– Сфотографируемся! Давайте сфотографируемся с американцами! – кто-то полноватый, потный, краснолицый, в светлом костюме и желтом галстуке, попятился на Лену и, оттеснив ее в сторону, потащил за перегородку двух русских парней в летных комбинезонах. Гости переглянулись на миг в недоумении, но потом поняли, разулыбались, пошли навстречу с протянутыми руками. Наши сначала немного смущались – все-таки не каждый день видишь потенциальных противников, но потом, не без помощи перевода краснорожего, освоились, засмеялись, стали дарить американцам какие-то значки. Толпа наблюдала за встречей с неослабеваемым интересом. Лена тоже стояла, разглядывала летчиков, прижатая людьми к самой перегородке. Рядом с американцами наши парни казались пониже и как-то до обидного победнее – костюмами, телами и лицами. Лене стало даже жаль наших.

– Улыбочку! Улыбочку! Ну-ка не трусьте, обнимитесь с американцами! – пошло кривлялся за перегородкой потный дядька, наводя на летчиков объектив фотоаппарата. И Лена видела, что нашим ребятам его веселье кажется наигранным и поэтому неприятным. Американцам же было, по-видимому, все равно. Они были в гостях, и одаривать улыбками посетителей шоу входило в их культурную программу. Наконец краснолицый сделал несколько кадров и хотел уже убрать фотоаппарат, но один из наших летчиков сказал ему:

– Нас-то снимаешь, а сам хочешь остаться в тени?

– Ни в коем случае! – немного смутился и еще более покраснел краснорожий. – Я только «за»! Просто некому сфотографировать было всех вместе. – Он оглянулся в толпу и взгляд его тут же упал на Лену. – Вот нас девушка теперь сфотографирует! – Его лицо вдруг осветилось какой-то непонятной Лене досадливой и вместе с тем хитренькой мыслью. – Жаль, что Валерка ушел на взлет. Цифра-то его. Ему, если что, и отвечать.

Лена и охнуть не успела, как все они – и американцы, и краснорожий, и двое наших летчиков – уже протащили ее за перегородку и в ее руках оказался фотоаппарат. Краснорожий очень громко ржал и под шумок пристроился к нашим сбоку, чтобы на всякий случай быть в кадре от американцев подальше.

– Ну, все! Хватит! Ребята, нам пора! – Лишь только Лена раз нажала на кнопку, он выбежал из ряда и почти вырвал у нее из рук фотоаппарат, даже не сказав «спасибо».

– Нет-нет! – вдруг замахал ему руками рыжий американец. – Еще одно фото! Теперь вместе с девушкой! – Он весело взял Лену за руку и включил в их круг. – Россия, Америка! Дружба! – сказал он на ломаном русском и тоже дал Лене какой-то значок.

– Конечно-конечно! Какие вопросы! Айн момент! Русские девушки – самые красивые девушки в мире! – заголосил шутовски краснорожий, выпрыгнул вперед и снова сделал парочку кадров. Вся розовая от смущения Лена пожала американцу руку, что также было запечатлено на камеру, и наконец вся компания распалась на части. Русские летчики и краснорожий куда-то поспешно удалились, а американцам снова стали задавать вопросы. Лена пробралась сквозь толпу и пошла за летную полосу снова в поле. Возле самого дальнего павильона на взгорке прямо на траве сидели люди. Здесь было удивительное место. Вся наземная часть выставки расстилалась перед людьми, как на ладони, а над всем полукругом возвышалось небо.

Купол небес, откуда-то вдруг вспомнилось Лене. Она пробралась на самую макушку пригорка и тоже села на траву. Из громкоговорителя раздался громче обычного очередной марш, и диктор наиторжественнейше заговорил снова. Лене показалось, что точно такой же голос она слышала по телевизору, когда случайно прошлой весной смотрела парад на Красной площади.

– Внимание! Выступает единственная в мире пилотажная группа «Русские соколы», в составе… – Диктор стал перечислять фамилии летчиков, а Лена, так же как сотни других людей, стала обшаривать глазами небо, стараясь не пропутить появление самолетов. Но все-таки для нее, как и почти для всех, их первый пролет оказался сюрпризом. Совсем с другой стороны, откуда их и не ждали, в сопровождении оглушительного гула, бело-голубые красавцы самолеты четверкой появились над полем. Лене с ее места они были прекрасно видны, но все-таки она встала, как и почти все, кто наблюдал их полет. А голос диктора гремел над полем, сливаясь с ревом двигателей: «…высший пилотаж на боевых самолетах класса «тяжелый истребитель»! Единственная в мире пилотажная группа, выполняющая фигуры высшего пилотажа на боевых самолетах!..»

