Анна Альварес - Мудрость любви

Священник внимательно выслушал её и сказал:

– Мужества придаст тебе только вера. Верь, что Господь любит тебя и поможет тебе во всём. Ты задумала такое дело, которое не может осуществиться без Его помощи, проси Его, и Он поможет тебе. Попроси у Него прощения за свои заблуждения и ошибки, открой Ему своё сердце. Он простит тебя, и к тебе придут силы и мужество, которые необходимы для того, чтобы развязать тот узел, в который превратилась твоя жизнь.

И Господь в самом деле дал Элене силы, она позвонила Педру и попросила его приехать в церковь. Голос у неё был такой необычный, да и поступки в последнее время тоже, поэтому Педру не стал раздумывать и тут же поехал.

Элена сидела на скамье и смотрела на статую Девы Марии, когда Педру подсел к ней.

– О чём таком святом ты хотела поговорить со мной, что позвала меня в церковь? – спросил он.

– Мне казалось, что мы с тобой любили церковную обстановку, – отозвалась Элена. – Помнишь, сколько раз мы встречались в нашей часовне?

– Но совсем не для того, чтобы молиться, – с невольным смехом откликнулся Педру, припомнив их встречи. – Я не думаю, что ты позвала меня сюда для того же самого!

Элена с упрёком взглянула на него.

– Ни малейшего почтения к святыням, – упрекнула она его.

– Я не изменился, Элена, каким был, таким и остался.

– А я очень изменилась, Педру, – сказала Элена.     

– Я знаю, – кивнул он, – и хотел бы тебя понять.     

– Я нашла смысл жизни в детях, – продолжала она, на ощупь строя мостик к Педру, к их прошлому, которое наконец-таки должно было соединиться с настоящим.

– Поэтому я никогда и не хотел иметь детей, – с живостью откликнулся Педру. – Дети отрезают человека от всего остального мира! Я вижу это по тебе, по своим друзьям, даже, по доне Алме. Все вы думаете о своих отпрысках по двадцать четыре часа в сутки. Я этого понять не могу! Как можно так сосредоточиться на одном человеке, пусть даже он твой ребёнок?

Педру смотрел на Элену с таким искренним недоумением, что она поёжилась и снова обратилась за помощью к Деве Марии, прося поддержать её и дать сил.

– Ты можешь узнать, как это бывает, – сказала она с необыкновенной осторожностью.

– Никогда! – с той же живостью отказался Педру. – Мне и в молодости они не были нужны, а уж в старости! Чтобы кто-то плакал под боком, болел – то понос, то запор? Нет уж! Я вообще тебя не понимаю, Элена, пригласить меня в церковь, потом начать говорить о детях! Ты за этим меня позвала?

– Да, Педру, – вдруг решительно произнесла она. – Я забеременела от тебя в ту ночь.

Педру остолбенел: вот это сюрпризец! Но невольная улыбка уже начала расползаться по его лицу: наступает возраст, когда человеку приятно знать, что он ещё способен на деторождение.

– Ну что ж, Элена, как ни странно, но я доволен, это тот, которого мы задолжали друг другу двадцать лет назад! Долго он ждал своего часа! – произнёс Педру с довольной улыбкой.

– Я тебе ничего не задолжала, Педру, – продолжала преподносить накопившиеся сюрпризы Элена. – Я родила от тебя дочь.

– Этого не может быть! Я тебе не верю! – вдруг возмущённо закричал Педру. – Если бы это была моя дочь, ты не стала бы молчать. Я достаточно тебя знаю, Элена! Ты нашла бы меня на краю света и сообщила эту весть! Нет, ты не могла так поступить, Элена! Это у тебя наступил сдвиг по фазе, и ты хочешь всучить мне чужого ребёнка, а может быть, даже и двух! Мне не нужен младенец твоего книгочея! Я вообще не понимаю, чего ты от меня хочешь.

Возмущённый Педру уже встал и собрался уходить. Элена успела выговорить только одну фразу:

– Я хочу, чтобы ты понял: Камила – твоя дочь! Господи! Помоги ему это понять!

Педру ушёл, а Элена ещё долго и горячо молилась о них, обо всех. Ей стало гораздо легче: стена многолетнего молчания была наконец проломлена, теперь её тайна будет потихоньку рассасываться, как застарелый мучительный флюс.

Вечером она позвала к себе Фреда и усадила рядом с собой.

– Пока нет Клары, – начала она, – я хотела бы с тобой поговорить.

– О чём? – настороженно спросил Фред, полагая, что сейчас речь пойдёт о Капиту, а о ней он пока не хотел говорить ни с кем на свете!

– О твоей сестре, – сообщила Элена.

