Закрыть глаза, воскресить в памяти все, что сделало мертвой его душу.

Теперь он был готов.


глава 19



Кристина осталась одна. Совсем одна со своей проблемой.

Она застыла перед зеркалом, глядя себе в глаза.

Злость и бессилие. Вот что ощущает женщина, когда перед ней вырастает непреодолимая стена. С этим очень трудно смириться.

Поворот головы, стройная шея, грудь, у нее красивая фигура. Грудь большая. Может быть, немного низко подвешенная, но еще никто не браковал. Кроме ее мужа.

Чтоб он сдох, проклятый.

Влас принадлежал ей. И не принадлежал! Вернее, ей по праву принадлежало все, чем этот мужчина владел, кроме его тела. Он попросту ее к себе не подпускал. Бл***! Это было оскорбительно и обидно! Она же его жена.

Не важно, любила она его, не любила, она и только она имела право на его член! Ладно, допустим, теоретически она еще могла бы примириться с тем, что у него что-то там на стороне. Все мужики страшные кобели, им бы только присунуть кому-нибудь. Уважающая себя жена не должна об этом знать. Но мужчина тоже должен исполнять свои обязанности!

Если ты не трахаешь свою жену, ее трахает другой. Это закон природы.

Что она только не делала, чтобы затащить его в постель, она что, ущербная, что ли? Кристина даже любовников завела, чтобы доказать себе, что она может вызывать у мужика желание. А этот?! Тьфу!

Ей хотелось сплюнуть. Нормальный мужик, если бы узнал, что жена его рогатит, избил бы до полусмерти, а потом оттрахал так, чтобы неделю ноги вместе не сходились. А этот?! Кристина была уверена, что догадывался и молчал, как будто так и надо. Урод, тряпка несчастная...

Но он же ее муж, будь он неладен!

То, что он заставлял ее сейчас испытывать, было оскорбительно. Грудь ее дернулась от резкого вдоха, женщина сверкнула глазами. Проклятый сукин сын.

Влас ей нравился, когда она еще была девчонкой-первокурсницей. Друг страшего брата. Красивый, строгий, мужественный. Даром, что в те редкие разы, когда им случалось пересекаться, он не замечал ее, Кристина знала, что рано или поздно этот мужчина будет принадлежать ей.

И каково же было узнать, что этот мудак завел себе какую-то тайную кралю. Ей показалось в тот день, что мир перевернулся. Если бы она знала, кто это, выцарапала бы твари глаза.

Жаль, она ТОГДА ей не попалась...

А Игорь молчал, говорил, сам не знает, мол, Влас шифруется. И все переводил стрелки, чтобы она Аленку пригласила. Игорю нравилась ее подружка Алена. Тоже, та еще скрытная сучка, никогда не поймешь, что у нее на уме. Знала, что нравится Игорю, и хвостом крутила. То у нее дела, то ей срочно домой надо, то голова болит, то задница. А потом и вовсе уехала посреди семестра и ни слуху, ни духу о ней. Совсем из общения выпала.

Сейчас, когда Кристина снова ее нашла, была рада до смерти, Игорю сразу дала знать, думала, может, сладится у них. Игорь вроде загорелся, а она такая же - скрытная холодная сучка, что и была раньше. Ничуть не изменилась, разве что стала красивее.

Но. Но. Но!

Не нравилось ей, как Влас на ее подругу реагировал. С ее появлением изменилось его поведение, бл***! Изменилось!

Какие демоны могут гнездиться в сердце женщины, одержимой ревностью?! Даже если там нет любви, одно желание обладать?

Кристина уже и сама не знала, чего хочет, но чем дальше, чем больше Власа ненавидела. Желание размазать его крепло с каждым его отказом. Ей хотелось плакать от злости и обиды и вырвать его сердце голыми руками.

Она же женщина, черт побери, нельзя же с ней так!!! Что ему жалко?! Почему она должна выпрашивать подачку, как голодная шавка?!

Но оставалась еще Алена, с ней она могла все это проговорить. Алена оставалась ее подругой. Несмотря на терзавшие Кристину сомнения, а может, именно потому.

Женщина снова перевела взгляд на телефон, лежавший на ночном столике. Завтра? Хорошо.

А пока Кристина разделась и ушла в душ. С этой смесью ревности, ненависти и возбуждения надо было что-то делать. Она подождет до завтра.

