Увидев в Голубкиных глазах боль, я ощутил знакомый прилив гнева, но тут же заставил себя остыть и сделал глубокий вдох. Вряд ли страдания Эбби когда-либо перестанут приводить меня в бешенство, но ей совершенно не нужен неуравновешенный бойфренд. Ей нужен отзывчивый муж.

— Будь он в своем уме, то сделал бы тебя не врагом, а своим счастливым талисманом. Голубка, это лишь его проигрыш. Ты самая удивительная женщина, которую я знаю.

— Он не хотел, чтобы я стала его талисманом, — обронила она, внимательно разглядывая свои ногти.

— Тогда ты можешь быть моим. Я уже чувствую себя чертовым везунчиком.

— Пускай так и будет. — Эбби игриво толкнула меня локтем в бок.

— Я даже не сомневаюсь. Ты сама еще не знаешь, что спасла меня.

— Надеюсь, что так. — Глаза Эбби вспыхнули, и она прижалась щекой к моему плечу.

Трэвис привлек меня к себе, и мы вместе продвинулись вперед. Мы были не единственной сладкой парочкой в очереди на регистрацию. Весенние каникулы подходили к концу, и аэропорт кишел людьми.

Получив посадочные талоны, мы медленно направились к пункту досмотра. Когда Трэвис проходил через рамку металлоискателя, тот громко загудел. Охранник попросил моего мужа снять кольцо.

Трэвис выразил свое недовольство, но все же послушался. Как только мы миновали пункт досмотра и приземлились на ближайшую скамейку, Трэвис выругался и расслабился.

Я хихикнула из-за такой реакции:

— Малыш, все в порядке. Оно снова на твоем пальце.

Трэвис молча поцеловал меня в лоб, и мы в обнимку прошли в терминал. Другие отдыхающие выглядели столь же уставшими и одновременно счастливыми. Я увидела несколько парочек, державшихся за руки. Они были не менее взволнованными и радостными, чем мы с Трэвисом, когда только прилетели в Вегас.

Я провела пальцами по ладони мужа. Он вздохнул — тяжело и беспокойно. Меня это совершенно сбило с толку. Чем ближе мы подходили к терминалу, тем медленнее он шел. Я переживала, с какой реакцией мы столкнемся дома, но больше всего — насчет расследования. Возможно, Трэвис думал о том же, но не хотел это обсуждать.

На выходе номер одиннадцать Трэвис сел рядом и взял меня за руку. Его колено постоянно дергалось, а свободной рукой он то и дело прикасался к губам или потирал трехдневную щетину. То ли что-то терзало его изнутри, то ли он без моего ведома выпил литр кофе.

— Голубка! — наконец произнес он.

Ну слава богу! Он решил поговорить со мной.

— Да?

— Ничего. — Трэвис задумался, потом вздохнул.

Что бы это ни было, мне хотелось все уладить. Но если дело не в расследовании или последствиях пожара, я совершенно не хотела это обсуждать. Казалось, мы только присели, как уже объявили посадку первого класса. Мы с Трэвисом встали в очередь на экономкласс.

Трэвис переступил с ноги на ногу, потирая затылок и крепче сжимая мою руку. Он явно хотел мне что-то сказать. Это желание грызло его, а я не знала, что мне делать, поэтому сжала его ладонь в ответ.

Когда другие пассажиры встали в очередь, Трэвис замешкался.

— Не могу отделаться от этих мыслей, — сказал он.

— Ты о чем? — Я внезапно занервничала. — Плохое предчувствие?

О чем он говорит: о полете, Вегасе или же возвращении домой? В моей голове пронеслись все мыслимые возможности влипнуть в неприятности: от следующего шага и до появления в студенческом городке.

— Просто не могу отделаться от чувства, что воздушный замок развеется и я снова буду лежать в постели один, — с блестящими от волнения глазами пожаловался Трэвис. — Будто ничего этого и не было.

У нас было столько причин для беспокойств, а он волновался о том, что может потерять меня, — так же как и я волновалась, что потеряю его. Именно в этот момент я поняла, что поступила верно. Да, мы молоды, да, безумны, но мы так сильно любим друг друга. К тому же мы были старше Ромео и Джульетты. Даже мои бабушка и дедушка поженились, будучи моложе нас. Совсем недавно мы были еще детьми, но у некоторых людей, проживших вместе десять лет и даже больше, так все и не срослось. Не могу сказать, что у нас все гладко, но мы нашли друг друга, а этого более чем достаточно.

Когда мы вернемся, наверное, все знакомые будут ожидать, что столь скоропалительный брак так же скоро и распадется. От одной мысли обо всех любопытных взглядах, сплетнях и пересудах меня пробрала дрожь. Возможно, нам целую жизнь придется доказывать, что у нас все по-настоящему. Мы и так совершили много ошибок и, без сомнения, совершим еще больше, но удача на нашей стороне. Эти отношения уже проверены на прочность.

После всех волнений и сомнений я наконец обвила руками шею мужа и легонько коснулась его губ своими.

