Правда, Клавдия Ивановна не стала суетиться, охать, ахать, а предложила гостье посмотреть фотографии из семейного альбома, пока заваривается чай.

– А вот это моя мама. – Димка протянул Жене старую фотографию.

Женька не поверила своим глазам. На фотографии была изображена красивая девочка лет шестнадцати, улыбающаяся, с сияющими глазами. Она была похожа на Ингу Константиновну, но улыбка ее была словно от другого человека. Гораздо душевнее и добрее.

– А это дедушка, – показал Дима на соседнее фото.

– Ой, а ты на него похож, – улыбнулась Женька.

Клавдия Ивановна занесла в комнату поднос с чайными принадлежностями.

– Прошу, гости дорогие. Сиди, сиди, Женечка, я сама. – Бабушка поставила на стол поднос. – Ты какой чай любишь, с сахаром или без?

– Не знаю. – Женька с сомнением глянула на светлую жидкость.

– Ты не пьешь зеленый чай? А я, глупая, забыла спросить,– забормотала Клавдия Ивановна.

– Нет, нет, я всякий пью, – соврала Женя. – У вас такие чашки красивые. Старинные?

– Сервиз мне подарили, когда я на пенсию уходила. Женечка, советую сахар не класть. Без него зеленый чай вкуснее.

Женя сделала глоток.

– Вкусно. Я слышала, зеленый чай полезнее черного. Только тот, который я пробовала, был похож... – Женя запнулась, но закончила фразу: – Похож на компот из школьной столовой.

– Ба, а мы к тебе по делу, – попытался поговорить о цели визита внук.

– А когда ты просто так приходил? – сказала бабушка.

– Клавдия Ивановна, не ругайте его, – попросила Женя. – Это он из-за меня к вам так редко ходит.

Клавдия Ивановна улыбнулась:

– Да вся молодежь одинакова, – и добавила: – И Инга моя такая же была. Как школу закончила, так я ее почти и не видела дома.

Женя ткнула пальцем в фотографию шестнадцатилетней Инги:

– Димина мама тут такая веселая.

– Да это она паспорт получила. Сосед у нас был, фотограф, запечатлел на память.

Клавдии Ивановне девочка понравилась с первого взгляда: симпатичная, одета скромно – в светлую кофточку и длинную серую юбку. Старушка вспомнила, как Инга однажды обмолвилась, мол, Дмитрий встречается с какой-то шалавой. Но, на взгляд Клавдии Ивановны, Женя была вполне приличной девочкой – смущается, не знает куда руки деть и за Димку заступилась, а уж как она на него смотрит... Клавдия Ивановна достаточно пожила на свете и понимала, что так смотрят только по-настоящему влюбленные девушки.

Женька с неподдельным интересом продолжала рассматривать семейный альбом. А бабушка увлеклась. Историю о том, как ее отец был ранен на границе в двадцать девятом году, потом лежал в госпитале, где и познакомился с матерью, она рассказывала со всеми подробностями, так, словно присутствовала при этом, а не появилась на свет божий спустя семь лет.

История Женьку поразила: оказывается, Димкина прабабушка влюбилась в своего будущего мужа, когда тот лежал на больничной койке с тяжелым ранением глаз. И каждый день, хоть в те годы религиозность не поощрялась, бегала в церковь молиться, чтобы парень выздоровел. Неизвестно, то ли молитва помогла, то ли доктора, но мама маленькой Клавочки до самой смерти верила, что выпросила у Господа назад глаза для мужа. Она рассказала об этом двенадцатилетней дочери перед смертью. Отец Клавдии Ивановны больше не женился. Женька слушала, открыв рот, и только охала.

Димка нервничал и думал только о том, как начать разговор о деньгах. Он уже сто раз слышал именно это семейное предание и еле дождался окончания истории. Пока бабушка пребывала мыслями в прошлом, не давая ей опомниться, он попросил:

– Ба, ты не могла бы дать мне четыре тысячи? Или пять.

– Пять тысяч? – охнула бабушка, спускаясь с небес на землю. – Это большие деньги. А зачем?

– Мы с Женей хотим поехать отдохнуть на недельку в горы.

– А мать что говорит?

– Я у нее не просил.

– Понятно. И откуда у нищей старушки такие деньги? – усмехнулась Клавдия Ивановна. – Ладно, дам. Семен большую усадьбу мне оставил, должно же и внуку что-то перепасть. При жизни-то он тебя не шибко баловал.

– Не баловал, – кивнул Дмитрий.

– Тебе когда надо деньги-то?

– Чем быстрее, тем лучше.

– Тогда завтра. Я с книжки сниму.

– Спасибо, ба. Это меня устроит.

– А что в горы собрались? Съездили бы к морю, позагорали.

Дима посмотрел на Женю.

