Нэн Райан - На всю жизнь

Сан-Франциско, Барбари-Коуст, Калифорния Полдень, конец августа 1883 года

— Кто там звонит в этот чертов колоколец?! — Выведенный из глубокого похмельного сна непрестанным звоном колокольчика, Ник Мак-Кейб пробормотал снова:

— Кто, к дьяволу, звонит в этот колоколец!

Ник, не в силах пошевелить даже пальцем, с трудом приоткрыл налитые кровью серо-стальные глаза. Он лежал; прислушиваясь к раздражающему звяканью, и пытался понять, был ли то действительно звон колокольчика, или это звенело у него в голове.

Медленно и с большим трудом Ник приподнял словно налитую свинцом темноволосую голову. И от этого движения мучительная боль стала совсем невыносимой.

— О-о-о! Господи-и-и, — жалобно простонал он и снова уронил голову на подушку.

На лбу и над верхней губой у него выступили капельки пота. В животе сильно урчало. В висках пульсировала кровь.

Колокольчик продолжал звонить.

Сильно сомневаясь в том, что сможет двигать руками и тем более ногами, страждущий хозяин одного из салунов Барбари-Коуст сначала попробовал пошевелить пальцем. Всего лишь пальцем. Какое-то время он не мог понять, двигается ли палец. Не мог сказать наверняка, потому что не решался приподнять гудящую голову, чтобы взглянуть на него.

Черт! Может, проклятый палец и вовсе не двигался. Может, в нем просто пульсировал непрерывный звон колокольчика так же, как он отдавался и в больной голове.

Ник решил больше не думать об этом. Он испытал мимолетное облегчение, когда ему удалось, напрягая ослабевшие руки, подняться на локтях. Упершись заросшим подбородком в голую вздымающуюся грудь, Ник облизал распухшим языком пересохшие губы и, щурясь, медленно повел взглядом вокруг себя. В его просторной квартире, расположенной на втором этаже, было прохладно и стоял полумрак.

Он не заметил ничего необычного. Все те же уютные просторные апартаменты, которые он называл своим домом, с массивной мебелью и задернутыми от солнца шторами. Никакого намека на колокольчик. Или колокольчики.

Ник Мак-Кейб осторожно повернул разламывающуюся от боли голову и внимательно, без намека на игривое настроение посмотрел на женщину, лежащую рядом с ним в постели. Красивая молодая женщина, казалось, крепко спала. Она лежала на животе, а длинная грива блестящих темных волос раскинулась по обнаженной спине и спадала на лицо. Ясно было, что она не причастна ни к каким зловредным колокольчикам.

Все же сомневаясь, Ник протянул руку и стянул со спящей брюнетки простыню, предполагая, что, возможно, она прячет колокольчик.

Обнаженная красавица легко вздохнула во сне, слегка повела голыми матовыми плечами и глубже зарылась в мягкую постель, обхватив бледными тонкими руками пуховую подушку.

И мирно продолжала спать.

Нахмурившись и бормоча проклятия, Ник Мак-Кейб с трудом выбрался из постели. Он долго стоял у кровати, покачиваясь из стороны в сторону на слабых, дрожащих ногах и размышляя о том, сколько времени он простоит и сможет ли двигаться.

Нику казалось, что комната в бешеном ритме кружится вокруг него, а пол ходит ходуном и скользит у него под ногами. Изрыгая проклятия, как портовый матрос, он поднял руки и сжал пульсирующие виски.

Таинственный колокольчик продолжал звонить.

Его настойчивый звон звучал в унисон бешеному стуку в голове Ника.

Мучаясь от приступов тошноты и злобы, голый Ник Мак-Кейб мерил шагами просторную комнату, с тупым упорством пытаясь найти громко звякающий колокольчик. Наконец его осенило. В его комнатах не было никакого колокольчика. Шум доносился с улицы. Какой-то подвыпивший гуляка продолжал кутить, намереваясь разбудить всю округу.

Ну что ж! Ей-богу, неосмотрительный негодяй ответит за это Нику Мак-Кейбу!

Обливаясь потом и кляня все на свете, Ник неуклюже попытался влезть в скомканные брюки. Бестолково прыгая по полу на одной ноге и тщетно пытаясь засунуть другую ногу в штанину, он споткнулся и рухнул плашмя лицом на пол. Почти не чувствуя боли, вне себя от гнева, он тяжело перевернулся на спину и так лежал, пыхтя и постанывая. На влажном лбу пульсировала жилка.

А колокольчик все продолжал звонить.

Ник оставался лежать на полу пока не засунул обе ноги в штанины темных брюк и не натянул их на длинные мускулистые ноги, которые он с трудом держал на весу. После чего они с грохотом упали на пол.

