– Вы берите, берите конфеты, Женечка.

– Спасибо! У вас так хорошо. Я себя чувствую, будто к себе домой попала...

– Какая ты лиса хитрая, – сказал Матвей.

– Митя, ну нельзя же так, – расстроилась мама. – Что ты говоришь такое?

– А что я сказал? Ты посмотри на ее глаза. Она же в рай попала! А кому охота из рая уходить? Они ж, мама, там в общаге своей одними китайскими макаронами питаются и сырой водой запивают.

Валентина Алексеевна вздохнула, согласившись с сыном. Потом строго взглянула на него и сказала:

– Женечку теперь приводи к нам каждый день!

– Да я не против. Если она сама пойдет. Еще та ослица!

– Митя! – снова расстроилась мама. – Опять слова эти?

– Ничего, ничего, Валентина Алексеевна, я не обижаюсь, – сказала Женя, тихо хихикнув. – Один раз он даже неприличным словом меня обозвал. Он так шутит.

– Неприличным? – ужаснулась мать. – Митя! Ну как ты мог?!

Матвей только ухмыльнулся.

– Не беспокойтесь, Валентина Алексеевна, у нас с ним такая крепкая дружба, что никакие слова ей не помеха.

Воцарилось умиротворенное молчание. Затем Валентина Алексеевна принесла из комнаты семейный альбом и стала показывать фотографии маленького Мити.

– Он такой был шустрый в детстве! Да и сейчас... А вот тут мы в Евпатории снялись. Митя как увидел этого дельфина, так сразу на него и залез. А фотограф сразу подбежал: «Цветную карточку не желаете?» А у меня нос облезлый был, я не хотела, но Митя как приклеился к этому дельфину – и вот, снялись, память теперь осталась...

Женя увидела синее лучезарное небо, деревянного дельфина со смеющимся мальчишкой в желтых трусиках, белый пароход вдали – и ее неудержимо потянуло туда, на горячий песок пляжа. Она вздохнула, а Матвей сказал ехидно:

– Мы в мае ездили. Вода еще холодная была.

– А это мы к сестре моей в деревню ездили, – продолжала рассказывать Валентина Алексеевна, перевернув страницу. – Митя эту собаку совсем не боялся. Готов был прямо в миску к ней залезть.

– Мне ее так жалко было, – поделился воспоминаниями Матвей. – Она все время на цепи сидела. Цепь длинная, тяжелая, гремит при каждом движении.

– А на следующий день ты полез за петухом, свалился в крапиву и чуть не пробил коленку ржавым гвоздем! – тихо вскрикнула его мать.

– Было дело, – радостно ответил Матвей и подмигнул Жене.

Тут девушка вдруг вспомнила о том, что нагадала бабушка – про бубнового короля и его странную болезнь, – и спросила невпопад:

– А Матвей ничем в детстве не болел?

Валентина Алексеевна с пониманием отнеслась к необычному вопросу.

– Нет, это был абсолютно здоровый ребенок, – сказала она с гордостью. – Синяки и ссадины – не в счет. И в больнице он лежал всего один раз, с аппендицитом, где-то в восьмом классе.

– А сейчас? – уточнила Женя, покраснев.

Матвей с удивлением взглянул на нее.

– Я месяц назад под поезд попал, – сказал он серьезным тоном. – Обе ноги оттяпало... Вот, хожу теперь на протезах...

– Не слушай его, – улыбнулась мать. – Боже мой, Матюша, когда ты прекратишь эти свои шуточки? Женя хочет знать все о твоем здоровье, и ничего смешного в этом я не вижу.

Матвей буркнул:

– Я тоже.

Валентина Алексеевна вновь взялась за альбом.

– А вот это мы в Ростове снялись, в парке. Митя там в тире ослика выиграл.

Она показала на улыбающегося мальчугана с мягкой игрушкой под мышкой.

– Но вообще-то Матюша очень был ласковый, – вдруг сказала Валентина Алексеевна. – Он и сейчас подойдет, поцелует, скажет что-нибудь приятное – сразу на душе легко делается.

– Ну ладно, мам, – нахмурился Матвей. – Поздно уже. Я провожу Женьку до троллейбуса.

После этого Женя часто гостила у Грушевских, даже иногда оставалась у них ночевать, и всегда ее грело бескорыстное тепло, щедро излучаемое Валентиной Алексеевной.


В выходные Маринка улетала в Москву.

Женя пришла к ней в пятницу вечером, чтобы обсудить, как они собираются отмечать знаменательную дату в это воскресенье – двадцатилетие Жени, – и сразу заметила необычное. Глаза у подруги были какие-то таинственные и веселые. Оказывается, у нее уже был билет на самолет, а в понедельник утром она намеревалась вернуться поездом.