— Уверена, что все получится. До того уверена, милый, что ставлю на кон своего первенца.

Это пари я не проиграю.

— Ты не можешь быть так уверена.

— Поспорим?

Трэвис расслабился, взял из моей руки свой посадочный талон и передал стюардессе.

— Спасибо, — сказала она, проверив его и отдав обратно.

То же самое она проделала с моим талоном, и точно так же, как и сутки назад, мы рука об руку прошли по трапу.

— Ты на что-то намекаешь? — спросил Трэвис и остановился. — Ты же не… ты поэтому предложила пожениться?

— Боже, нет, конечно. — Я засмеялась, покачала головой и потянула его за собой. — Думаю, мы и так далеко шагнули.

— Что верно, то верно, миссис Мэддокс, — коротко кивнул он.

Трэв сжал мою ладонь, и мы сели на самолет. Чтобы лететь домой.

Вода капельками собралась на моем загорелом животе, покрытом кремом для загара. Солнце нещадно палило на нас своими лучами, как, впрочем, и остальных отдыхающих. От песка, видневшегося между разноцветными полотенцами, поднимались волны жара.

— Мэм! — К нам наклонился официант. С его смуглой кожи стекал пот, но парень тем не менее улыбался, подавая напитки. — Счет в номер?

— Да, спасибо, — сказала я, принимая клубничную «Маргариту» со льдом и подписывая чек.

— Здесь рай на земле. — Америка взяла свой бокал и крошечной соломинкой помешала кубики льда.

После прошлогодних событий мы все заслужили немного блаженства. Бесконечные похороны, терзавшие Трэвиса угрызения совести, вопросы следователей… Студенты, свидетели трагедии, не упоминали имя Трэвиса в беседе с властями, но слухи не утихали, и прошло немало времени, прежде чем семьи погибших успокоились, удовольствовавшись арестом одного Адама.

Пришлось потрудиться, чтобы отговорить Трэвиса от явки с повинной. Видимо, повлияли мои отчаянные просьбы не оставлять меня одну, а вдобавок Тренту предъявили бы обвинение за дачу ложных показаний. Первые полгода нашего брака прошли нелегко, мы провели много ночей за спорами, как правильно поступить. Кому-то покажется, что несправедливо было ограждать Трэвиса от тюрьмы, но меня это не волновало. Я твердо верила в то, что он виновен не более зрителей, собравшихся в ту ночь в подвале «Китон-холла». Сожалеть о своем решении я точно не буду, как и о том, что нагло врала в лицо детективу, чтобы спасти своего мужа.

— Да, — проговорила я, глядя, как волны накатывают на берег. — Спасибо Трэвису. С пяти утра и до десяти вечера он тренировал клиентов, да еще успевал ходить на пары шесть дней в неделю. Так что все благодаря ему. На мою зарплату мы бы здесь не сидели.

— Спасибо ему сказать? Когда он пообещал устроить настоящую свадьбу, я не думала, что придется ждать целый год!

— Америка! — одернула я подругу и развернулась к ней. — Как можно быть такой капризной? Лежим себе на пляже Сент-Томаса, пьем «Маргариту» со льдом…

— Зато я успела продумать твой девичник и новые клятвы для церемонии, — сказала она и сделала глоток.

— Спасибо, — улыбнулась я. — От всей души. Это будет самый лучший девичник на свете.

К нам подошла Хармони и опустилась в шезлонг по другую сторону от меня. Она тряхнула головой, разбрызгивая соленую воду, отчего ее короткая стрижка взъерошилась, каштановые волосы блеснули на солнце.

— Водичка такая теплая! — сказала она, надевая огромные солнцезащитные очки. — Там один парень учит детей виндсерфингу. Он офигенно сексуальный!

— Может, уговоришь его побыть стриптизером на вечерок? — деловито спросила Америка.

— Америка, ты это брось! — нахмурилась Кара. — Трэвис же просто взбесится. К тому же у нас не совсем настоящий девичник, не забыла?

Америка пожала плечами и опустила на нос солнцезащитные очки. Мы с Карой очень сблизились после моего переезда, а вот с Америкой они до сих пор не слишком ладили. Возможно, потому, что обе говорили, не раздумывая долго.

— Скажем, это идея Хармони, — предложила Америка. — На нее Трэвис не сможет разозлиться. Он навечно перед ней в долгу за то, что впустила его в «Морган-холл» в ночь вашей ссоры.

— Я не очень-то хочу оказаться предметом ярости Мэддокса, — передернув плечами, проговорила Хармони.

— Ты ведь знаешь, он давно уже не срывался, — усмехнулась я. — Теперь он может совладать со своим гневом.

В этом семестре мы с Хармони ходили на два общих предмета, а когда я позвала ее позаниматься в квартире Трэвиса, он узнал в ней девушку, впустившую его в наше общежитие. Ее брат, как и Трэвис, состоял в «Сиг Тау», поэтому она была одной из немногих симпатичных девушек, с которыми Трэвис не спал.