Алиса Берг - Муза Диониса

Самолет пошел на посадку. Внезапно она почувствовала, как Миловидов сжал ее ладонь. Это было их первое соприкосновение за весь перелет. И неожиданно какое-то горячее чувство стремительно заполнило все ее существо, она резко повернулась к нему. Но все это продолжалось буквально мгновения, Анна увидела, как на лице ее спутника появляется насмешливая улыбка. Точно такая же улыбка, какая не раз возникала на его губах во время их допроса. Все быстро возвращается на круги своя, – поняла она, – каждый входит в свою прежнюю роль. И, надо признать, в данной ситуации он прав, так гораздо лучше и удобней.

Их руки разъединились. И больше они не произнесли ни одного слова.

Анна и Миловидов вышли из здания аэропорта.

– Я пошел, – небрежно бросил ей Миловидов. – Возьму такси.

– Завтра в девять часов я вас жду.

Он посмотрел на нее и ничего не ответил.

Она смотрела, как спокойно и уверенно шагает он по привокзальной площади. Подойдя к такси, небрежно бросил сумку в багажник. И через минуту машина уже мчалась к выезду с территории аэропорта.

Как хорошо, что меня не встречает муж, – подумала Анна. Ей было бы сейчас трудно с ним общаться. Должно пройти хотя бы немного времени, пока она вернется в свою прежнюю жизни, из которой так неожиданно выпала. И снова будет разговаривать со своими близкими, знакомыми, сослуживцами на привычном им языке.

Она смотрела на привычную толкотню, постепенно погружаясь в свое прежнее привычное существование. К ней то и дело подходили таксисты и предлагали свои услуги. Но Анна лишь отрицательно мотала головой; денег, как обычно, у нее было в обрез. А ведь она могла жить и ни в чем себе не отказывать, Миловидов ее как раз этим все время и соблазнял. А она устояла.

Внезапно Анна почувствовала гордость за себя. И ей сразу же стало легче, недавнее прошлое, которое еще не остыло и по-прежнему обжигало, словно бы отвалилось от нее, как кусок старой штукатурки. И в этот миг она поняла, что действительно вернулась домой, в свою прежнюю жизнь.

Ни о чем больше не раздумывая, она направилась в сторону автобуса.

Дома ее ждал большой и приятный сюрприз – дверь ей отворил сын. Да не просто отворил, он явно обрадовался приезду матери – при виде Анны он ее обнял и поцеловал.

Анна почувствовала себя на седьмом небе от счастья. Такого она никак не ожидала. Она даже не помнила, когда в последний раз ее целовал сын.

– Что случилось? – спросила она. – Ты снова дома.

– Разве ты не довольна?

– Довольна. Но немного удивлена.

– Я расстался с Мариной.

– Могу я спросить, почему?

Но Евгений медлил с ответом.

– Знаешь, я вдруг понял, что эта жизнь не по мне. Мне захотелось чего-то другого. Там какая-то бессмыслица. Не понятно, зачем и для чего все это. Я был уверен, что ты меня поймешь.

Анна поцеловала сына.

– Я тебя очень хорошо понимаю. Мы поговорим позже на эту тему.

Евгений кивнул головой.

– А ты потрясно выглядишь. А тебя такой не видел. Великолепный загар.

– Я хорошо отдохнула. Может быть, впервые за много лет. А где отец?

– Он звонил, вот-вот приедет. И еще…

Он вдруг запнулся.

– Ну, говори, не стесняйся.

– Я жутко хочу твоих котлет. Я понимаю, ты с дороги…

– Я тебе их сейчас сделаю.

Анна жарила котлеты, и этот столь привычный процесс доставлял ей жуткое наслаждение. Не меньше, если не большее, чем занятие любовью с Миловидовым. Теперь она уж точно ни о чем не жалеет, эпоха Диониса в ее жизни завершилась окончательно и бесповоротно.

Пришел муж. При виде ее он пришел в восторг. И она увидела, что в его глазах зажегся огонь, которго она не замечала уже много лет. Интересно, какой у них будет сегодня секс? А то, что он будет, она нисколько не сомневалась.

Такого веселого семейного ужина в их доме не было давно. Они открыли привезенную Анной с Кипра бутылку превосходного вина, содержимое которого испарилось буквально за считанные минуты. Пришлось достать другую, местного разлива. Анатолий был так возбужден, что она чувствовала, что если бы не присутствие сына, он бы давно набросился на нее.