– Ни о чем пока не спрашивай, – сказала она.

– Надеюсь, в столицу так срочно ты ринулась не за подарком на мой день рождения? – усмехнулась Женя.

– С ума сошла? – засмеялась подруга. – Ты в моих планах даже близко не лежала...

– Спасибо. – Женя сделала насмешливый реверанс.

– Пожалуйста. – Последовал такой же реверанс в ответ.

– Ну хотя бы один-то вопросик можно? – взмолилась Женя, сгорая от любопытства. – Ма-аленький?

– Знаю я тебя с твоими маленькими вопросиками! – усмехнулась Марина.

– Не захочешь отвечать, можешь молчать как рыба, – чуть-чуть обиделась Женя. – Больно надо!

– Да ты хитрая, Женька, отвечай не отвечай – по глазам все ответы выведаешь... Ну ладно, так и быть. Спрашивай.

– Это парень?

Марина резко отвернулась, но Женя все же успела заметить искру в ее глазах. «Вот дуреха! Что она там надумала? Неужели нашла московского принца и решила круто изменить его судьбу? Умора! – Женя была уверена, что Марина и Принц – понятия совершенно несовместимые. – Но ведь по ее глазам ясно было, что все обстояло именно так! Значит, та самая любовь, которую Марина так ожесточенно отрицала, наконец пришла и к ней?..»

Но подруга, не поднимая глаз, буркнула:

– Нет, не угадала.

– Ну да, – кивнула Женя, – так тебе и поверила.

Марина безразлично пожала плечами и стала собирать сумку.

Через час Женя проводила ее до такси, девушки поцеловались, и Марина вложила подруге в руку ключ от своей квартиры:

– Можешь пожить эти два дня у меня. Ну пока!

И «Волга» умчала ее.

Женя чуть не подпрыгнула на месте. Все складывалось просто чудесно: свой день рождения она сможет отпраздновать вместе с Димочкой! Пожить с любимым два дня по-человечески, а не пускать его на десять минут под одеяло в общаге – что могло быть чудесней? И Женя, тихонько взвизгнув, как на крыльях, полетела к Диминому КПП.

Димку отпустили на удивление быстро. Уже через полчаса после звонка он вышел «на волю».

– Ура! – сказал он Жене в ухо. – Две ночи наши! А ты не наврала насчет квартиры?

– Зачем это мне врать? – засмеялась она. – Всю правду тебе сказала!

– И чья это квартира?

– Одной моей подруги. Она на выходные в Москву умотала.

– Что за подруга? Как ее зовут?

– А вот этого я тебе не скажу, – улыбнулась Женя. – Девушка она очень даже ничего. Еще ухлестывать начнешь...

Димка сделал страшное лицо.

– Мне нужна только ты, – сказал он, поцеловав девушку. – Никаких московских девушек мне не надо.

– Вот и хорошо.

Перед домом она попросила Диму забежать в магазин купить что-нибудь к столу. Холодильник у Марины хоть и не зиял пустотой, но квартира была не прибрана, на кухне стояла грязная посуда, и Жене хотелось хоть чуть-чуть навести порядок. А завтра они вместе пойдут по магазинам, накупят всяких вкусностей и устроят пир на весь мир!

Димы не было почти час, и Женя уже начала беспокоиться, когда раздался звонок в дверь.

– Извини, Ева: заплутал малость, район-то незнакомый. Да еще магазин долго искал.

– И как? Нашел?

– А то! – Дима широко улыбнулся и вынул из портфеля две бутылки. – Смотри: французское вино, это тебе, а вот это я себе взял – хороший армянский коньячок.

– Молодец, – порадовалась Женя за своего добытчика. – Но от коньяка я тоже не откажусь.

Стол уже был накрыт. Женя даже успела искупаться и подыскать себе классное белье в шкафу – розовую ажурную рубашку, которая едва-едва закрывала попку. Марина была намного выше ее, и Женя решила, что эту рубашку она не себе купила, а приготовила к Женькиному дню рождения. Потом Женя постелила чистую скатерть, сделала нехитрые бутерброды с маслом, посыпав их тертым сыром. К ним она добавила принесенных Димой фруктов, нарезала целую тарелку копченой колбасы, наломала две плитки шоколада, открыла печенье, поставила бокалы и рюмки, зажгла свечи (за окном уже давно стемнело), и Дима сказал:

– Ничего столик получился! Почти суп из топора! Я как-то сразу есть захотел... Но сперва приму душ, ты не возражаешь? Смою казарменную пыль.

