Ульяна Гринь - Набросок скомканной жизни

© Ульяна Гринь, 2015

© Marika Stanovoi, иллюстрации, 2015

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero.ru

Тридцатник скоро. Половина пути пройдена. Половина, он в этом не сомневался, с его-то образом жизни. Рука сама по себе нашла горлышко бутылки и потянула из рюкзака. Виски приятно разогрело рот и гортань, скользнуло в желудок и растеклось теплой рекой по венам.

Эм затянул ручник, который отозвался ворчливым скрипом, и, подхватив рюкзак и сумку, вышел из машины. Виски в руке, он окинул взглядом дом. Мда, хибара… Дарик мог бы устроить ему нору и поаккуратней. Эм выругался вполголоса и с треском захлопнул дверцу. Старенькая машинка плаксиво задребезжала окнами, и Эм похлопал ее по крыше:

— Спокойно, подруга, прорвемся.

Виски, подумал он. Еще немного виски, и будем говорить с фонарным столбом. Идея насмешила его, Эм глотнул еще «Джека Дениелса». Ключи брякнули в кармане, он вытащил связку, нашел треугольный ключик, что дал ему Дарик, и принялся копаться кончиком в замке. Дверь, уставшая от долгой жизни, решила не сопротивляться. Эм вошел в прихожую и, сбросив кроссовки, направился на кухню. На автопилоте вытащил из рюкзака чашку, ложку, вилку, тарелку, полотенце, расстелил его на грязной раковине и расставил все свое богатство сверху.

В комнате был разложен диван с чистой постелью, еще пахнувшей стиральным порошком, и мерцал голубым светом телевизор. Значит, Дарик побывал здесь перед тем, как дать ему ключ. Дарик умница, хороший мальчик, знает, как угодить клиенту. Все, ругать его больше не будем. Хибара так хибара, но зато какое спокойствие за окном! А спокойствие для него важнее всего!

Эм выключил телевизор и сел на диван. Расстегнул сумку. Большой блокнот, связка карандашей, мешочек с точилкой и стирками. Глоток виски. Телефон. Кто у нас в этом городе обретается?

В его телефоне все было закодировано и понятно только ему. «РнД Мими» — милашка с офигительными глазами, Лена. Четыре гудка, и заспанный мужской голос ответил:

— Але, какого х…

— Лена? — спросил Эм для порядку, и мужик сочно выругался:

— Нет, бл… ь, Света!

И отключился.

Эм усмехнулся, прокрутил ленту контактов и остановился на «Шавка РнД». Сонечка, брюнетка с высокой полной грудью. Телефон погудел впустую, потом быстрый шепот ответил ему:

— Эм, не звони мне больше, я замужем!

Он озадаченно взглянул на телефон и покачал головой. Шавка, ты сдурела! Какой замуж?! Блин! Кто там еще остался? В Ростове контактов было немного. Последний шанс. «Ява РнД». О-о-о, малыш, как давно это было! Танюша, полненькая блондинка, ренуаровская модель, вся в складочках и родинках… Сколько часов они провели в постели! Эм любил настраивать ее на рабочий лад, лаская нежное округлое тело! Малая, давай ты не вышла замуж и не изменила номер, потому что это будет полной ж… пой!

После двух гудков мягкий Танечкин голос пропел:

— Аллооо?

— Ява, это я. Придешь?

Танюша смутилась и тихо ответила:

— Нет, Эм, не приду.

— Ну чё такое? — расстроенно буркнул он, отпивая еще виски. — Вы сговорились, что ли?!

— Я больше не хочу, вот и все! Прощай, Эм, и сотри мой номер из твоего телефона!

— Ява, мне нужна модель.

— Найди! Прощай.

Эм с досадой отшвырнул телефон. Нет, это просто идиотизм! Что со всеми случилось? Коллективный ПМС? А ему-то что делать?

Эм откинулся на постель, потер ладонями виски. Блин, он приехал сюда специально, потому что в прошлый раз увез из Ростова четыре приличных картины! Одна Ява уехала к заграничному коллекционеру, а вторая — сидящая вполоборота — выставлена в польском посольстве. Мими купил один русский олигарх, Шавка же украшает собой весьма скучный приватный зубоврачебный кабинет. И надо же, все три модели недоступны.

Эм снова сел, поднял с пола бутылку виски. Половина осталась. Как от его жизни. Где там чёртов мобильник?

— Дарик, это ты? Не женился? Замуж не вышел?

Дарик не позволил себе ни единого комментария, только очень профессионально спросил:

— Чего тебе не хватает для полного счастья?

— Модели, Дарик, только модели!

— Дуй на вокзал и найдешь себе офигительную модель за скромную сумму, — ухмыльнулся друг.