— О Боже! — пробормотал Ник, снова давая себе передышку. — У меня нет сил. Мне не встать. Я не могу надеть эти чертовы штаны.

Потом, вцепившись руками в пояс брюк и сжав от напряжения зубы, Ник приподнял поясницу и, сильно вдавив плечи и ступни в пушистый ковер, с трудом натянул брюки на голый смуглый зад.

Он снова перевел дух, принял сидячее положение и наконец встал. На ходу, застегивая брюки, Ник Мак-Кейб пересек просторную спальню и подошел к занавешенным тяжелыми шторами окнам, выходящим на Пасифик-стрит.

Стоя в не застегнутых до конца брюках, облегающих его плоский живот, с растрепанными и свисающими на потный лоб волосами, Ник Мак-Кейб раздвинул на всю ширину бархатные портьеры, поднял вверх отделанную бахромой штору и высунулся в окно.

Крепко зажмурив покрасневшие глаза, которые резало от всепроникающего солнечного света, Ник громко прокричал надоедливому звонарю:

— Ну, Мак, берегись!

Внизу, на тротуаре, в центре небольшой группы людей стояла молодая женщина — Кей Монтгомери. Напуганная громким криком, она быстро обернулась и вскинула вверх большие голубые глаза. Она успела лишь вскользь увидеть крупного темноволосого мужчину с обнаженным торсом.

Привлеченные звоном колокольчика Кей Монтгомери, попрошайки, бродяги, пьяницы и карманные воришки, являющие собой довольно разношерстное сборище, стали взволнованно переговариваться, возбужденно поблескивая глазами в предвкушении возможной перепалки.

Медленно опустив серебряный колокольчик, Кей Монтгомери тоже стояла в ожидании.

Наверху Ник Мак-Кейб рывком открыл дверь и вышел из своих покоев на широкую лестничную площадку. Он направился к мраморной лестнице и прыжками спустился по сверкающим ступеням.

Внизу он торопливо пересек пустынный, напоминающий пещеру салун. В полумраке большого зала Ник наткнулся на покерный столик. Взвыв от ярости, он схватил стул и швырнул его на зеленое сукно; сложенные аккуратными стопками цветные фишки рассыпались по всему столу и попадали на пол.

Разгневанный, он рванул дальше, по-собачьи петляя к отделанному мрамором входу прибыльного салуна на Пасифик-стрит, владельцем которого он был уже более десяти лет. «Гордость Барбари-Коуст», — часто похвалялся Ник.

Это был клуб «Золотая карусель».

Кей Монтгомери вздрогнула, когда настежь распахнулись обитые черной кожей тяжелые двойные двери клуба «Золотая карусель» и на тротуар, щурясь, ступил явно разгневанный мужчина. Ее охватило чувство тревоги, и, скрываясь в толпе мужчин, она с опаской выглядывала из-за чьего-то согнутого локтя.

Она увидела стоящего босиком под ярким калифорнийским солнцем высокого небритого мужчину в полуголом виде. Волнистые черные волосы падали на изборожденный морщинами лоб, оставляя открытыми пару серебристо-серых глаз, самых неприветливых, какие ей доводилось видеть. Широкоплечий, с темными бакенбардами, этот рассерженный мужчина решительно шагнул вперед.

Поигрывая мускулами мощных голых предплечий, окидывая холодным взглядом сборище бродяг, Ник Мак-Кейб поднял сжатые кулаки, готовый к драке.

— Эй, вы! Берегитесь! — крикнул он, обнажая ослепительно белые зубы. — Где тот осел, который трезвонил в этот чертов колокольчик? — Его сощуренные серебристые глаза придирчиво ощупывали каждое мужское лицо. — Выходи вперед и сразись со мной, будь мужчиной!

Жавшиеся друг к другу портовые завсегдатаи ощутили нервную дрожь и тревогу.

То же самое почувствовала Кей Монтгомери.

Никто не шевельнулся.

Никто не произнес ни слова.

Наконец, судорожно сглотнув, Кей Монтгомери решительно прошла сквозь толпу с вызывающе поднятой головой и приблизилась к опасному темноволосому незнакомцу.

Стоя перед Ником Мак-Кейбом, Кей Монтгомери откинула голову назад, бесстрашно взглянув в его сощуренные серебристо-серые глаза. Она спокойно подняла правую руку к хмурому смуглому лицу Ника. В тонких пальцах она крепко сжимала блестящий серебряный колокольчик.

Пока Ник сердито смотрел на нее, она решительно тряхнула колокольчиком. Его маленький язычок громко звякнул о толстые металлические стенки.

