Марина Львова - Муж по случаю

Мы не спеша пообедали, Лена без конца нахваливала мой суп, потом помыли и убрали посуду. Прошли в комнату и сели за стол.

– Вы не хотите отдохнуть?

– Нет, я выспалась сегодня. Послушайте, я, кажется, вспомнила, где я вас видела. Вы выступали по телевизору недавно, да? Во время пресс-конференции на прошлой неделе. Я видела кусочек передачи, когда шла домой. Николай Семенович смотрел у себя в закутке.

– Все правильно, выступал наш начальник управления, а я сидела на телефонах. Я работаю в пресс-центре МВД.

– Вы работаете вместе с Александром?

– Нет, он в другом подразделении, но по работе мы иногда встречаемся.

– Наверное, очень трудно… Я имею в виду семью…

– Конечно, нелегко, но муж пока терпит, да и мои родители пока помогают. У нас двое детей. Одна из первых фраз моей младшей дочери была: «Мамы нет дома. Мама в командировке». Конечно, такая работа не для женщины, но я всегда мечтала быть журналисткой. Мое счастье, что муж меня понимает и все терпит. У него командировок почти не бывает. Жалко только, что детей редко вижу.

– У вас две девочки?

– Нет, мальчик и девочка. Мальчик учится в шестом классе, а девочка в первом.

– Александр мне ничего не говорил.

– У мужчин обычно никогда не бывает времени, чтобы говорить на эти темы. Вы не устали, может быть, отдохнете немного?

– Нет, спасибо. Лена, вы идите, честное слово, со мной ничего не случится. У вас же забот полно и без меня.

– Александр попросил меня побыть с вами.

– В этом нет никакой необходимости, и мне неудобно вас обременять.

– Вы когда-нибудь пытались спорить с Александром? Нет? Я вам завидую и настоятельно советую: даже не пробуйте это делать. Боюсь, что вам придется на время смириться с моим вторжением. Если вы не против, давайте просто посидим и подождем.

– Может быть, позвонить Александру?

– Я думаю, сейчас его нет на месте. Если будет что-то известно, нам сообщат.

– А как же с ним свяжутся, если его нет у себя?

– Ничего страшного: в машине есть радиотелефон, а уходя, он взял с собой пейджер. Когда будет что-нибудь известно, нам позвонят. А как вы с Александром познакомились?

– Очень просто. Моя тетушка его мне купила по случаю.

– Что?! Первый раз в жизни слышу! Когда это случилось?

– Давно, еще осенью.

– Как же это ей удалось?

Для того чтобы рассказать, как моя тетушка совершила столь выгодную сделку, сначала нужно объяснить, что представляет собой моя тетя Оля. А чтобы понять характер моей тетки, необходимо поговорить о моей семье.

О близком человеке обычно трудно рассказать объективно. С детства я запомнила твердо: там, где появлялась моя тетушка, не было места скуке, тишине и покою. Ее с полным правом можно назвать генератором всевозможных идей. Сколько веселых и шумных игр и забав придумывала она для нас с братом. Она могла часами играть вместе с нами, не меньше нас наслаждаясь игрой.

Тетка старше меня на двадцать лет, но с ней мы совершенно не ощущали разницу в возрасте, так легко она умела находить общий язык со всеми. Невысокая и хрупкая, как подросток, она не была красива в полном смысле этого слова. Но ее живость, непосредственность и обаяние не могли никого оставить равнодушным.

Она всегда экстравагантно одевалась, не вульгарно, а необычно. Умело завязанный шарфик, невообразимая шляпа или нетрадиционное сочетание цвета в одежде – все это неизменно удивляло окружающих. Просто невозможно себе представить, что моя тетка затеряется в толпе. Она всегда на виду, ее порывистость и стремительность выделяют ее среди людей.

Мой отец называл ее «вечным двигателем». Вон там на полочке стоит ее фотография. Видите, она со своими студентами на лекции-экскурсии, которые часто проводят в Пушкинском музее. По ее мнению, в музее есть своя, ни с чем не сравнимая атмосфера, и мозги студентов начинают «крутиться энергичнее». Ольга Сергеевна Емельянова считается одним из крупнейших специалистов по французской литературе у нас в стране. Как сказал мне один из ее аспирантов: «Эта женщина обладает подлинным французским шармом. Некрасива, но чертовски привлекательна».

