Дни счастья пролетели для Жени незаметно, и вот наступила пора прощаться с родным городом. В этот раз девушке было легко уезжать, ведь с ней рядом был ее Дима!

Их попутчиками в купе оказались две пожилые дамы. Молодые люди представились как муж и жена. Эта маленькая шалость так понравилась Жене, что, пока ехали, она непрестанно называла Диму «дорогой» и требовала к себе внимания в самых незначительных мелочах, как, считала она, подобает поступать только что обвенчанной особе. И это здорово действовало на старушек. Когда разносили чай, одна из них крикнула проводнице: «Сюда еще два стакана, пожалуйста, – здесь военный с супругой!»

Дима проводил Женю от вокзала до самого общежития. Упросили вахтершу разрешить ему подняться на этаж занести вещи, а потом спустились на улицу, к остановке троллейбуса.

Женя и сама не понимала точно почему, но расставаться ей было не особенно тяжело. Они же теперь живут в одном городе, ничто не помешает встречаться друг с другом.

– Я постараюсь побыстрей взять увольнительную, – пообещал Дима, поцеловав девушку на прощание. Он записал адрес, номер комнаты и запрыгнул в троллейбус.

Женя и Галя устроились в общежитии в одной крохотной комнате. Кроме них, там жила еще одна девочка, приехавшая с Поволжья, очень спокойная и тихая, которая им сразу пришлась по душе. Ира уже год училась на экономическом, но оказалась старше Жени на три года. Она сразу ввела новеньких в курс всех дел, рассказала правила студенческого общежития, и они в тот же день без проблем влились в жизнь этого шумного, переполненного неурядицами и скандалами муравейника.

На каждом этаже была кухня с электроплитой. Девушки готовили в определенное время, чтобы не мешать друг другу. В комнатах готовить запрещалось – за это нещадно карали. Нельзя было даже чайник включать, хотя все делали это тайком. На первом этаже общежития были душ и прачечная. В прачечной стояли две «Вятки», что Женю не очень обрадовало: незадолго до ее отъезда у родителей вышла из строя такая же машина, правда, проработала она, как часы, лет десять. Так потом и оказалось – постирать на этих «Вятках» было не таким легким делом, к ним вечно была длиннющая очередь, а иногда стиральные машины ломались, и девушки долгими неделями ждали мастера. А ломались они почему-то всегда одновременно.

Жене и Гале более-менее повезло с соседями. В дальнем крыле по выходным частенько устраивались пьяные оргии, а у них было поспокойней. Но все равно закрывались на ночь – боялись парней, которые иногда забредали днем, разыскивая знакомых девчонок. Парни умудрялись проникать в общежитие даже ночью. Если вахтеры обнаруживали в здании таких нарушителей спокойствия, немедленно поднималась тревога. Парней искали по всем этажам, барабаня в каждую комнату, и в такую ночь можно было забыть про сон.

Но в целом жить было весело.

Первые две недели студенты не учились – была пора сбора урожая. На яблоки в плодосовхоз под Туапсе отправилось больше половины курса, потому что пообещали большие деньги. Спали в каком-то хлеву, мальчики на одной половине, девочки – на другой, а посередине – символическая перегородка, наскоро сколоченная из кусков фанеры. Все страдали бессонницей. Шутка ли, мальчишки то и дело заглядывали через фанеру, строили рожи, травили пошлые анекдоты, а иногда даже утаскивали на свою половину зазевавшуюся девицу, и тогда поднимался визг на всю округу. А некоторые из девчонок – Женя их запомнила: Валя, Марина и две Оли – ночью, когда все более-менее утихомиривались, сами пробирались на половину мальчиков и шуршали там до утра. Потом ходили сонные весь день, но едва наступала ночь – все повторялось. Но под конец уборочной угомонились даже самые любвеобильные – всю ночь наработавшиеся студенты спали как убитые.

В общагу вернулись уже как старые знакомые, будто все школьные годы вместе пробегали. Первым занятием была высшая математика. Жене это хорошо запомнилось, потому что математик был очень примечательный. Он носил очки в толстой, как говорят, роговой оправе и черный потрепанный портфель. Лысый такой господин с галстуком на толстеньком животике. Войдя в аудиторию, он сухо представился: «Павел Эдуардович Величко, прошу любить и жаловать» – и, поддев дужку очков пальцем, внимательно оглядел первые ряды, где сидели одни девушки. Улыбнулся скромно, кашлянул, открыл портфель и выложил на кафедру огромную тетрадь в красной обложке.

