И хотя он видел, как страдает Элспет, вынужденная продать собственную дочь, все же не мог не чувствовать, как с плеч падает тяжкое бремя. Да, он честно пытался найти другой способ избежать бедности, но предложение Десмонда было для него как глоток воздуха для умирающего человека.

Вашел сплел пальцы с пальцами жены и взглянул на нее, пытаясь найти хоть какие-то преимущества в этом союзе.

– Брак с Десмондом де Марле сделает Абриэль очень богатой женщиной, – тихо заметил он и, не получив ободряющего ответа, добавил: – А если Десмонд скончается, она сумеет выбрать другого, более подходящего ее тонким вкусам мужа. С такими деньгами она сумеет сама определить свою будущую жизнь, что редко удается женщине.

Однако Элспет, обескураженная мыслью о том, что дочь станет женой этого омерзительного человека, лишь презрительно скривила губы. Да, не будь Вашела, Абриэль, возможно, страдала бы из-за своей необычайной красоты, вынужденная стать любовницей какого-нибудь предприимчивого негодяя.

После смерти Бервина она действительно подвергалась нешуточной опасности, поскольку нормандские лорды уже стали заключать пари, споря, кто из наиболее привлекательных холостяков выйдет победителем и похитит добродетель Абриэль без необходимости приносить священные обеты или хотя бы заключить помолвку. В конце концов, она по происхождению – ничтожная саксонка, а не имея достойного приданого, тем более стала легкой добычей для хищников, вернее, отпрысков победивших героев, каковыми молодые норманны считали своих отцов и дедов, некогда высадившихся на английских берегах.

Однако когда Абриэль дала первому же галантному поклоннику резкую отповедь, ставки значительно повысились. Постепенно совращение Абриэль стало для них едва ли не делом чести и забавной игрой, в которой участвовали почти все знатные лорды королевства. Наградой служил увесистый кошель, содержимое которого будет поделено между победителями после того, как повесой, заслужившим благосклонность девушки, будет представлено убедительное доказательство потери ее девственности.

Чтобы удержать на расстоянии орды почти обезумевших молодых людей, только что не сражавшихся за то, кто первым обесчестит девушку, Элспет и решилась принять предложение Вашела де Жерара. С тех пор глава семьи делал все, чтобы уберечь падчерицу, к великому разочарованию участников игры, уже поставивших немалые деньги на предполагаемого победителя.

Сама Абриэль была твердо убеждена что Вашел при необходимости защищал бы ее до последней капли крови, и подобные случаи возникали не раз, поскольку многие аристократы советовали ему не вмешиваться: уж очень большие суммы стояли на кону. Кроме того, он искренне обожал ее мать и сделал бы все на свете, лишь бы та не огорчалась. Так разве она не обязана пожертвовать всем ради спокойствия дорогих ей людей?

Элспет страдальчески взирала на свою дочь. Ни один посторонний человек не предположил бы, что в этой нежной груди бьется сердце, страстно преданное семье и королю. Жаль, что эти качества не имеют значения в глазах окружающих. Тем не менее Абриэль была готова на все, лишь бы выручить свою семью. Как могла мать не заплакать при виде такой отваги?!

Глава 3

До свадьбы оставалось всего три дня, и Абриэль неустанно благодарила Бога за то, что все это время страхов и тревог с ней неотступно находилась дорогая подруга Корделия. Абриэль было необходимо поделиться с кем-то своими заботами, отвлечься от горестей. Венчание было назначено сразу же после ежегодной охоты де Марле.

– Если верить мужчинам, все приметы указывают на то, что охота будет удачной, – мрачно заметила Абриэль, выйдя вместе с Корделией из замка де Марле.

Корделия искоса оглядела забитый людьми и лошадьми двор.

– Удивительно, что охота вообще состоится: слишком много друзей лорда Уэлдона и бывших участников охоты протестуют против новых правил, установленных Десмондом, и угрожают уехать, если не будут восстановлены прежние.

Абриэль передернуло при мысли о том, что в этом случае свадьба состоится еще раньше.

Как уже было сказано, несколько ближайших друзей Уэлдона уже уехали, яростно осуждая новые правила, объявленные Терстаном, племянником Десмонда. Оставшиеся же рассерженно перебранивались с приятелями Десмонда, явившимися в большом количестве. Всем заправлял Терстан, надменный, холодный молодой человек, взиравший на Абриэль с брезгливостью, которую та находила любопытной.