– Не-а, только не на пляж, – сказал он, усмехнувшись. – Там народу полно. И жарко. А в горах хорошо, свежий воздух, запах листьев...

Клавдия Ивановна сменила тему:

– Ну, Женя, посмотрела фотографии? Димкиного деда видела карточку?

– Красивый, – кивнула девушка.

– Только оболтус он большой был. И внук весь в дедушку, царство ему небесное, Константину моему.

Димка эту фразу слышал уже тысячу раз и даже не обратил на нее внимания. А Женьке показалось, что бабушка шутит. Клавдия Ивановна совсем не шутила. Димкиного деда она в молодости любила, но, как оказалось, жить с ним было невозможно: он всегда был большой бабник, а уж когда ему вдруг на целину захотелось, она не выдержала и сказала, что никуда он не поедет. Так муж и сгинул где-то в казахских степях. Ничего этого, правда, бабушка внуку никогда не рассказывала.

Почаевничав недолго, молодые люди попрощались с Клавдией Ивановной.

– Замечательно, – сказал Дима по дороге на их остров. – Полдела сделано. Завтра едем к твоей бабушке.

– Ох, боюсь я, что у нее все так гладко не пройдет, – вздохнула Женя. – Ты мою бабушку не знаешь.

– Да ты мне все уши прожужжала своей бабкой, какая она у тебя нестандартная.

– Конечно, нестандартная. Знаешь, я у нее однажды спросила – почему дед умер молодым? Неужели она не могла вылечить?

– Ну и? – Димку всегда пугало то, как Женька говорит о своей бабке. Где это видано – рассказывать, что бабка ведьма, да еще и с гордостью.

– А бабушка сказала, что он не хотел жить... Дим, разве можно не хотеть жить?

– Глупости все это, – пробормотал Дима.

Он был уверен, что у Женькиной бабушки деньги выпросить будет проще, чем у его, потому что Клавдия Ивановна принципиально не брала от дочери никаких денег, кроме ежемесячного продуктового пайка. А Женькина бабка, судя по словам внучки, не гнушалась брать подношения за свою не зарегистрированную ни в каких налоговых инстанциях деятельность. Ольга Никифоровна занималась травничеством. Хотя установленной твердой таксы на услуги у нее не было, плату брала она по принципу: кто чего и сколько даст, за то и спасибо. Женя иногда говорила, что бабка у нее – родимая ведьма. Димка усмехался. Ему казалось, что она просто хочет запугать его своей бабкой.

Женька хотела как следует подготовиться к разговору со второй бабушкой, Димка же настоял на том, что надо провернуть дело побыстрее. Тем более если бабка ведьма, то к разговору с ней подготовиться невозможно, потому что обмануть она себя не позволит, да они врать и не собираются.

На следующий день в автобусе Женька все время молчала и сосредоточенно смотрела на дорогу. Она боялась, что бабушка денег не даст.

По дороге автобус забуксовал, попав в большую лужу. Пассажирам пришлось выйти, и несколько мужчин толкали автобус. Для Женьки это было неудивительно, такая ситуация возникала почти всякий раз, если накануне шел дождь. Бывало и хуже. Один раз пассажиры брели до деревни оставшиеся шесть километров пешком – автобус из лужи так и не смог выбраться.

Но в этот раз все обошлось, если не считать того, что Женька с Димкой, который был до колен вымазан краснодарским черноземом, заявились к бабушке в весьма непрезентабельном для первого знакомства виде.

Бабушка, глянув на Димку, охнула:

– На кого ты похож! Опять застряли?

Женька сразу поняла, что Дима ей не понравился: с незнакомыми или чем-то неприятными ей людьми бабушка разговаривала на чистом русском. У нее были какие-то свои критерии порядочности.

Девушка кивнула и попросила:

– Бабуль, у тебя есть какие-нибудь брюки?

Ольга Никифоровна окинула Дмитрия оценивающим взглядом, от которого парню стало немного не по себе:

– Колькины старые, пожалуй, коротковаты будут, да ничего, потерпишь. Подождите тут, не идите в хату в таком виде.

Женька вздохнула. Судя по довольно холодному началу, разговор предстоял не из легких.

– Димусь, бабушка денег может и не дать, – предупредила она.

Димка вспомнил взгляд Ольги Никифоровны и мысленно согласился.

Через несколько минут бабушка вышла из хаты, держа в руках старые, потрепанные внизу брюки, чистое полотенце и мыло.

– Женя, покажи ему, где летний душ.

Внучка проводила гостя к душевой, а сама вернулась к бабушке, решив попытать счастья. Ей подумалось, что в отсутствие Димки баба Оля может оказаться более уступчивой. Разговор Женя начала издалека.

– Бабулечка, а у тебя лишние деньги есть?