– В эту красную книгу я буду записывать нерадивых студенток.

Все притихли. «Вот забавно, – усмехнулась про себя Женя, – еще не прошли школьные привычки, воспоминания о сердитых учителях...» Но вдруг раздался голос с галерки:

– А студентов?

Это спросил Вовик – самый храбрый из парней.

– Студенты, молодой человек, а это я знаю по своему богатому опыту, обычно бывают ретивыми в математических науках, – замысловато ответил Павел Эдуардович. – К тому же если учесть, что мужского полу на вашем курсе... кхм... всего четыре человечка, то можно было и не делать этой реплики. Итак-с. Давайте познакомимся.

Всю первую половину занятия он по списку называл студенток. Они вставали, кто кокетливо, а кто простодушно глядя на него, а он, изучив барышню, вежливо говорил одним словом: «Пасибоможтесесть». Парней Павел Эдуардович проигнорировал, сказав, что познакомится с ними по ходу дела. Оставшийся час господин Величко читал нотации про то, как важно посещать его лекции и как важна математика в жизни не только биолога, но любого смертного.

Но уже несколько дней спустя Женя поняла, что вуз – это не средняя школа. Правила здесь были совсем другими, более свободными. Можно было спокойно прогулять лекцию, а потом переписать конспект у подруги. Конечно, злоупотреблять этим не следовало, потому что староста группы отмечала в журнале всех отсутствующих. Она говорила, что есть определенное число прогулов, после которого студента могли отчислить. Да еще и некоторые преподаватели с удовольствием «заваливали» прогульщиков на зачетах и экзаменах.

Больше всего Жене не нравились занятия по физкультуре. Не потому, что она была неспортивной и не мечтала о здоровом духе в здоровом теле, отнюдь. Просто эти занятия нельзя было пропускать. Если лекции после прогула можно было переписать, то все пропущенные часы физкультуры приходилось отрабатывать в свободное от учебы время. К концу семестра не должно было быть ни одной незакрытой пары. В противном случае преподаватель не ставил зачет, а без зачета не допускали до сессии. Но даже не это было основной причиной ее неладов с физкультурой. На лекциях Женька сидела незаметной мышкой, но в спортзале или в парке, в облегающем трико и кедах чувствовала себя восьмиклассницей. Такая же проблема была в школе, где Палыч, учитель физкультуры, все время заострял внимание на ее росте. В университете, слава богу, преподаватель попался более тактичный, но зато донимали девчонки, особенно одна из них, Кристина, – крупная мужеподобная деваха, которая считала, что мир создан для покорения высокими представителями человечества, а пигалицам в нем просто нечего делать.

Но в середине семестра случилось одно приятное событие, которое здорово облегчило Женькину жизнь. Студенты сидели в аудитории, ждали преподавателя, и вдруг зашел высокий стройный мужчина в олимпийке и предложил всем желающим записаться в секцию пулевой стрельбы. Как позднее выяснилось, мужчина этот – бывший чемпион края, многоборец, по инвалидности «списанный» из большого спорта на преподавательскую деятельность. Секцию он вел на общественных началах на базе стрелкового тира Дворца спорта «Олимп».

Студенты посмеялись над чемпионом и забыли. А после занятий Галя предложила Женьке:

– Давай съездим в тир? Мне одной скучно.

– Да ты спятила! – Женя вытаращила глаза. – Тебе это надо? Замучают ведь! Хочешь выступать на соревнованиях за честь университета?

– Хочу, – кивнула Галя. – Ты же знаешь, я хорошо стреляю. В школе дипломы давали.

Женя пожала плечами, но пошла с подругой. Вообще-то она заподозрила, что Галке, скорее всего, приглянулась олимпийка, и решила это проверить.

Мужчину в олимпийке звали Владимиром – отчество он не назвал, что девушкам сразу понравилось. Хотя был он не так уж и молод, лет тридцати с небольшим. Женя глянула на Галку и разочаровалась – у той даже щеки не порозовели. Неужели подруга была так увлечена стрельбой?

Кроме двух девчонок, больше никто из университета не пришел, поэтому Владимир ухаживал за ними, как за принцессами. Девушкам это импонировало. Был он, словно граф голубых кровей, обходителен и вежлив, чем совсем не походил на большинство преподавателей и уж тем более – на чемпиона-многоборца. Показывая, как правильно держать винтовку, Владимир ласково придерживал локоток своей подопечной и, склонившись к самому уху, приятно ворковал. Женя продолжала приглядываться к Гале, но ее лицо было сосредоточенным, почти каменным...