— Да они все старые и вяленые, — Эм отмахнулся от друга «Джеком Дениелсом». — Не переношу мертвую натуру. Ты же знаешь, что мне надо.

— Не морочь мне голову! — отрезал Дарик. — Там есть и свеженькие молоденькие тела! С сиськами и всем остальным, что ты любишь.

— Сам-то хоть видел? — недовольно пробурчал Эм перед тем, как отключиться.

Нет, Дарик не видел. Некогда ему. Жена не дает особо смотреть на сиськи… Дарик деньгу зашибает. А он, Эм, зашибает оную же именно сиськами.

С сомнением глянув на полупустую бутылку «доктора Джека», он отхлебнул глоток и встал. Надо и правда прошвырнуться в район вокзала. Вдруг какая попка подмигнет ему и его вдохновению!

На улице уже стемнело. Самое время для ночных красоток! Фонари отбрасывали желтые круги на дорогу, и Эм невольно остановился перед машиной, чтобы запомнить увиденное. И даже мысленно найти в своих красках нужный тон желтого. Надо обязательно нарисовать эту пустынную улицу с однотипными скелетами домов и стандартными фонарями, которые дают такой разный отблеск на припаркованные по бокам тротуаров машины.

Сев за руль, Эм пожалел, что не захватил несчастные полбутылки виски. Но потом вспомнил про вокзал и подумал, что там наверняка немерено фуражек. Лучше не рисковать, если он хочет заработать на своих картинах.

Вокзальная площадь светилась, как новогодняя елка. Даже в такое позднее время люди сновали повсюду, приезжающие, отъезжающие, провожающие и, конечно, те, которым абсолютно нечего было делать на вокзале. Бомжи, проститутки, сдавальщики жилья, крыша и остальные жители низов.

Эм высматривал на площади жриц ночной быстрой любви. Их было много, гораздо больше, чем нужно для такого маленького города. Вызывающе одетые девушки неопределенного возраста ходили туда-сюда, покачивая широкими бедрами, стуча каблуками, перекатывая между зубами давно ставшую безвкусной жвачку. Эм вглядывался в их фигуры, в их лица, пытаясь угадать свою будущую музу, ту, которая обогатит его на этом заказе. Пять эскизов голой натуры, одной и той же в разных позах. Но ни одна из дамочек не впечатлила.

Эм остановился на паркинге, напротив кафе, перед дверями которого толклись девушки в мини и мужики разных национальностей с объемными сумками. Он надавил пару раз на клаксон руля и принялся ждать.

Проститутки оглянулись на машину, и в их рядах произошло легкое замешательство. После минутного ожидания Эм увидел, как юная красотка, грациозно двигая ногами, отделилась от кучкующихся подруг и немного неловко пошла к старенькому «Рено». Эм замер, впитывая всем существом её походку, угловатые плечи и узкие бедра. Что-то шевельнулось в его сердце. Ангельское личико, пухлые детские губы, большие широко распахнутые глаза, исковерканные нелепым макияжем… Эм облизнул пересохшие губы. Да, он нарисует её. Она самое то!

Девушка подошла к машине, грациозно облокотилась на открытое окошко и мелодичным голоском спросила:

— Ну что, дорогой, что будем делать?

— Сколько? — небрежно спросил Эм, пытаясь угадать, что скрывается под коротеньким топом и пышной юбчонкой, едва закрывавшей попу.

Девушка забросила жвачку за щеку и деловито сообщила:

— Минет тридцать с презиком, пятьдесят без, секс пятьдесят с презиком, восемьдесят без.

— Садись, — кивнул он.

Девушка рывком открыла тугую дверцу и плюхнулась на сиденье. Эм отвел глаза от ее длинных ног и завел машину.

— Эй, это были тарифы на месте! — забеспокоилась она. — На хате дороже!

— Я заплачу, — бросил он. — Как тебя зовут?

— Стелла, — ответила она. — Деньги вперед!

— Эй, вот этого не надо! Твое настоящее имя.

— Что это изменит? — она пожала плечами. Эм достал из кармана смятую купюру в пятьдесят долларов:

— Получишь больше. Как тебя звать?

— Ксюша, — она хищно выхватила зеленую бумажку и спрятала ее в микроскопическую потрепанную сумочку.

— Очень приятно, Ксюша. Я Эм.

— Это что, кликуха? — дежурно удивилась Ксюша.

— Псевдоним, — коротко бросил он.

Всю дорогу Ксюша молчала, очевидно нервничая и пытаясь угадать, куда он ее везет. Эм же ощущал мурашки в пальцах, ему не терпелось взять карандаш и уже начать набросок ее нежного личика.

