– Вроде того, – подмигнул Дима, и его трусы полетели под журнальный столик.

Женя почувствовала, как Дима осторожно оперся о кровать, подобрался к ней, а потом его горячее тело коснулось бедра девушки у самого края ночной рубашки. Она ждала, когда сладкие и теплые Димины губы начнут ласкать ее лицо, но этого не случилось. Дима вошел в нее сразу, Женя даже открыла глаза.

– Димочка...

– Что, любимая?

– Нет, нет. Все хорошо...

Он стал нежно играть с ней, и она успокоилась, забыв маленькую обиду.

– Тебе так идет эта рубашка... Ты в ней похожа на фею... Давай не будем ее снимать?

– Давай... – прошептала Женя.

– Тогда... вот так... еще лучше.

Он перевернул ее на живот и за талию подтянул к себе, из-за чего Женя выгнулась, как кошка. Такой позой они часто пользовались, ничего против Женя не имела, но перед этим были желательны ласки и поцелуи, чего в этот раз не было. Но, когда Дима вернулся в ее лоно, Женя вновь забыла про все. Он был нежен, как никогда. Она очень по нему соскучилась. И эти свечи...

– Ева... у тебя такая... такая попка, мне хочется плакать! Так я тебя люблю!

Женя ничего не ответила.


«Опять пьяная...» – появилась в глубине сознания едва живая мысль.

Женя с трудом приоткрыла глаза и в щелку между веками разглядела какое-то розовое пятно. В ушах стояла почти абсолютная тишина, только издалека накатывал слабый глухой стук, будто кто-то лениво выбивал пыль из ковра. Девушка пошире открыла глаза и увидела розовый пиджак, висящий на плечиках прямо на ручке шкафа. Под пиджаком виднелась красная рубаха, какие носят цыгане. Здесь же на полу стояли красные туфли с длинными носами. Она перевела взгляд дальше, на стул рядом со шкафом и почувствовала, как холод сковал позвоночник: на стуле возвышался алый цилиндр, а на его спинке висели бордовые брюки...

«Дима!» – хотела закричать Женя и не смогла разомкнуть губ.

Повернулась в постели, чтобы растолкать Диму, но рука замерла в сантиметре от его плеча. Димочка походил на куклу, сделанную из розоватой пластмассы. Грудь гладкая, без единого волоска, закрытые глаза, нос и губы четко обрисованы, на щеках – ни одного изъяна. «Это не кожа», – усмехнулся чей-то голос у Жени в голове.

Удары выбивальщика ковра стали громче и требовательней. Источник звука был где-то совсем рядом. Женя присмотрелась, и ужас объял ее всю – стук издавало сердце манекена! У этой куклы было сердце, и оно стучало, вздымая пластмассовую грудь!

– Ди-ма!!! – наконец вырвался наружу крик, и Женя проснулась.

Она сидела в постели, по спине текли холодные капли пота, а по лицу – слезы.

– Что?! – вскочил Дима. – Это ты кричала? Что с тобой, Ева?

– Приснилось... – всхлипнула она.

Дима схватил Женю за плечо, и она вздрогнула, будто ее укусила змея.

– Что тебе приснилось, Ева?

– Будто бы... на твоем месте лежишь не ты, а пластмассовый манекен... Такой ужас, Димочка! Я чуть не умерла от страха...

– Дурочка... – Димка засмеялся. – Ну вот, теперь уже не усну... Весь сон прогнала, глупышка. А можно было бы еще часика три задавить.

– Дима, я очень испугалась, извини. – Женя поежилась, кутаясь в одеяло. – Будто на самом деле все... Врагу такого не пожелаешь...

– Ладно. Ты лежи, приходи в себя, а я пойду кофе сварю. У нас там еще бутерброды остались.

Димка встал, потянулся, надел трусы, раздвинул шторы, за которыми было уже светло, и ушел на кухню.

Часы на стене пробили семь раз.

У Марины был замечательный столик с короткими ножками, специально для завтрака в постели. Женя обрадовалась, что Димка нашел его.

Она успокоилась. Вид голубого неба за окном вернул девушке душевное равновесие. Димка вошел в спальню, прикрыл ногой дверь, поставил столик на постель и сам сел рядом.

– Ева, да у тебя руки дрожат, – удивился Дима, заметив, как мелко застучала ложка в чашке, когда Женя взяла ее в руки. – Ты что, в самом деле так испугалась? Ну ты как маленькая...

– Этот сон преследует меня с самого детства, – ответила девушка тихо.

– Расскажи, что за сон, – попросил Димка. – Не могу поверить, что от такой ерунды у человека могут трястись руки.

– Дим, давай не будем об этом, – отозвалась Женя. – Я уже успокоилась.

– Как хочешь, – отозвался он и откусил от бутерброда.

Они позавтракали в полном молчании. Потом Дима убрал столик на пол и снова забрался под одеяло.