Набросился он на нее чуть попозже, едва они оказались одни в спальне. Анна не обманулась в своих ожиданиях; это был тот секс с мужем, о котором она так долго и безуспешно мечтала. Конечно, даже при таком варианте Анатолию было далеко до Миловидова. Но до него было всем далеко, а потому его не стоило принимать во внимание в качестве образчика для сравнения.

Они лежали обнявшись. Анна думала и еще не верила в то, что снова обрела мужа. Она боялась, что это всего лишь единичный порыв. Нет, они ни за что не должны возвращаться к прежней стезе.

– Знаешь, Аня, меня не отпускает чувство, что ты вернулась с острова какой-то другой. Даже любовью занимаешься по-другому. Ты была там одна?

Свой вопрос он задал с шутливой интонацией, но она была слишком опытным следователем, чтобы этот простейший трюк мог бы обмануть. А что если ему поведать всю правду? Но Анна знал, что муж к ней не готов. Хотя говорить ложь ей не хотелось, но единственным, что ее оправдывало в данный момент, было то, что это была ложь во спасение.

– Я всего лишь замечательно отдохнула, – сказала Анна. – Я там поняла, что по-настоящему не отдыхала ни разу в жизни. Мне надо было отстраниться от всех, остаться одной. Иногда это человеку очень необходимо.

– Да, периодически это полезно, – согласился муж, сохраняя в голосе остатки сомнений.

– Может, и ты хочешь куда-нибудь съездить?

– Пожалуй, нет, – после короткой паузы ответил Анатолий. – С тобой уже нельзя, ты отпуск отгуляла, а одному не хочется.

– Тогда будем отдыхать на даче.

– Конечно. – Его руки снова заскользили по ее телу.

Когда это у них было за ночь в последний раз дважды, – сделала безуспешную попытку вспомнить Анна.

Анна жутко волновалась, переступая порог прокуратуры. А если им все известно? Надо быть готовой ко всему. И первый визит, – само собой разумеется, к Кулакову.

Она вошла в приемную прокурора. За две недели тут ровным счетом ничего не изменилось. Зато она почти сразу же успокоилась, увидев, что секретарша встретила ее вполне благосклонно. Если над ее головой нависли бы тучи, эта наглая девица вела бы себя совсем по-другому. Это Анна хорошо знала.

Кулаков принял ее почти тотчас же. Несколько минут он с изумлением смотрел на нее, словно бы видел впервые.

– Да, ты потрясно выглядишь! – проговорил он. – Неужели так можно отдохнуть?

– Как видите, можно.

– Сегодня все мужики у нас на уши встанут.

Анна улыбнулась, ей были приятны эти комплименты. В самом деле, почему бы мужикам от ее вида и не встать на уши?

– Не возражаю, – сказала она.

Внезапно лицо Кулакова изменилось.

– Тут такие дела творятся вокруг твоего подопечного. Кстати, он сегодня придет? – в голосе прокурора прозвучало сильное сомнение.

– Придет, – уверенно произнесла Анна, но сердце ее учащенно забилось.

Кулаков как-то не уверенно кивнул головой.

– Тут в верхах настоящая свара происходит, – тихим голосом произнес Кулаков, словно бы боясь, что его услышат. – Одни хотят его освобождения, другие требуют самого скорейшего и строжайшего осуждения.

– А что губернатор? – не без тревоги спросила Анна.

– У губернатора я был два дня назад. Он хочет, чтобы все было бы по закону. А потом мы целый час говорили… Знаешь, о ком?

– Нет.

– О тебе.

– Обо мне? – удивилась Анна, впрочем, не слишком сильно. А почему они не могут говорить о ней?

– Ты, поди, не знаешь, что я заявление об уходе подал. Работаю последний месяц. А дальше – заслуженный или не очень заслуженный отдых. Так что, совсем скоро у нас будет новый прокурор. Губернатор по-прежнему считает, что лучше тебя кандидатуры нет. Но все упирается в твоего Миловидова.

Анна посмотрела на Кулакова.

– Для меня одно к другому отношения не имеет. Я уже это вам говорила. Я буду работать с ним, как всегда работала.

Но по выражению лица прокурора Анна видела, что его это уже мало волнует. Никогда еще у него не было столь отрешенного взгляда.

– В общем, это все, что я хотел тебе сказать. Больше мне сказать нечего, – развел он руками.

Жалость на мгновение обожгла Анну, но это чувство продержалось недолго. У нее было слишком много дел, чтобы зацикливаться на ней.

– Пойду работать, – сказала она.