— Тьфу, пропасть! — выругался Ник, зажмурив на мгновение налитые кровью глаза, его небритое лицо скривилось от боли — громкое звяканье колокольчика отдавалось в его и так разламывающейся голове.

Кей Монтгомери медленно опустила колокольчик и замерла в ожидании.

Она стояла так до тех пор, пока эти недобрые серебристо-серые глаза снова не открылись и не остановились на ее поднятом лице.

Затем ясным и спокойным голосом она сказала этому Рассерженному, злобному на вид человеку:

— Это я. Я звонила в колокольчик.

Ник медленно опустил сжатые кулаки. Он свирепо взглянул на дерзкую молодую женщину. Лишенный возможности от души помахать кулаками, Ник с досады заскрежетал зубами. Вспыльчивый и легко возбудимый, Ник редко терялся в сложных ситуациях. Если б на ее месте был мужчина, он бы заставил его проглотить проклятый колоколец. Но это была женщина, и он не мог тронуть ее. Однако ему захотелось встряхнуть ее так, чтоб у нее зубы застучали.

Ник уставился на женщину. Она выглядела совсем юной. Бледное лицо было гладким, без единой морщинки. Искрящиеся темно-голубые глаза смотрели на него пристально и с осуждением. Маленький нос правильной формы был слегка вздернут. Сжатые губы не скрывали того факта, что они были пухлыми и с изящным изгибом, как у амурчика.

Ник не смог определить цвет ее волос. На голове у женщины был капор из черной соломки, крепко завязанный под подбородком длинными узкими лентами. На ней был синий жакет с длинными рукавами и стоячим воротничком. К воротничку приколота серебряная буква «S», сверкающая на ярком санфранцисском солнце. Длинная одноцветная юбка была тоже синей, как и жакет. На ногах — черные кожаные ботинки.

Медленно вернувшись взглядом к ее лицу, он украдкой посмотрел на него, а потом на ее шляпку. К полям черного капора была прикреплена широкая алая ленточка с золотой надписью «Армия спасения».

Ник Мак-Кейб ощутил тревогу.

Он что-то читал об Армии спасения и ее основателе, британском уличном проповеднике, устремившем свои помыслы на спасение заблудших душ из лондонских трущоб. Ник знал, что убежденные поборники Армии спасения не довольствовались деятельностью по ту сторону океана. За последние десять лет фанатики наводнили улицы Нью-Йорка, Филадельфии и Сент-Луиса, докучая честному работящему и пьющему люду. И вот теперь они объявились и на Западном побережье.

Кей Монтгомери не мигая глядела на высокого, грозного вида мужчину с резкими сатанинскими чертами лица, недобрыми, гипнотическими глазами, отливающими серебром, и широкой обнаженной грудью. Ей даже показалось, хоть это и глупо, что сам Люцифер сошел на землю в облике простого смертного из плоти и крови.

Кей внутренне сжалась, но про себя поклялась, что не обнаружит своего страха перед этим высоким темноволосым посланцем ада.

Переложив сверкающий серебряный колокольчик в левую руку, Кей протянула ему правую:

— Позвольте представиться. Я капитан Кей Монтгомери. Я проделала большой путь, чтобы принести в Сан-Франциско послание от Армии спасения.

— Позвольте и мне представиться, — холодно ответил Ник, беря Кей повыше локтя и отводя ее в сторону от толпы любопытных зевак. Мягко, но настойчиво приперев ее к стене салуна, он произнес: — Я Ник Мак-Кейб, владелец «Золотой карусели». Что я могу для вас сделать, капитан?

— Могли бы убраться с дороги, — ответила Кей, царапая вцепившиеся в ее руку пальцы. — Вы сорвали мой митинг и…

— Итак, вы капитан этой армии надоедливых пустомель, проповедующих Библию? — грубо прервал ее Ник.

— Воин Христова войска, мистер Мак-Кейб, — с достоинством поправила его Кей.

— Понятно. — Ник тряхнул темной шевелюрой. — Значит, милашка, если вы капитан горсточки праведников, то я генерал, с четырьмя звездочками на погонах, несметного легиона, имя которому грешники. — Он одарил ее дьявольской ухмылкой и, понизив голос почти до шепота, произнес: — Теперь как офицер офицеру в порядке любезности позволяю вам с миром убраться с моего театра военных действий.

— Не, могу, — холодно сообщила ему капитан Кей Монтгомери.

Все еще улыбаясь, Ник отобрал у Кей серебряный колокольчик и скомандовал:

— Прочь отсюда, крошка! Вы на моей территории, и я хочу, чтобы вы убрались отсюда. Понятно, капитан?

— Прошу прощения, генерал, — спокойно отвечала Кей, — я выполняю приказы более высокого командования.