– У тебя тут тепло! Нагрела, трусиха...

Женя закрыла ему рот ладонью. Ее взгляд был слишком серьезным, и Дима расхохотался.

– Ева, да перестань хмуриться! Посмотри, какой день за окном.

Далеко в небе кружила пара белых голубей. Лучи солнца ярко освещали их, и птицы походили на две мигающие звезды, вдруг вспыхнувшие при свете дня. У звездочек был свой маршрут, они летели, чуть касаясь крылами и радуясь теплому утру.

– Когда ты станешь Костоглодовой, мы каждый выходной день будем просыпаться вот так, и я буду подавать тебе в постель кофе. Здорово, правда?

– Димочка... – взмолилась Женя. – Ну почему мне нельзя оставить свою фамилию?

У Димки заиграли желваки на скулах.

– Опять спорить будем? – спросил он сдержанно. – Мне надоело повторять одно и то же по сто раз. Я не понимаю тебя. Чем тебе не нравится моя фамилия?

Женя поежилась:

– А вдруг у нас будут дети? Например, маленькая симпатичная девочка. А в свидетельстве о рождении у нее будет стоять фамилия... я даже произносить боюсь!

– У меня такое ощущение, что ты вообще не хочешь за меня замуж, – хмуро сказал Дима. – Что прицепилась к моей фамилии? Уж тогда придумала бы что-нибудь получше. Вон, тебя не устраивает будущая свекровь. Ведь не устраивает, да? Ну так бы и говорила: я не хочу выходить за тебя, потому что в нашей семье всегда будут раздоры.

– Дима, я хочу выйти за тебя, – ответила Женя. – Мне только не хочется, чтобы у нашей семьи была твоя фамилия. Ну не нравится она мне, понимаешь?

Дима встал с кровати и сердито бросил в девушку краем одеяла.

– Запомни! – процедил он, не глядя ей в глаза. – Если ты действительно хочешь нашей свадьбы, ты должна забыть про фамилию Березуцкая. Ясно? Ты будешь Евгенией Костоглодовой, и точка! А если я еще хоть раз услышу от тебя подобные оскорбления моего рода, мы расстанемся.

Женя опешила. Такого крутого поворота в их разговоре она не ожидала.

– Димочка, какие оскорбления, о чем ты? У меня и в мыслях не было оскорблять твой... твой древний род...

– Вот! – выкрикнул он. – Уже в тоне голоса слышу издевку!

– Какую издевку? – удивилась девушка еще больше.

– Зачем ты сказала «древний»? Ты издеваешься!

– Ну... ты же сам говорил, что у тебя очень древний род, казаки носили эту фамилию, даже у вас какая-то реликвия есть, сабля эта... Кстати, ты мне так и не показал ее.

– Не сабля, а шашка. Казацкая шашка! Теперь ты вряд ли увидишь ее, – зловеще усмехнулся Димка.

– Ой...

Женя всхлипнула, поняв, что праздник безнадежно испорчен. «И из-за чего? Из-за какой-то паршивой фамилии!»

– Ты все время нарываешься! – продолжал кипеть Дмитрий. – А между прочим, сама какая?

– Какая? – выдохнула Женя, ей так и хотелось зажать уши ладонями и не слышать больше ни единого слова. Но что-то не давало сделать это.

– Какая-какая! Ты погляди на себя со стороны, неужели не видишь?

– А что? – тихо спросила она и натянула одеяло до самых глаз, будто испугавшись, что кто-то увидит ее голой.

– Ты совсем не похожа на будущую жену офицера. Ходишь в какой-то тир, стреляешь там, потом... это... с красной повязкой мотаешься по городу... Учти, если хочешь стать моей женой, сворачивай поживей эту свою стреляльско-дээндэшную деятельность, и чем быстрей ты это сделаешь, тем лучше.

Женя вытаращила глаза. Вот тебе и сон о красном человеке! Все сбывается...

– И не смотри на меня так. Жена офицера не должна уметь стрелять из винтовки, она должна просто сидеть целый день дома и плевать в потолок. Ясно тебе?

– Ничего себе! – возмутилась девушка. – Это такие у тебя представления о жене? Спасибо, что заранее сообщил мне об этом...

– Пожалуйста! Что, побежишь теперь к своему спасителю похищенных детей? Правильно, беги! С ним тебе не придется мотаться по гарнизонам. С ним ты будешь как сыр в масле кататься. Да и фамилия у него, поди, не такая страшная. Какая, кстати, у него фамилия, не скажешь по секрету?

– Гру... Грушевский, – произнесла Женя, запнувшись.

– О! Евгения Грушевская! – воскликнул Дима голосом, полным сарказма. – Графиня! Е-мое... Как же я сразу не допер, балбес этакий... Все дело в фамилии! Я-то думал, что ты любишь меня... Просто любишь...