— Сколько тебе лет?

— Какая ёмоё разница? — вызывающе спросила Ксюша, и у него в голове сработал сигнал пожарной сирены. Несовершеннолетняя. Семнадцать или даже шестнадцать лет. Блин, это не есть гуд. Еще не дай бог родители узнают. Прибьют его нафиг! С его-то еврейским счастьем…

— Ксюша, правду и только правду, — строго ответил он. — Иначе верни деньги и выкатывайся из машины!

— На фига тебе мой возраст, — вздохнула она. — Все будет окей, я давно работаю.

— Давай, колись! Ёпрст!

— Пятнадцать, — пожала плечами Ксюша, бросая на него косой взгляд. Эм вздохнул, качая головой:

— Охренеть можно!

Он пристроил машину к тротуару. Пристроил, потому что назвать это парковкой у него не повернулся бы язык. Ксюша вылезла вслед за ним на улицу, одернула кружевные рюшечки на юбке и презрительно оглядела старые индивидуальные домики:

— А я уж думала, ты в коттедже живешь, раз такой крутой!

— Ошиблась, — коротко ответил Эм, отпирая входную дверь.

Войдя в комнату, он первым делом приложился к ополовиненной бутылке. Сейчас еще сигаретку и музыку, и рисовать это нежное создание. До позднего утра…

Ксюша вошла, оглядывая комнату, села на постель, заложив ногу за ногу:

— Ты тут живешь? Или друг пустил потрахаться?

— Временно снимаю, — буркнул Эм, закуривая. Ксюша потянулась за бутылкой, без спроса отхлебнула виски и зажмурилась, пытаясь перевести дыхание. Эм поперхнулся вместо нее и отобрал алкоголь:

— Ты че, козявка?! Офигела?

— Те жалко, что ли? — обиделась она, залезая с ногами на диван. Эм поставил бутылку на телевизор и за руку стащил ее с постели. Ксюша взглянула на него снизу вверх, и он поморщился:

— Вали в ванную, смой все с фэйса!

— Зачем? — изумилась она.

— Вопросы не задавай, епть, иди умойся, сказал!

Он слегка повысил тон, но девчонка пожала плечами и направилась к ванной. Эм покрутил головой. Что за дурацкая идея — идти искать модель на вокзале?!

В телефоне еще было достаточно зарядки для музыки. Эм зашел в ютюб и нашел свой профиль. Теперь песню. Его песню. Ту, которая так бьет по сердцу всякий раз, когда он слушает ее.

Карандаш в точилке, при первых аккордах гитары Эм невольно закрыл глаза. Но ненадолго. Ксюша, утираясь застиранным полотенцем, удивленно смотрела на него от дверей, приподняв выщипанные брови.

— Од друга до друга

Од драге до драге

Од града до града

Проводим вьек…

Расут у комаде

Везан само песмом

Себи и животу

Тражим смисао и льек…

Девочка присела на постель, хмурясь:

— Что это?

— Песня, — буркнул Эм. Руки машинально крутили карандаш, затачивая до остроты иголки.

— А что за язык? — не успокаивалась Ксюша, и Эм внезапно рявкнул:

— Тебе-то что?! Все равно не знаешь!

Ксюша обиженно засопела, копаясь в сумочке. Он взглянул на неё сердито — что за манера всё время болтать?! Неужели нельзя помолчать несколько минут?

Без нелепого взрослого макияжа она обрела нормальный вид смешного подростка, зачем-то одетого во взрослые шмотки и туфли на высоченном каблуке. Ксюша зачесала назад длинную прядь, которая вполне могла быть челкой, и Эм протянул руку, вернул волосы на место. Девочка неотрывно смотрела на него большими серыми глазами, показавшимися ему пустой бездной. Ему захотелось ударить ее.

— Ты мне заплатишь? — вдруг спросила она, и глаза ожили. Эм непонимающе пожал плечами. Зачем спрашивать сто раз? Сказал же, заплатит! Но Ксюша схватила его за руку:

— Деньги вперед, эй!

Тон был даже не просительный, а какой-то жалобный. Эм оттолкнул тонкую, невесомую ладонь и грубо ответил:

— Отстань, или ничего не дам!

Звездочки потухли в ее глазах. Почему так чешутся руки схватить эту козявку за волосы и хорошенько отбить об нее костяшки пальцев? Эм встал от греха подальше, отошел к телевизору, сделал длинный смачный глоток из бутылки. Никогда не замечал в себе склонности к насилию, тем более по отношению к женщинам. Да какая это, блин, женщина? Ни сисек, ни попы! Так, набросок на женщину, а туда же! Во взрослую жизнь рванулась! Детский сад!