– Прямо с шоу и сразу в бой, – заметил кто-то позади Лены.

– Не хилая групповуха, – ответил говорившему голос помоложе. Лена с негодованием обернулась. Говорившие, по всей видимости, отец и сын, стояли рядом, почти сразу за ней и смотрели на самолеты. В одинаковых куртках, в солнцезащитных очках, какие-то одинаково рыхлые с хищными, полураскрытыми рыбьими ртами, они показались ей омерзительными.

– А вам так летать слабо! – сказала она в их сторону.

– Девушке, видимо, нравятся летчики, – заметил папаша.

– Да ты знаешь, курица, что у них в полку делается? – скривив пухлые губы, добавил сынок. – Все там проворовались. Уже свою гребаную символику продают.

– Не нравится, так зачем пришли? – бросила Лена через плечо и отошла. Ей не хотелось из-за разговоров пропустить захватывающее зрелище.

«Русские соколы», улетев за лес, перестроились четверкой ромбом и появились снова. Ровно над аэродромом двое крайних сделали переворот и разошлись в стороны. Оставшаяся пара приблизилась друг к другу, почти задевая носом хвост впереди идущего самолета, и так парой снова улетела за лес, но тут же вернулась, причем первый самолет уже летел вниз головой. В это же время с другой стороны из-за горизонта к этим самолетам присоединились еще четыре. Все вместе они сделали горизонтальную «бочку», диктор в это самое время пояснил, что «Соколы» – единственная в мире группа, кто делает горизонтальную «бочку» вшестером, и снова ушли за лес. Все, кто был на аэродроме, буквально замерли от восторга. Самолеты опять вернулись, опять вшестером, и взмыли вверх практически вертикально. И только по скорости, с которой они уменьшались и превращались в маленькие серебристые крестики, можно было судить о том, насколько быстр их полет. Неужели ушли насовсем? – с сожалением подумала Лена. Но самолеты уже снова четверкой вернулись опять, построившись теперь широким ромбом. Не сдвинувшись относительно друг друга ни на сантиметр, они кувыркнулись над полем вниз головой и, будто улыбнувшись, еще покружили над зрителями, над участниками, над ангарами и киосками. Теперь им по плану предстоял прощальный проход. Снизившись на минимальную высоту, так, что стали видны все полоски, все звезды на фюзеляжах, самолеты с выпущенными шасси приняли позу кобр. Их выгнутые тела горделиво и неспешно проплывали над полем, и было странно знать, что несколько минут назад эти же самые самолеты на бешеной скорости улетали вверх, чуть не в стратосферу, и только вернулись с этой высоты. Летчики включили фонари и в самом центре поля перед толпой зрителей отстрелили ловушки. Ловушки образовали дымный разноцветный веерный хвост, и так отсалютовав, самолеты опять стремительно взмыли вверх и теперь уже окончательно улетели, на прощание качая крыльями, будто хотели сказать: «Мы сделали, что умеем. Ну-ка, попробуйте теперь вы, если сможете!»

Лена почувствовала, что глаза ее стали влажны от слез. И большинство зрителей, а не только она одна, восхищенно молчали, переживая заново этот короткий, прекрасный полет.

Это странный и незнакомый мир. В нем существуют сильные машины и сильные люди. Наверное, они живут по своим правилам и своим законам. И хочется думать, что эти и правила, и законы честнее и лучше, чем в ее привычном мирке. Примерно так думала Лена, снова начав свое шествие по демонстрационной полосе, но только теперь в обратную сторону. Она и не заметила, что пробыла на МАКСЕ четыре часа. Устали ноги. Ей захотелось сесть. В первом же попавшемся кафе она выпила кофе и съела пирожок. Еще посидела, отстраненно поглядывая по сторонам. А в голове были самолеты. Лена в первый раз наяву видела их полет.

Пока она закусывала, демонстрационная полоса постепенно пустела. День стал клониться к вечеру. Люди тянулись к выходу. А Лена все смотрела в небо, в ту сторону, куда улетели самолеты. И небо казалось ей тревожным и радостным. И каким-то странно сиренево-голубым.

Кафе опустело. Худой официант стал вытирать ее стол. Подъехал рабочий технической службы на забавной оранжевой тележке собирать мусор. Лена поняла, что пора уходить. Она расплатилась и пошла снова по опустевшей уже полосе в поле, к выходу. Персонал хлопотал возле техники, закрывали двери, чистили площадки.