– В жизни не бывала в столь неприличном обществе, – пренебрежительно заметила Корделия. – Эти личности… можно сравнить только с опивками, остающимися на дне бочонка с вином. И эти опивки лучше всего поскорее выплеснуть.

«Ах, если бы это только было осуществимо», – с горечью и не впервые подумала Абриэль. К несчастью, оказалось совершенно невозможно избавиться от Десмонда и его омерзительных спутников. Но ее будущее, Как и фамильная честь, зависело от прочности союза между ними. Брачный контракт с Десмондом казался ей тюремной камерой, без окон и дверей. Надежды на свободу нет…

Как ни старались девушки держаться подальше от бесчисленных ссор, то и дело вспыхивавших во дворе, все же понимающе переглядывались, когда то один, то другой друг Уэлдона приказывал привести коня и покидал замок: яркий пример нечестного поведения Десмонда, его приятелей и племянника. Они изменили почти все правила, начиная с того, кто определяет победителей, что раньше делали самые старшие участники охоты, и заканчивая громадной суммой, которую предстояло внести каждому участнику.

– Абриэль, по-моему, есть и другая причина, по которой так много людей решили не участвовать в охоте, – лукаво заметила Корделия.

Абриэль поморщилась, услышав не слишком тактичный намек на еду, которую подавали в замке, и с сожалением прошептала:

– Все блюда такие простые и… невкусные.

– Обещай, что займешься кухней, когда станешь хозяйкой замка. Старшая кухарка – настоящая сварливая ведьма и, судя по виду, обращается с боевым топором не хуже любого разбойника и сама поедает большую часть того, что приготовила.

Абриэль беспомощно развела руками:

– Честно говоря, я понятия не имею, почему Десмонд ее терпит. Для человека, стремящегося возвыситься в свете, он не слишком усердно пытается произвести впечатление на соседей.

С наслаждением подставляя лицо осенним ветрам, обдувавшим навесной мост, Абриэль вздохнула и оглянулась. Пробыв слишком много времени в дымном дворе, она была счастлива дышать полной грудью.

Она вполне понимала, почему Уэлдон решил построить замок именно в этой местности: здешний пейзаж был на редкость красив. В лесу протекала река, делившаяся на множество ручьев, один из которых и вился под навесным мостиком, на котором они теперь стояли. Ручей не только пополнял содержимое рва, но и облегчал жизнь многим сервам, поскольку вода доходила до их жилищ.

Замок был детищем Уэлдона де Марле, создавшего неприступную крепость, в которой будут жить он, его семья и многие поколения потомков. Такая твердыня могла отразить любую атаку и выдержать многодневную осаду. В случае нападения навесные мосты мгновенно поднимались, а дворы были достаточно велики, чтобы укрыть бежавших из деревни крестьян. Уэлдон был не только храбрым воином, но и прозорливым, умным человеком. И припасов в замке было достаточно, чтобы его обитатели могли спокойно протянуть несколько месяцев.

Все же, как ни ценила Абриэль безопасность толстых стен, а также безмятежность и красоту окружающей природы, сознание того, что скоро ей предстоит поселиться здесь с ненавистным мужем, терзало хуже любой пытки. Но она сама предложила свободу в обмен на спокойную жизнь семьи. Каждый раз при мысли о том, что этот омерзительный слизняк станет ее мужем, Абриэль тошнило.

Хотя многие ее саксонские родственники еще не прибыли на церемонию, Абриэль чувствовала, что уже приехавшие сохраняют холодную сдержанность по отношению к непрезентабельному хозяину и его вульгарным собутыльникам. Она прекрасно понимала недовольство родных той ситуацией, в которой они оказались. Большинство знакомых Десмонда были крайне предубеждены против саксов, словно сами могли считаться отпрысками благородных семейств, а не сборищем повес и развратников, не имевших ни богатств, ни титулов, ни положения.

Большинство женщин постарше поспешно ушли с шумного двора и собрались на верхнем этаже замка у очага. Вместе с Корделией и дальними родственницами Абриэль помогала старушкам, которым было трудно взбираться по крутым ступенькам на больных ногах.

Добравшись до очага, пожилые женщины с лукавым блеском в глазах выгоняли молодых из комнаты, поскольку собирались обмениваться пикантными историями, не предназначенными для девичьих ушей.

Они и в самом деле на все лады рассуждали о несчастной судьбе молодой жены, предсказывая ей такую же короткую жизнь, как двум предыдущим женам сквайра. Впрочем, некоторые надеялись, что умная и сообразительная девушка переживет своего мерзкого мужа.