Ольга Никифоровна усмехнулась:

– Деньги никогда не бывают лишними, – и добавила: – А тебе зачем?

– В горы хочу поехать. Отдохнуть.

– С этим парнем, которого ты наконец-то соизволила мне показать? – В старушкином голосе чувствовалось недовольство.

– Ба, не сердись. Ну нету же ничего страшного в том, что мы поедем вдвоем.

– Девка, ты иногда хотя бы думаешь о том, что делаешь?

Женька опустила глаза. Обманывать бабушку – самое бесполезное дело на свете. Девушка вспомнила, как в то лето, когда они с Димкой стали по-настоящему близки, бабушка спросила: «Ты с кем спишь?»

Женька тогда попыталась отговориться, мол, ни с кем она не спит, и прочая... Ольга Никифоровна сказала только: «Вот погоди, прибежишь еще ко мне...» Женя подумала, что бабушка говорит о незапланированной беременности.

И вот теперь, вспомнив бабушкино предупреждение, девушка догадалась сказать:

– Ба, но мы ведь собираемся пожениться.

– И заявление у вас уже лежит в загсе? – саркастически поинтересовалась Ольга Никифоровна.

– Нет. Мы думали. Но у Димки умер двоюродный дедушка, а потом мать заболела. Может, специально, чтобы Димка не вздумал жениться. Ведь он не хочет без согласия матери. Вернее, не то чтобы без согласия. Просто, прежде чем идти в загс, он хочет поговорить с мамой. А то она такая, от нее всего можно ожидать, любой подлянки. – Женька вспомнила про Ингу Константиновну, и настроение у нее окончательно испортилось. – Ба, я же тебе говорила, он зимой еще обещал, что летом поженимся, но видишь, так складывается, что никак не получается. Он же не виноват, что у него дед умер. Хоть и неродной.

– Вот идет твой миленький. А ты-то будешь мыться?

Женька отрицательно мотнула головой:

– Не, мы потом на речку сбегаем.

Бабушка подождала, пока Димка подойдет ближе, и громко сказала:

– Теперь можно и в дом. Я как раз сегодня борщ сварила.

Димка ел с удовольствием. Он любил борщ, а то, что в училище иногда давали под видом борща, есть можно было только с голодухи. А Инга Константиновна никогда с борщом не возилась. Иногда по выходным его готовил отец – большую кастрюлю, чтобы хватило на три дня. Борщ Ольги Никифоровны не был похож на тот, отцовский, но тоже был очень вкусным.

Бабушка, глядя на то, с каким удовольствием ест гость, немножко подобрела:

– Ну, гости дорогие, зачем приехали? Не борща же моего откушать?

Димка совершенно искренне возразил:

– Если бы я пробовал ваш борщ раньше, то сейчас бы приехал только ради него.

Ольга Никифоровна улыбнулась:

– Спасибо за похвалу. Так, значит, за чем вы приехали, если не за борщом?

Дима думал, что Женька сама скажет о цели их визита, он не подозревал о начавшемся между бабушкой и внучкой разговоре. Но Женька молчала и только пихнула его под столом ногой. И Дима без обиняков начал:

– Мы хотим съездить отдохнуть с Ев... – он запнулся, – с Евгенией на недельку в горы. Только у нас денег не хватает. Моя бабушка даст нам пять тысяч. Вот если бы и вы добавили столько же...

Ольга Никифоровна уже не улыбалась. Неодобрительно, как показалось Диме, она сказала:

– Так, так... Бабушки более добросердечны, у них легче выманить кровную копейку.

Димка вспыхнул:

– Почему выманить? Мы пришли...

Женька не дала ему договорить, дернув за штанину:

– Дима, а бабушки и правда более добросердечны. Не спорь. Ба, так ты поможешь любимой внучке?

Ольга Никифоровна пристально посмотрела на Диму, так пристально, что ему стало не по себе.

Односельчане иногда со смешанным чувством иронии и страха поговаривали, что у них в станице есть свой пан Пацюк, только в женском обличье. И кивали при этом на дом Ольги Никифоровны.

Бабушка молча рассматривала гостя, словно впервые увидела его минуту назад, и под этим взглядом парню становилось все неуютнее и неуютнее.

Женька испугалась, она подумала, что бабушка даст им от ворот поворот, не угостив даже компотом. Ольга Никифоровна тяжело вздохнула. Она верила в то, что браки не всегда заключаются на небесах, не говоря уже о добрачных связях. Ее внучка и этот парень – не пара, ей это было хорошо видно. Но вмешиваться в чужие судьбы не всегда безопасно, можно и навредить. Если бы дело было только в деньгах, Ольга Никифоровна отправила бы нежданных гостей с пустыми руками. Но дело ведь было не в этом, а в том, что она не знает, как помочь внучке, как уберечь ее от лишних страданий...