У Фреда отлегло от сердца, он поудобнее расположился в кресле: о Камиле он готов был говорить сколько угодно.

– Новости из больницы? – спросил он. – Не слишком хорошие?

– Никаких, – отозвалась Элена. – Я хотела бы поговорить не о настоящем, а о прошлом. Об отце Камилы.

– И что ты хотела сказать мне о папе? – заинтересовался Фред, который очень любил отца и всегда слушал о нём с удовольствием.

– У вас с Камилой разные отцы, – спокойно сообщила Элена.

Фред от изумления открыл рот.

– Не понял, – произнёс он после некоторой паузы.

– Камила – дочь Педру, – пояснила Элена.

А затем, глядя в недоумевающие глаза Фреда, рассказала всю свою историю, как в ранней юности любила Педру, потом рассталась с ним, уехала в город, вышла замуж, но спустя три года снова вернулась к отцу. Педру был ещё не женат, между ними снова вспыхнула любовь. Элена забеременела, а Педру уехал покупать лошадей и не вернулся. Отец страшно рассердился на неё, когда узнал про беременность, и выгнал из дому. Она вернулась в Рио. Здесь её разыскал муж, отец Фреда. Он признал Камилу, только просил никому ничего не рассказывать. Ещё два года они прожили вместе, а потом он умер.

– Он очень любил вас обоих, и вы его тоже, я так ничего никому и не сказала, – заключила Элена.

– А Педру? – спросил Фред.

– До сегодняшнего дня он не знал, что у него есть дочь, – ответила Элена.

– Ну, ты даешь! – потрясённо заявил Фред. – Прямо героиня романа!

– Надеюсь, это никак не повлияет на ваши отношения с Камилой, – добавила Элена. – Вы так любите друг друга!

– И будем любить и дальше, – сказал Фред. – Или ты думаешь, я обижусь на Камилу из–за того, что её отец жив, а мой умер? Какая ты смешная, мамуля! Столько себя мучила из–за ерунды! Страдала! Чувствовала себя оскорблённой, выбивалась из сил! – Фред крепко обнял Элену, и она притулилась возле него, словно на секунду превратилась в Нину. – Сказала бы всё сразу, и было бы тебе куда легче!

– Он уехал! Он меня обидел! Он даже не спросил, куда я делась! – выливала свои обиды Элена.

– Ты до сих пор обижаешься? – поинтересовался Фред.

– Нет, и даже снова от Педру забеременела, – призналась Элена.

Фред смотрел на мать округлившимися глазами.

– Ну, мамуля, с тобой не соскучишься! Хотя я всё понял, это из-за Камилы! Да ты же настоящая героиня! Вот это да! Я тобой горжусь! Я тобой восхищаюсь! Вот это женщина!

По мере того как Фред говорил всё это, Элене становилось легче и легче, она смотрела на сына с тем же восхищением, что и он на неё. Всё-таки мать и сын – великая сила, они всегда поймут и поддержат друг друга!

– Поэтому я и рассталась с Мигелом, – продолжала свои признания Элена. – Надеюсь, ты меня понимаешь.

– И ничего ему не сказала? – с упрёком спросил Фред. Элена кивнула:

– А что говорить? Пройдёт несколько месяцев, и он сам всё увидит.

– Мужчины любят знать всё заранее, особенно такие вещи, – заметил Фред. – Так что найди время и поговори с ним. Я не знал, что такая отчаянная женщина может быть такой трусихой! Обещаешь исправиться?

– Подумаю, – улыбнулась Элена.

– И ещё один вопрос. Почему ты не сказала мне об этом накануне сдачи крови? Ты же знала, что я не смогу быть донором!

– Нет, Фред, не знала. Если донором может быть чужой человек, то почему не может сводный брат, ведь мать у вас общая!  

– Ты, мамуля, просто чудо! – Фред снова обнял Элену. – Я уверен, что ты спасёшь нашу Камилу! Теперь я, наконец, успокоился!

– Господь послал мне двух прекрасных детей, – сказала Элена, – и пошлёт третьего. Все мои дети будут жить, и они будут счастливы. Ты слышишь, Фред, они будут непременно счастливы!

– Слышу, мама, и даже верю тебе!

И Фреду в самом деле показалось, что в этом невероятном мире возможно и самое невероятное счастье!

Педру вернулся на конный завод совершенно ошеломлённый. По дороге он немного пришёл в себя, и ему стало стыдно. Если посмотреть правде в глаза, то Элена всю свою жизнь вела себя исключительно благородно. Он не хотел детей, и она к нему с ними не приставала. Он делал что хотел: странствовал, возился со своими любимыми лошадьми, уезжал, приезжал, словом, чувствовал себя абсолютно свободным, и она не грузила его никакими своими заботами – не требовала ни денег, ни внимания. Он был избавлен от того, чего всю жизнь избегал: пелёнок, подгузников, детского плача... И откуда у него эта нелюбовь к младенцам?.. Но Педру был не из тех, кто занимается самокопанием. Не любил, и точка. И нечего рассусоливать.