К сожалению, в течение довольно длительного времени мои родители почти не поддерживали с ней отношений. После окончания академии папа получил новое назначение, и мы уехали далеко от Москвы. Тетя Оля к нам больше не приезжала, меня это очень удивляло, я так ждала ее. Но моя бабушка тяжело болела, и тетя Оля постоянно была при ней. Когда папу перевели в Москву, бабушка была совсем больна, почти полностью парализована, она прожила еще полгода.

Мы обосновались в Москве, но почти не встречались с тетей Олей. Она приехала к нам в дом на похороны моего отца.

Уже тогда я смутно догадывалась, что что-то произошло между моими родителями и тетей Олей. Мама мне не говорила, а больше спросить было не у кого. Я заканчивала институт, а Владик школу. Папа умер внезапно: отказало сердце. Всю свою жизнь он работал на износ, совершенно не берег себя, работа всегда стояла для него на первом месте. Мама прожила после его смерти чуть меньше года, она даже почти не болела ничем, просто медленно угасала. Я закончила к тому времени институт и начала работать в одном из многочисленных научно-исследовательских институтов, Владик успешно закончил школу и поступил учиться в институт.

Большую часть своего свободного времени он посвящал спорту. Папа очень гордился его успехами. Мой младший брат постоянно уезжал то на соревнования, то на сборы. Порой мне казалось, что пять лет разницы в возрасте совсем ничего не значат. Брат выглядел более опытным и взрослым по сравнению со своей старшей сестрой. Он был выше меня на две головы, благодаря упорным тренировкам он был настолько силен, что мог поднять меня в буквальном смысле одной рукой.

Владик посмеивался надо мной, говоря, что он должен быть объявлен старшим в семье, так как у него больше жизненного опыта, ибо я все свои знания получила из книг, а о жизни знаю только понаслышке.

После смерти родителей нам приходилось трудно. Мы остались совсем одни, до тети Оли я дозвониться не смогла: ее в это время не было в Москве. Маму похоронили вместе с папой, недалеко от могилы бабушки.

Постепенно мы научились самостоятельно решать свои проблемы, а их становилось все больше: росли цены, не хватало денег. Больше всего меня волновал брат, его нежелание учиться. Он бросил спорт, мотивируя это тем, что больших высот ему уже не достичь и больших денег в спорте не заработать. Несколько раз он порывался бросить учебу в институте и пойти работать охранником в одну из коммерческих организаций, приводя в пример своих прежних знакомых по спортивной секции. Разговоры о машинах, деньгах, шмотках мне так надоели, но что я могла противопоставить? Мои аргументы в пользу духовных ценностей вызывали у брата смех. Так мы спорили почти два года, пока я случайно не узнала, что мой брат бросил институт и стал работать охранником.

К нам в дом зачастили новые знакомые моего брата, все эти визиты обычно заканчивались шумными попойками, затем поздно ночью все рассаживались по своим «авто» и укатывали, пугая визгом шин случайных прохожих.

Мои требования покончить с этими пьянками обычно ни к чему не приводили, в лучшем случае мой брат отмахивался от меня, как от назойливой мухи. Он говорил мне, что я ничего не понимаю, что именно эти люди сейчас стали хозяевами жизни. Нет ничего позорного служить им. Они тоже должны расслабляться, чтобы снять напряжение после своей многотрудной работы. А перехлесты бывают у каждого, они только учатся жить красиво. И вовсе такая жизнь не убогая, это во мне говорит зависть и снобизм нищей интеллигентки.

Как ни странно, но в нашем с братом споре меня поддержал его новый начальник, который однажды заночевал у нас. Константин сказал, что к моему мнению стоит прислушаться, так как мной движет, в первую очередь, забота и любовь к брату. Неожиданная помощь и поддержка всегда приятны, тем более от незнакомого тебе человека. Если мою тревогу и озабоченность сумел понять совершенно чужой мне человек, то родному брату я просто должна доказать его неправоту.

Иногда Константину удавалось довольно ловко прекращать наши с Владиком споры. В нашем доме вновь ненадолго воцарялись мир и спокойствие.

Как-то незаметно Константин стал мне близок и дорог. Я была покорена его обаянием. Когда я сейчас задумываюсь над этим, то понимаю, что это была вовсе не любовь, а просто влюбленность в сильную и по-своему интересную личность.