– С богом, – словно бы благословил ее Кулаков и побрел к своему креслу. Никогда он еще так не горбился.

Возвращение Анны на работу действительно оказалось триумфальным, словно спортсменки, выигравшей Олимпиаду. В ее кабинет то и дело заходили сотрудники, причем, не только мужчины, хотя их было большинство. И все смотрели на нее как на редкий музейный экспонат.

И хотя Анне нравилась вся эта суета вокруг нее, мысли ее были заняты другим; Миловидов уже должен быть прийти и сидеть в ее кабинете. И что делать, если он не явится?

Внезапно дежурный позвонил с вахты.

– Анна Марковна, к вам гражданин Миловидов.

Анна испытывала ни с чем не сравнимое облегчение.

– Сейчас я ему выпишу пропуск, – сказала она.

Они смотрели друг на друга и молчали. Анна пыталась понять, что же она испытывает сейчас. И с каким-то странным чувством – смеси радости и огорчения осознавала, что все, что было связано с ним, начинает быстро отдаляться, как корабль от берега. Нет, она по-прежнему любила этого человека, но эта любовь уже не застилала глаза, не являлась больше препятствием тому, что должно было произойти в ближайшее время.

– Что будем делать? – первым прервал затянувшееся молчание Миловидов.

– Продолжать наше следственное дознание с того места, с какого мы прервали. Я хочу вам твердо пообещать одну вещь: то, что я узнала во время нашего пребывания на Кипре, я не стану использовать против вас. А буду оперировать только теми фактами и обстоятельствами, которые выясню здесь. Вам понятно?

– Очень благородно с вашей стороны, – саркастически скривил губы Миловидов. – От меня, я так полагаю, вы тоже ожидаете ответных поступков.

– Что вы имеете в виду, Владимир Эдуардович?

– Всего лишь то, что я могу во время следствия или на суде рассказать об очень специфических отношениях, которые сложились между следователем и одним из ее подследственных. Вас это не беспокоит?

– Вы хотите меня шантажировать? – спокойно сказала Анна. – У вас ничего не выйдет. Да, вы можете сделать такое заявление. Если вы принял такое решение, то я бы вам посоветовала это сделать прямо сейчас. Не вижу смысла откладывать. – Анна пододвинула к Миловидову листок бумаги. – Можете писать на имя прокурора города Кулакова Андрея Валентиновича. И тогда мы с вами сразу же расстанемся, а дело передадут другому следователю.

Миловидов откинулся на спинку стула и вальяжно положил ногу на ногу.

– Да, ладно, не буду я ничего писать, гражданин старший следователь. Начинайте свою волынку.

– Хорошо. Работа нам предстоит большая.

Судебный процесс над Миловидовым вызвал в городе подлинный ажиотаж. Зал заседания был полон, значительное место среди публики заняли представители прессы и телевидения. Анна устроилась в уголке, стараясь привлекать к себе как можно меньше внимания. Она даже ради этого оделась максимально просто.

Миловидов сидел на скамье подсудимых и невозмутимо смотрел в зал. В какой-то момент их взгляды встретились, но на его лице не дрогнул даже мускул. Зато небольшая группа его сторонников, среди которых находилась и Райкова, вела себя весьма шумно и агрессивно. «Так и должны вести себя дионисийцы», – невольно подумала Анна.

Она пыталась понять, что же она чувствует. Но это оказалась не легкой задачей. Почти все время после приезда с Кипра и до начала судебного заседания она провела в непрерывном общении с Миловидовым. Но они скрупулезно следовали договоренности: кроме как о деле, ни о чем не говорили. Миловидов вел себя точно так же, как и до их поездки. Иногда Анне даже казалось, что она ей приснилась. Но иногда ею овладевали совсем другие настроения: все, чтобы было между ними в течение двух недель, так живо воскрешалось в памяти вплоть до запахов и ощущений от прикосновений, что становилось даже больно. И приходилось выжидать, пока эти яркие картины потускнеют, как приливная волна, схлынут, и она вновь вернется к прежнему состоянию.

Но сейчас она была уверена, что все прошло. Или почти все прошло. Анна внимательно слушала речь прокурора. Она была целиком составлена на основе ее материалов. Но звучала сейчас для нее так, как будто бы она не имела к ней никакого отношения. И вообще, Анну преследовало ощущение, что ко всем этим произносимым обличительным речам, приводимым красноречивым фактам она не имеет отношения. Да и подсудимый вовсе не тот человек, с которым она провела все последнее время, и который едва не перевернул всю ее жизнь.