Потом Женя допытывалась, что подруга чувствовала в тот момент. Она призналась, что Владимир ей понравился, но больше всего ей хотелось поразить его своей меткостью, поэтому она и была такой собравшейся и погруженной в мысли. И не зря! Результат оценочной стрельбы превзошел даже ее собственные ожидания: восемьдесят два очка из ста возможных! Восхищению Владимира не было предела. Он так раззадорился, что забыл про Женю, которая под шумок вместо десяти выстрелов сделала одиннадцать, но все равно выбила только двадцать три очка.

– Вам надо обязательно в мою секцию, – сказал он Галине. – Такие результаты даются после продолжительных тренировок, а вы показали мастерство просто... просто... просто шутя!

Галка согласилась, и Владимир занес ее в свой список. А Женю записал просто за компанию, чтобы не обидеть, хотя и сказал, что она тоже может стать метким стрелком, только нужны тренировки, тренировки и еще раз тренировки.

Но самой приятной новостью было то, что девушкам разрешили тренироваться в тире вместо занятий физкультурой, а Галку после первой победы на городских соревнованиях освободили даже от зачетов по этому предмету. В секции Женю никто не дразнил, там были замечательные девочки, и это ей особенно нравилось. А мальчиков было всего двое: один – стеснительный и заносчивый брюнет в прыщах, а другой – симпатичный блондин с дурацким именем Матвей. «Вот умора, – подумала Женя, когда узнала имя блондина. – У бабушкиной соседки так собаку звали!» Прыщавый брюнет Жене сразу не понравился: он все делал вид, что равнодушен к девушкам, а сам краснел по любому поводу. А вот глаза Матвея были честными, и смотрел он на всех с чисто спортивным интересом – кто сколько очков выбил, и не более того.

Сама же стрельба давалась Жене с великим трудом. Винтовка была такой тяжелой, что после тренировок дрожали руки. Правое плечо болело, а в троллейбусе на Женьку оглядывались, недоумевая, где такая хрупкая девушка умудрилась пропахнуть оружейной смазкой...

К концу семестра Женька уже выбивала сорок пять очков из ста возможных. Владимир сказал, что это «очень неплохо», чем необычайно воодушевил девушку. С той поры Женя переносила все тяготы тренировок стоически.


В воскресенье с утра Ира и Галка стали демонстративно собираться, приговаривая, что только такой изверг, как Женька, может заставить подруг в октябре убираться из собственной комнаты неизвестно куда... И ради чего? Ради того, чтобы вечером выпить дармового портвейна с шоколадкой? И еще эти две лисы говорили, что любят заниматься лежа в кровати, а не сидя на жестких стульях в читальном зале. Женя мысленно фыркнула. «Это они-то занимаются?! Да ни одного студента не увидишь с конспектами в руках за два месяца до сессии! Ох уж эта Ируся, она всегда так любит поворчать!»

Женька смотрела на их сборы, улыбалась и вспоминала, как Димка пришел в общагу в первый раз.

Это случилось утром в воскресенье. Девчонок разбудил стук в дверь. Сквозь сон Женя слышала, как Ируся открыла, думая, видимо, что это Машка из соседней комнаты – та часто забегала к ней за сигареткой. Но когда Ируся вскрикнула, Женя проснулась окончательно.

– Там какой-то офицер, – сказала Ира, торопливо накидывая халат, – говорит, что к тебе... Молоденький!

Женя сладко потянулась:

– Девочки, ничего, если мы его впустим?

– Ничего, ничего, – усмехнулась Галя и подмигнула Ире. – Мы даже можем на часок к соседям уйти.

– Вы такие славные, – ответила Женя, чувствуя, как тело наливается сладким жгучим желанием. – Я вам потом торт куплю.

– Твой кавалер уже позаботился об этом, – усмехнулась Ируся.

Они ускакали, а Женя зажмурилась, ожидая Диму. Вот скрипнула половица. Легкий запах кирзы и еще чего-то сладкого наполнил все пространство комнаты. К запаху примешался какой-то шуршащий звук. Бумага. «Что он там принес, интересно?» – подумала Женя, не открывая глаз; ее сердце колотилось так, что мешало девушке дышать. Они так долго не виделись!

– Ева! – позвал Димка.

Женя приподняла одно веко.

В руках у Димы были цветы, завернутые в блестящий целлофан. На тумбочке стояла башенка из трех связанных коробок.