Он ущипнул Женю за попку и скрылся в ванной. А девушка почти без сил упала на стул – сердце колотилось, как у шестнадцатилетней школьницы на первом свидании. Чтобы отвлечься от волнующих мыслей, Женька стала думать о предстоящем отборочном соревновании по стрельбе. Оно должно было пройти в середине апреля, и по его итогам из всех групп должны составить сборную команду для участия в эстафете девятого мая, где, кроме дистанции в три километра, членам команды предстояла стрельба по воздушным шарикам. Даже ходили слухи, что будут дорогие призы. Но, как ни старалась Женя, мысли ее все время возвращались к Димочке, и, когда он вышел из душа – с мокрыми волосами и в одних трусах, – девушка бросилась к нему в объятия.

– Ева, ты замерзла? Вся дрожишь!

– Я просто очень по тебе соскучилась, – ответила она слабым голосом. – Сегодня такой замечательный вечер... Мне хочется, чтобы он продолжался вечно.

– Давай начнем его, – предложил Дима. – Ничего, если я прямо так, в трусах?

– Конечно, никого ведь нет из посторонних, – сказала Женя. – И ты недолго в трусах будешь, правда ведь?

В ответ парень вновь нежно ущипнул девушку за попку.

Они сели за стол. Дима распечатал бутылку и разлил вино.

– За что будем пить? За твой двадцатник вроде бы еще рановато...

Женя не ответила, наслаждаясь их уединением. Димин взгляд бегал по блюдам на столе, и она засмеялась.

– Ну что ж, – сказал Дима, подцепив вилкой кружок колбасы. – Тогда – за нас?

– За нас.

Они зазвенели бокалами и выпили.

– Колбаска ничего себе, вкусная... – Дима потер ладони от удовольствия и распечатал коньяк.

– Мне тоже налей, – попросила Женя.

Есть ей не хотелось. Она выпила рюмку коньяка, откусила кусочек шоколада и спрятала руки под стол, пытаясь унять дрожь. Дима умял сразу полтарелки колбасы, потом съел бутерброд и, насытившись, вновь наполнил рюмки. Теперь они пили не спеша, маленькими глоточками.

– Коньяк замечательный, а вот вино чуть-чуть кисловатое, – сказал Дима, – на любителя. Я знаю один способ, как его подсластить.

– Не надо, – поспешно ответила Женя, еле справившись с внезапно нахлынувшим волнением.

– Я догадался. Это хата той Марины, генеральской дочери? – спросил Дима, оглянувшись на стены комнаты. Огоньки свечей таинственно блеснули в его глазах. – А ничего... Видать, родители у нее богатые.

– Да, небедные...

– Вот бы нам кто-нибудь подарил такую квартирку! – прицокнул он языком. – Я бы тогда...

Женя томно прикрыла глаза. Ее нога вытянулась под столом, коснулась Диминого колена, поползла дальше, и говорун сразу замолчал.

– Димуль, – шепотом сказала она, – это ведь несправедливо: ты полуодет, а я сижу в халате...

– И что ты предлагаешь?

– Сейчас увидишь...

Женя раздвинула тарелки на столе, потом подошла к Диме и, встав ему на колено, как на ступеньку, оказалась в центре стола. Искоса успела заметить, как расширились от удивления глаза возлюбленного. Она и сама была поражена своим поступком. Это все Маринка. Если б не подруга, Жене бы и в голову не пришло лезть на обеденный стол!

– Ты не возражаешь, Димочка? – спросила она на всякий случай.

Он мотнул головой, и девушка распахнула халатик.

– Ева! – выдохнул Димка.

Со стороны девушка и правда смотрелась потрясающе: живописные кружева по краю рубашки едва прикрывали то, что обычно прячется за тканью женских трусиков. И к этому опять приложила свою руку неподражаемая ненавистница мужчин, это ведь она купила для подруги короткую ночнушку. Дима так уставился на Женькины ноги, что сердце у девушки в груди бешено заколотилось.

– Ева, какая ты красивая! – вырвалось у него.

– Это еще не все, – прошептала Женя. – Включи музыку. Магнитофон на журнальном столике.

Дима поспешил выполнить просьбу, и комнату наполнили звуки медленного танго. Под эту музыку халат медленно сполз на стол, и девушка затанцевала, пленительно играя бедрами. Дорогой зритель внизу судорожно вздрагивал и произносил что-то вроде: «уах!»

Но Димкиного терпения хватило лишь на две короткие минуты, после чего он сгреб Женю в охапку и перенес на кровать. Она шутливо отбивалась и кричала:

– Я еще не натанцевалась! Музыка не кончилась!

Очутившись на постели, девушка утихомирилась и прикрыла глаза. Дима одной рукой торопливо снимал трусы, а другой убавлял звук на магнитофоне.

– По техническим причинам танцы продолжаются в горизонтальном положении, – заявил он.

– Лежачая дискотека? – засмеялась Женя и потянулась.