Просто пришло для меня время влюбиться. Мы стали близки физически, но не духовно. На него я перенесла всю свою нерастраченную нежность. Любимый человек всегда кажется нам самым лучшим, ему часто прощаешь слабости и недостатки. Как часто влюбленный человек бывает слеп и не видит очевидного. Я была влюблена и счастлива. После смерти родных я лишилась поддержки взрослых, мне пришлось решать самой многие сложные вопросы, отвечать не только за себя, но и за младшего брата. Бремя ответственности давило на меня, а к этому я была совершенно не готова.

Как это ни больно признавать, но однажды я поняла, что просто удобна Константину. В наше странное время можно, оказывается, найти одновременно в одном доме кров, охранника и недалекую послушную любовницу-интеллектуалку, выполняющую при этом обязанности поварихи, прачки и прислуги. Больнее всего для меня было то, что мы с братом стали окончательно чужими людьми. Именно Константин посоветовал и помог ему от меня избавиться, а мой младший брат спокойно с этим согласился. Надо признать, что это было сделано достаточно честно: Владику помогли в рекордно короткий срок разменять квартиру наших родителей. Я подписала какие-то документы, и буквально через несколько дней мне дали ключи от новой квартиры. Как я узнала потом, маклер никак не мог найти вариант обмена на эту квартиру: дом в буквальном смысле отторгал чужаков.

Дом, в котором я живу, в свое время был построен для сотрудников МВД и силен своими традициями. На все государственные праздники общественная редколлегия дома до сих поp готовит праздничные газеты, в холле, на лестничных площадках и в лифтовых холлах стоят цветы. В этом доме до сих пор сохранилась традиция всем вместе выходить весной и осенью на субботники. Мужчины окапывают деревья и кусты во дворе, женщины моют окна на лестничных площадках и в подъездах. Обо всем этом я узнала уже потом, а в первый момент меня удивил охранник-швейцар в подъезде и то, что стены лифта не разрисованы и не поцарапаны.

Сама же квартира еще очень долго не становилась для меня настоящим домом, все меня в ней раздражало: гулкое пустое эхо, мои вещи, небрежно сваленные в углу, у меня не было ни умения, ни желания, ни сил навести в ней порядок.

После того, как я рассталась с братом, на меня словно нашло отупение: я ничего не понимала, все валилось у меня из рук. Часами я сидела совершенно неподвижно и вспоминала, вспоминала, вспоминала. До самого последнего момента я не верила, что осталась совершенно одна. Я все надеялась и ждала, что раздастся звонок в дверь, войдет Константин, обнимет меня, крепко прижмет к себе и скажет: «Я соскучился без тебя, малыш. Я был не прав, мне стыдно, что я обманул тебя. Ты сможешь меня простить?» Но постепенно действительность разрушала мои мечты и иллюзии.

С работы я уволилась по совету Константина. Зарплату в моем НИИ все равно не платили месяцами, работы не было. Константин объяснил мне, что я принесу больше пользы дома, организовав у нас в квартире офис, где бы он мог принимать без хлопот своих клиентов, но я все не решалась оставить привычную мне работу в институте. Сделала я это только через несколько месяцев, зимой, когда Константин внезапно заболел пневмонией, ему было так плохо, что пришлось положить его в больницу. Я просиживала у него целыми днями, а по договоренности с медсестрой оставалась еще и на ночь. Тогда я и уволилась с работы, после долгих ночных дежурств в больнице у постели Константина ехать на работу у меня просто не было сил, а нужно еще было готовить и привозить Константину еду. Потом мне разрешили забрать его домой. Помню, как мы вместе с Владиком привезли его к нам на квартиру, как старалась я приготовить для него что-нибудь вкусненькое и питательное. У него совсем не было аппетита, он очень плохо ел. Как радовалась я, когда случайно купила на рынке клюкву, почти бежала домой. Открыв дверь нашей квартиры, я внезапно уловила запах дорогих французских духов. У кровати Константина, закинув ногу на ногу, сидела ярко накрашенная женщина. Ее короткая юбка скорее открывала, чем прикрывала ноги. Мне бросились в глаза длинные ярко-красные ногти ее холеных рук.

– Познакомься, Татьяна, это моя жена.

– А вот наконец и вы, милочка, пришли. Я вам очень благодарна за вашу заботу о моем Костике.

Когда я, стоя на кухне, молча давилась слезами, ко мне пришел Владик: «Надо сказать, что ты не права: он же тебя ни к чему не принуждал и ничего не обещал. Ты сама этого хотела, тебя же вполне устраивала такая жизнь. Алена была за границей в гостях у своей родни, вернулась она только вчера».