– Димочка...

Женя не успела сказать, что он не ошибается в ее чувствах, но парень уже выскочил из комнаты.

«Все! Все кончено! – Женька знала, что после такой крупной ссоры Дима вряд ли быстро успокоится. – Какая же я дура! Дура! Дура! Трижды дура! Полная идиотка! Абсолютная тупица!» Из ее глаз брызнули слезы. Женя уткнулась в подушку, чтобы всхлипов не было слышно. Минут через пять из прихожей донесся выстрел захлопнувшейся двери. Ее Дима ушел...

...Два дня до возвращения Марины Женя провела в каком-то полусне. Крутила на магнитофоне записи рок-групп, валялась на кровати или читала. Что за книга была, она не запомнила. Что-то из классики – рассказы то ли Чехова, то ли Куприна. Тупая боль в сердце к вечеру воскресенья превратилась в глухую тоску. Женя еще надеялась, что Дима вернется, поздравит ее с днем рождения... Потом она в одиночестве допила остатки коньяка, пожелала себе счастья в загробной жизни и, упав в незаправленную постель, заснула. Сон был тревожный и недолгий. Когда рано утром Марина открыла входную дверь, Женя уже проснулась. Держась за косяк, чтобы не упасть, она стояла и тупо смотрела на вернувшуюся подругу.

– Ну, как юбилей свой справила? – спросила Марина.

– Юбилей? – Женя округлила глаза. – Ах да, юбилей...

От Марины пахло дорогими духами и сигаретами. Несмотря на усталость с дороги, вся она излучала успокоение, будто старая бригантина, нашедшая свою гавань.

– Та-ак... – протянула подруга, – попробую сама догадаться. Твой благоверный, как я и предсказывала, ушел от тебя?

– Нет, все нормально, – ответила Женя. – Он вернется.

– Не вернется, – отрезала Марина тоном, не терпящим возражений. – Я же тебе сказала однажды, что именно так произойдет. Женя, Дмитрий – не пара тебе.

Женя промолчала. Она слишком устала от своих мыслей, чтобы еще спорить с подругой.

– А как у тебя дела? – спросила Женя.

Марина не смогла скрыть счастливой улыбки человека, у которого все идет по плану.

– Неплохо.

– Расскажи, пожалуйста, – очень тихо, но настойчиво попросила Женя.

Взгляд ее, видимо, был таким умоляющим, что Марина подошла и погладила Женю по волосам. Такого она никогда не делала. Жалость была ей чужда.

Что-то произошло. Это было видно по глазам Марины. Подруга изменилась.

– Ты влюбилась? – спросила Женя.

– Нет.

– Врешь. Маринка, говори правду. Я сейчас в таком состоянии, что любого вижу насквозь.

– Увы, – усмехнулась она, – в моем случае ты ошибаешься. Акелла промахнулся!

– Марин, что ты несешь? Какой Акелла?

– Это из сказки Киплинга. Неужели не видела мультик про Маугли?

– А! – вспомнила Женя. – Не заговаривай мне зубы. Выкладывай все.

– Поставь чайник. Я только приму душ, а потом все расскажу.

– Честно?

– Честно. Теперь это уже не секрет.

Марина исчезла за дверью ванной, оставив Женю в полном недоумении: «Что могло так изменить подругу, что теперь ее не узнать? Такое сотворить с ней могло только очень сильное землетрясение... Но разве в Москве бывают землетрясения?»

Женя набрала половину чайника, чтобы он закипел побыстрей. Когда пар повалил из носика, она вошла в ванную и сообщила:

– Вода закипе...

То, что она увидела, заморозило ее язык на полуслове. Маринка, уже умытая, с мокрыми волосами, сидела на маленьком стульчике с широко расставленными ногами и, согнувшись, что-то делала в области бикини.

– Что ты делаешь? – спросила Женя, чувствуя, как краснеют ее щеки.

Чтобы не брать на себя труд отвечать, Марина просто повернулась к ней всем телом. В руке у нее была бритва.

– Дурочка! – недовольно сказала она. – Я бреюсь.

– Зачем? – тупо спросила Женя.

– Зачем, зачем...

Марина встала во весь рост. Внизу ее живота, на лобке, Женя увидела тонкую полоску волос, а вокруг все было гладко выбрито. Проследив, с каким удивлением подруга взирает на ее интимную прическу, Марина не выдержала и расхохоталась:

– Женька, ты натуральная идиотка! Без стука заявляешься в ванную, пялишься, прости господи, на мой лобок и хлопаешь глазами!

– Прости, – сказала Женя и вышла из ванной.

Через две минуты Марина, благоухая шампунем, вошла в кухню. Ее лицо украшала снисходительная улыбка, а мокрые волосы были убраны в полотенце, и всем этим она здорово смахивала на египетскую царицу.