Но если это то, что она думает...

***

Он был готов. Еще несколько секунд назад, когда открывал дверь межквартирного коридора. Но каждый шаг, приближавший его к цели, давался тяжелее предыдущего, а в душе взвивалось какое-то снежное крошево вперемешку с полыхавшим в глубине огнем.

И сколько угодно закрывай глаза, доступ к памяти блокирован!

Ему оставался тот самый идиотский трепет.

Влас остановился перед дверью и сжал кулаки. Отрешиться! Взять себя в руки. Чего бы это не стоило. Он пришел не за этим, он пришел за правдой.

Получилось.

А непросто оказалось прикоснуться к кнопке звонка... Потому что назад дороги уже не будет. Нужна ему эта правда? В какой-то момент Влас даже готов был повернуть назад. Но именно потому сделал это.

В тишине звонок прозвучал особенно пронзительно и резко.

глава 20



В тишине звонок прозвучал особенно резко и пронзительно.

Алена чуть не подскочила от неожиданности. Дернулась, разворачиваясь всем корпусом назад. В какой-то момент стало не по себе. Кто это мог быть?

И ведь ничего хорошего в голову не полезет.

Очень осторожно выскользнула из кухни, стараясь ступать бесшумно. Медленно... Подошла к двери замерла, сжимая кулаки. Ладони мгновенно повлажнели.

Кто это может быть?

Затихла, затаилась, пытаясь внутренним чутьем уловить дыхание того, кто сейчас стоит за этой дверью. Опасностью веяло от того, кто там сейчас находился. Как будто это хищник.

Может, если не производить шума и не двигаться, этот кто-то подумает, никого нет дома и просто уйдет? Трусливая мысль, очень правильная мысль. Может быть, кто-то вообще ошибся дверью и не туда позвонил...

Что угодно, кроме того, о чем сейчас вопила ее интуиция.

Что угодно! Закрыть глаза и уши, не слышать, не знать! Она затаится и сейчас потихонечку...

Звонок раздался снова.

Как взрыв!

Алена вздрогнула, вскинув руки. Сердце заколотилось в горле.

Не уйдет. Не уйдет...

Осторожно приблизилась к глазку.

Она и так знала, кто там будет. Но все равно это было шоком. Как будто из кипятка вытащили и в снег швырнули. А в ушах грохот.

- Кто? - спросила она прерывающимся голосом.

- Открой, Алена. Это я.

Ну вот она, судьба, как ни старайся избежать...

Влас. Голос холодный, злой. Наверное, именно это помогло ей собраться и задвинуть вглубь себя все эмоции. Одно сухое сознание.

- Что тебе нужно, Влас? - спросила, как можно спокойнее.

- Открой, есть разговор.

Есть разговор... Так холодно, что ее дрожь пробрала.

- Или тебе теперь больше нравится перекрикиваться вот так через дверь, чтобы больше народу услышало?

Короткий дробный издевательский смешок.

Взметнулась изнутри злость. Она открыла.

- Сейчас ночь. Это не могло подождать до завтра?

- Если бы могло, я бы подождал, - бросил он сквозь зубы. - Не хочешь пригласить меня в дом?

Глаза волчьи. Силой давит. Лицо застывшее, будто каменное, и только в глубине зрачков огонь. Опасностью веяло от него, презрением, злостью. Запахом сигарет. Запретным желанием, что он в ней будил. Взрывная смесь, страшная.

- Не находишь, что это не прилично приходить ночью к одинокой девушке в дом? - проговорила Алена, пряча свой страх за холодом обиды.

- Да что ты? Ну мы же не совсем чужие друг другу? - протянул мужчина и шагнул через порог.

Ей пришлось попятиться, потому что он надвигался как скала. Взгляд уперся в широкую грудную клетку Власа. И мысль эта дурацкая... Что он не изменился ни на йоту, такой же красивый и сильный, только... Теперь он стал жестоким. Раньше он никогда не был с ней жестоким.

Раньше она его просто не знала.

Грудь мужчины оказалась как-то слишком близко перед глазами, он глубоко вдохнул, крепкие, стальные (она знала, что именно стальные) пластины мышц пришли в движение. Раньше бы она накрыла его сердце рукой.

Нет.

Алена отступила на шаг и подняла на него глаза.

- Что тебе нужно Влас?

- Я же сказал, есть разговор.