Оглядевшись, Корделия тихо застонала: навстречу им спешил дородный хозяин замка. С первого взгляда было заметно, что его так и распирает довольство, ибо в маленьких глазках сияло радостное ожидание.

– Берегись, твой распутник спешит к своей возлюбленной, – незаметно прошептала Корделия подруге.

Абриэль тихо охнула, понимая, что кошмар постепенно становится реальностью. Притворившись, что любуется ручьем, она умоляюще пробормотала:

– Останься со мной, Корделия, пожалуйста! Заклинаю! Иначе я поддамся искушению и сбегу.

Светловолосая девушка прерывисто вздохнула, словно просьба оказалась чересчур обременительной.

– Меня тоже тошнит от Десмонда. Тем не менее я всегда гордилась званием верной подруги и не покину тебя.

Абриэль очень хотелось исчезнуть, но она собралась с мужеством и растянула губы в улыбке, которая, несмотря на все усилия, казалась безнадежно фальшивой.

За сквайром следовал его племянник Терстан, высокий парень с рыжеватыми волосами, который перед этим пробудил не только ее гнев, но и злость друзей Уэлдона. Надменно задрав нос, он озирался по сторонам, словно принюхивался к чему-то смрадному. На голову выше сквайра, он был строен и мускулист, а модная одежда прекрасно на нем сидела. Вырез и рукава черного костюма были отделаны зеленой тесьмой. Черные замшевые сапоги тоже были отделаны аппликациями из зеленой кожи, имитирующей побеги папоротника. Такой же узор украшал ножны его кинжала и кошель, свисавший с пояса, обхватившего узкие бедра. Его безупречный вид резко контрастировал с ужасным состоянием сервов, сновавших по замку и деревушке за узким мостиком, переброшенным через ручей. Хотя при жизни Уэлдона они казались чистыми, хорошо накормленными и веселыми, после гибели хозяина все изменилось к худшему. Теперь сервы выглядели худыми, оборванными и покрытыми синяками. Кроме того, они с неприкрытым страхом смотрели на Десмонда и его племянника.

Странно, что для человека, унаследовавшего огромное богатство, Десмонд совершенно спокойно взирал на сервов в грязных вонючих лохмотьях и только изредка подносил к носу надушенный носовой платочек, если кто-то из несчастных подходил к нему слишком близко.

Абриэль поклялась, что все исправит, когда станет здесь хозяйкой. Пусть свою ужасную участь она не изменит, но зато поможет другим несчастным душам. Настоит, чтобы те, кто работал в замке, регулярно мылись и получали приличную одежду. Но главное, она позаботится о том, чтобы все они были хорошо накормлены, даже самые старые и неспособные трудиться.

– Моя дорогая леди Абриэль! – воскликнул Десмонд, протягивая пухлые руки, словно ожидая, что Абриэль с таким же энтузиазмом сожмет их и пригласит жениха на прогулку.

– Сквайр, как вы поживаете? – спросила она, не в силах сдержать дрожь в голосе.

– Прекрасно, моя дорогая, – кивнул Десмонд. – Но как может быть иначе, когда самая красивая и добрая молодая леди на свете согласилась сделать меня счастливейшим на земле человеком? В такой момент человек склонен считать, что мир лежит у его ног.

Изобразив некое подобие сердечной улыбки, Абриэль неохотно согласилась не отнимать руки, хотя нашла его ладонь тошнотворно мягкой и влажной от пота. В следующий момент ее охватила нарастающая паника, когда Десмонд стал покрывать ее руки слюнявыми, жадными поцелуями. Отвращение было так велико, что она едва удержалась, чтобы не помчаться в кусты, где ее, несомненно, вывернуло бы наизнанку. Но еще страшнее оказалось сознание того, что, как только они поженятся, у этого человека появятся все права на нее.

Абриэль поспешно отвела глаза от кругленького сквайра и встретилась с испытующим взглядом Терстана. Его глаза были странного желтовато-зеленого цвета, обрамленные каштановыми ресницами и затененные густыми рыжеватыми бровями. Он был по-своему красив: высокие скулы, прямой нос, четко вылепленный подбородок, мягкие выразительные губы, искаженные, однако, сардонической усмешкой. Абриэль он казался весьма проницательным человеком, прекрасно понимавшим ее отвращение к жениху и от души им забавлявшимся.