На автобусы, развозившие зрителей к станции электричек, выстроились огромные очереди. Лена встала в конец. Откуда-то прилетел уже прохладный по-вечернему ветер. Лена поеживалась в своей курточке. Вдруг какой-то знойный и черноволосый человек гортанными криками стал агитировать пассажиров ехать с ним на его маршрутке. Маршрутное такси якобы стояло неподалеку.

– Два часа будете на автобус стоять, а на маршрутке – р-раз, и все в порядке! – размахивал он руками. – Э-э-э, какие люди, все бы вам халяву подавать… – горестно качал он седеющей уже головой.

Лена подумала и первая решительно вышла из очереди.

– Где ваша маршрутка?

– Молодец, дэвушка! – Водитель показал ей, куда идти. Следом за Леной потянулись и другие. Но оказалось, что автобусы в пути задерживались не просто так. На дороге от аэродрома к станции образовался огромный затор. Несколько машин ГИБДД с включенными мигалками свидетельствовали о их явном намерении блокировать дорогу всерьез.

– В объезд поедем! – не растерялся маршруточник. Не доезжая до места затора, он быстро развернулся и свернул на еле заметный проселок. Маршрутка теперь по ухабам ехала среди густого леса.

– Я здесь двадцать лэт уже живу, все тропинки знаю!

– У себя в горах бы лучше знал, – пробурчала какая-то женщина на сиденье рядом с Леной.

Очень скоро они выехали на другую, уже вполне широкую дорогу. Лена обрадовалась. Затянувшееся возвращение мешало ей снова пережить необыкновенное впечатление, произведенное на нее выставкой и полетами. Лене хотелось домой, выпить горячего чаю, сесть за компьютер, поделиться увиденным с друзьями. Особенно много друзей у Лены не было, но контакты – и после школы, и после университета – остались. К тому же были среди ее знакомых и несколько молодых людей – так, ничего особенного, но на которых она тоже не прочь была бы произвести впечатление. Но очень скоро, проехав несколько километров по новой уже дороге, маршрутка опять встала.

– Пока випов не провэзут, дороги не будэт, – горестно сказал маршруточник и съехал на обочину. Вперед двигаться все равно было невозможно. Он вышел из кабины и закурил. Пассажиры молча еще сидели некоторое время.

Вокруг дороги стоял густой сосновый лес, может быть, как раз из-за него и показывались в небе самолеты. Высокие стволы сосен наверху золотило вечернее солнце. Подлесок уже темнел в вечерней тени. Чего сидеть? Выйдет, подышит. Лена на всякий случай взяла свою сумку и выпрыгнула из маршрутки. Прошлась вперед по обочине, вернулась и опять остановилась. Стоять на земле было приятно – трава после августовских дождей отросла, хоть и невысокая еще, но свежая. Зеленая. А дальше земляные кочки утопали в рыжих прошлогодних сосновых иголках. Может, здесь даже и грибы есть, но Лена углубляться в подлесок не стала. Однако зорким глазом все-таки углядела вблизи муравейника кустик земляники. На одной веточке еще цвел кособокий запоздалый цветок, а рядом с ним под листом пряталась коричневая засохшая ягода. Лена сорвала, понюхала, подула на ягодку, бережно отерла с нее пальцами придорожную пыль, слегка поморщилась, но не удержалась – сунула ягоду в рот. Земляника оказалась горькой, сухой и все-таки ароматной.

Скоро осень. Лене стало немного грустно. Водитель – мужчина, как показалось Лене, средних лет, из небольшой серебристой машины, что съехала на обочину следом за их маршруткой, в открытое окно несколько раз с интересом взглянул на Лену. Она подобралась, но вместе с тем и отвернулась. Девушка на обочине – это как-то уж получилось слишком.

– Девушка, а ведь вы – переводчица? – вдруг услышала она у себя над ухом довольно приятный голос. Лена обернулась. Тот самый мужчина из серебристой машины стоял около нее и с интересом смотрел на нее сверху вниз.

– Нет, – удивленно сказала она. – Вовсе я не переводчица. Почему вы так решили?

– Странно, – мужчина покачал головой. – Я сначала не мог вспомнить, где я вас уже видел, а потом вспомнил. Это же переводчица!

– Нет, – Лена пожала плечом и перекинула сумку. – Вы меня с кем-то спутали. – Она уже хотела отвернуться и забраться снова в свой микроавтобус, но мужчина вдруг как-то по-домашнему тепло сказал:

– Да подождите, у меня и доказательство есть! Не уходите никуда, – он быстро открыл дверь своей машины и взял с сиденья фотоаппарат. Фотоаппарат Лене показался знакомым. Кажется, она начала понимать. Что там говорил этот краснорожий? Камера не моя…