глава 21



Состояние, черт бы его побрал... Нервное напряжение так вздернуло ее, что казалось, будто в позвоночнике ледяной штырь. Только недавно она испытывала смятение, не знала, как с ним заговорить, как предупредить, потому что ее мучила совесть. А вот он сам, своими ногами пришел, а у нее внутренний протест такой, что слова не идут.

Не хотелось ей говорить ему ничего, потому что от его надменной презрительной холодности, взвивалось бешенство. Выставить за дверь его хотелось.

Но не бороться же с ним. Это было ниже ее собственного достоинства.

Алена плавно повернулась и шагнула в сторону кухни. Раз уж она вынуждена терпеть его присутствие, так уж лучше чаю заварить. Во всяком случае, будет, чем от него отгородиться.

Коридорчик узкий, маленький, всего в два шага. Но он как-то слишком быстро и слишком близко оказался за ее спиной, и время как будто замерло. Не стало вдруг дыхания, все сфокусировалось на ощущении его большого сильного тела рядом. Ей даже показалось,что он склонился лицом к ее волосам...

И вдруг он так же резко отшатнулся, а два шага до кухни закончились.

Состояние! Когда в ушах шумит, а руки трясутся.

- Присаживайся, Влас.

Повернуться к нему спиной, проговорить так, чтобы голос не дрожал, включить чайник.

Но он не шелохнулся, Алена поняла по звуку. Обернулась, Влас так и стоял в дверях, прислонившись плечом к косяку. На миг заболели глаза, потому что он был слишком красивый и родной. Чушь.

Ей показалось, что в его глазах полыхнуло ответное зарево, он отвернул лицо, прокашливаясь и скрестил на груди руки. Сердце сжалось, от собственной глупости и ощущения потери.

- Тебе какой чай, черный, зеленый?

- Мне все равно. Любой, - ответил он, отряхивая одной рукой джинсы.

Чайник щелкнул, Алена опустила пакетики в две кружки, залила кипятком. Одну поставила на столик, другую, свою любимую, взяла в руки и отошла к подоконнику. Быть от него подальше, так надежнее. И сделала наконец это - отгородилась от него кружкой, скрыла за ней лицо.

Состояние... Хуже не придумаешь. Холод, смятение. Он был чужеродным телом, которое хотелось вытолкнуть. И одновременно был безумно притягателен и красив.

И он был чужой!

И он ее ненавидел.

Это ощущалось кожей.

Хорошо, пусть быстрее говорит. Зачем пришел и уходит.

- Что ты хотел Влас?

До этого он так и стоял не шелохнувшись. Смотрел куда-то в угол на сложенную в пластиковую посудину картошку. А тут будто отмер, бросил на нее взгляд, от которого ей показалось, холодная волна прошлась по телу, поднимая коротенькие волоски и осела затылке. Алена невольно потерла шею под волосами, он проследил ее жест и сглотнул.

И тут же проговорил, опуская руки:

- Я хочу знать, что вы мутите напару с моей женой. Подружки.

Подружки? Мутите? Столько презрения, казалось, он эти слова выплюнул. Алена сразу почувствовала себя запачканной. Какого черта?

- Да, мы подруги, что в этом плохого? И почему ты решил, что я должна что-то мутить с твоей женой? - спросила она, преодолевая желание вспылить.

- Потому что вы обе врете..

Боже, сколько яда... Вот это был предел.

- Да? А ты, значит, говоришь только правду? - хмыкнула она.

Он резко подался вперед, глаза сделались какие-то яростные, страшные. Снова скрестил руки.

- Я, во всяком случае, никого не предавал, как...!

Сердце сдавило обидой, так, что даже злость потухла.

- Да, - проговорила Алена, глядя мимо него. - Ты просто бросил меня и исчез. Ну да, действительно, что тут такого, попользовался и выбросил на помойку.

Не было больше сил держать это в себе.

Колючей волной рванулась в душу память, как ей убитой, опустошенной потерей ребенка, пришлось еще услышать от Игоря торопливое:

- Ты что, его вечно ждать собралась?

Жалостливое:

- Аленушка, уехал этот твой парень давно, за квартиру с хозяином рассчитался еще неделю назад. Теперь я ее снимаю. А ты, глупая, все сидела, ждала? Господи ты Боже мой, это что же делается-то... Ну пойдем-пойдем-пойдем...