Но вот перед Эленой ему было стыдно. Она подарила ему такую радость – Камилу, а он её обидел. И второго готова подарить. И тоже наверняка не будет нагружать заботами. Хотя кто её знает? Может, она хочет, чтобы они жили вместе? Как-никак возраст даёт о себе знать. Во всяком случае, она хотела поговорить с ним, а он повёл себя как свинья! Тут уж говорить нечего. Так оно и было.

А Камила-то! Камила! Недаром он к ней так привязался! Словно чувствовал: родная кровь! Он с особой нежностью вспоминал её большие глаза, её хрупкость. Она, наверное, и на него похожа, надо бы присмотреться. И вот прожила без отца всю жизнь! По милости Элены! Она никому не сказала. Хорошо это или плохо? Для него, для Педру, хорошо. Он это знал точно. А вот для Камилы? Может, у неё была бы на него обида, как у Элены, она бы требовала, чтобы он почаще к ней приезжал... В общем, нужно было складывать какие-то отношения...

От непривычки решать сразу несколько проблем у Педру разболелась голова, и он снова немного разозлился, подумав: что там ни говори, но с женщинами всё-таки очень много мороки!

Погружённый в свои размышления, он машинально дошёл до конюшни и отметил, что там тоже царит какая-то суета. Он ускорил шаг. Первой его мыслью было, что беда случилась с новенькими. Он нарадоваться на них не мог: такие это были складные и резвые лошадки. Они прекрасно перенесли дорогу, прекрасно акклиматизировались, Синтия провела вакцинацию, и всё с ними было в высшей степени благополучно, но, видимо, всё-таки что-то случилось. Интересно, кто же дал сбой? Последние пять метров Педру уже бежал и в конюшню влетел как сумасшедший.

– Что случилось? Кто заболел? – громко выкрикнул он.

– Ураган, – не поворачивая головы, ответила Синтия, сидевшая на корточках возле несчастной лошади, которая лежала на боку и не могла даже подняться на ноги.

У Педру немного отлегло от сердца. Он тут же поспешил к Урагану. Конь был такой же сумасшедший, как его хозяйка, но в отличие от неё коня Педру любил. Ураган дышал, тяжело раздувая бока. Других лошадей в конюшне не было.

– Я распорядилась, чтобы его от всех отделили, – сказала Синтия. Она внимательно следила за реакцией животного, которому только что вколола очередную порцию лекарства. – Если почки не будут справляться, придётся усыпить, – добавила она тихо. – Ладно, до этого ещё далеко! Пока будем каждый день делать уколы. И ещё его нужно на ноги поставить. Ему нельзя залеживаться!

Синтия поднялась на ноги и посмотрела на Педру. В его лице она прочитала что-то необычное и спросила:

– У тебя какие-то новости?

– И ещё какие! – ответил он. – Я без тебя соскучился. Когда встретимся?

Синтия пожала плечами и не ответила. Всё, что могла, она уже сказала Педру, но он не слышал слов, ничего не понимал. В общем, они могли встретиться, когда она и сама очень соскучится, но пока в этом нужды не было.

– Займись Ирис, – посоветовала она. – Ты сам понимаешь, что с ней делается. Ураган – её главный друг.

Педру прекрасно понимал, что девчонка в панике, но не представлял, чем может быть ей полезен. Он ей ничего плохого не делал, зла не желал. Вот коня нужно поставить на ноги, это точно. Тогда и Ирис повеселеет, такие дела. Но по части лечения на Синтию можно было положиться, как на каменную гору. Так что пока суетиться не следовало.

Он пошёл к себе и написал Элене письмо. Услышал со двора, что Жувенал собирается в город, и вышел, намереваясь передать с ним письмо Элене.

– А в Леблон ты не заедешь? – задал он вопрос. Ирис выскользнула из своей комнаты и, увидев на столе у Педру бумажку, тут же прочитала её:

«Элена, прости! Меня ошеломил твой рассказ. Это был сильный удар, поэтому я повёл себя так агрессивно. Нет слов, чтобы выразить, что я почувствовал, узнав, что ты беременна, а я – отец Камилы. Она – плод нашей любви на фазенде. Ты столько времени скрывала это! Вот что сводит меня с ума. Впервые земля уходит у меня из-под ног. Я не знаю, что делать, что думать. Вот и решил написать, чтобы попросить прощения за своё поведение и непонимание. Прости меня. Целую. Педру».