Эмилия Грин - Нахал

Я выбросила сигарету, неотрывно наблюдая за её скоротечным падением. Обняла себя за плечи, с шумом втягивая запах его футболки.

Я уезжала с моря, и море катилось из глаз.

– Я не смогу без него. А он не сможет без меня. Мы обязательно что-нибудь придумаем. Завтра!

* * *

– Эд, мне приснился кошмарный сон. Сон, в котором мы не можем быть вместе. Представляешь? Ну, просыпайся. Я уснуть не могу!

– Лин, давай до утра, а? – сонно пробурчал, не разлепляя век. Я потерлась обнаженной плотью о его бедро, замечая, каким горячим и сбивчивым становится дыхание любимого. – Так что там за дурной сон? Сейчас мы быстро с ним разберёмся…

* * *

Сегодня киностудия устраивала прощальный фуршет. Поразительно, но месяц съемок пронесся как один день. Мой первый серьезный проект. Бесценный опыт. Потрясающие люди вокруг. Мы все невероятно сроднились, превратившись в огромный творческий организм.

Эдик не смог приехать на праздник, но мы договорились, что он заберет меня через пару часов. Вчера он обмолвился о каком-то сюрпризе и, судя по всему, активно занимался его подготовкой.

Я подходила к парковке у санатория, на территории которого развернулась прощальная вечеринка киношников, когда услышала за спиной.

– Ангелина? – повернула голову, сталкиваясь с ледяным взглядом голубых глаз. – Меня зовут Настя. Мы можем поговорить?!

– Чего тебе надо? – прищурилась, уперев ладони в бока.

Бегло просканировав внешний вид девушки, вынуждена была признать – выглядела она довольно стильно: джинсы-бананы с завышенной талией, кремовая сумочка «Prada» и телесного цвета туфли от популярного обувного бренда.

– Я хотела поговорить с тобой об Эде.

Чуть не поперхнулась от такой наглости.

– У меня нет времени. Извини.

– Тебя интересует лишь собственная персона. Все ясно. Оставь его в покое!

– Что? – в ушах зазвенело.

– Он тебе не нужен. Поигралась и хватит. Не береди парню душу. Возвращайся в Москву!

– Тебе-то какая разница? – процедила сквозь зубы.

– Я хорошо знаю Эдика. Он счастлив здесь. Через несколько недель открывает отель. Работал на износ целый год. Он очень импульсивный. Может всё бросить и помчаться за тобой. Не дай ему совершить самую большую ошибку в жизни, – шипела Баринова, сощурив глаза.

– Мы как-нибудь сами разберемся. Ладно?!

– Ты его угробишь!

– Я его люблю! – слова сорвались с губ прежде, чем успела подумать.

Люблю?!

Да. Люблю.

Собеседница побледнела. Она резко развернулась, направляясь к серебристому «Leхus». Через несколько секунд автомобиль сорвался с места.

Настроение безвозвратно испортилось. По правде говоря, оно и так висело на волоске, а теперь из меня словно душу вытряхнули. Реальная жизнь безжалостно вторглась в нашу сказку. Развернулась и пошла обратно к дому, на ходу набирая номер Эда. Может, у него получится приехать раньше? Хотелось упасть в его медвежьи объятия, наслаждаясь последним вечером в раю, а потом с чистой совестью обрезать крылья, чтобы уже ничего не мешало идти ко дну…

Я закрыла дверь, бросила ключи на полку и прислонилась к стене, всё еще пытаясь дозвониться до Бесова.

«Абонент недоступен. Перезвоните позже», – бездушно повторял механический голос на другом конце.

Протянула руку к тумбочке, чтобы убрать мобильный, как вдруг он ожил в ладони, настаивая на входящем сообщении.

– Ну, наконец-то! – вперила взгляд в подсвеченный экран.

Этого не может быть!

Миг – и телефон выпал из рук, с гулким грохотом ударяясь о пол. Ладони покрылись испариной, а поясница гусиной кожей.

– Нет… – я изумленно мотала головой, пытаясь собрать себя в кучу.

Телефон зашелся пронзительным визгом. Я сразу догадалась, чей голос услышу на другом конце, и каковы будут последствия. Слово «НЕИЗБЕЖНОСТЬ» огромной неоновой вывеской озарило сознание. Трясущимися руками я подняла телефон и, набрав полную грудь воздуха, как перед прыжком в бездну, ровно ответила:

– Алло…

– Ангелина, у отца инфаркт. Он в реанимации…

– Мама…

На том конце установилась долгая тягучая тишина. Я чуть не оглохла от звука биения собственного сердца.

– Доченька, у меня давление под двести. И не сбивается. А папка чудом остался жив. Только потому, что в нормальную больницу отвезли, – из трубки послышались сдавленные рыдания.

Я знала. Уже прочла об этом во входящем сообщении. Оно служило напоминанием – за всё в жизни приходится платить. А у счастья самая высокая цена…

– Он несколько дней жаловался на сердце, но никто даже врача не позвал. А потом… – голос мамы зашелся новым истерическим позывом, я содрогнулась, – Лина, когда ты вернешься? Ты мне так нужна…

– Кажется, я еще успеваю на вечерний рейс, – шумно сглотнула, силясь отогнать подступавшие слёзы.

– Дочка, пожалуйста. А Феликс вылетит завтра вечером. Сегодня билетов нет…

– Мам, если получится, прилечу уже ночью. Всё будет хорошо. Поверь. Мы спасем отца…

Я присела на кровати, пытаясь унять озноб. Зуб на зуб не попадал, в ушах стоял душераздирающий рёв. Она впервые потеряла самообладание. Совершенная бесстрастная светская дама Марина Железнова дала волю слезам. Значит, дела обстояли по-настоящему плохо.

Незамедлительно открыла сайт Сочинского аэропорта, ватными пальцами проверяя наличие билетов на следующий рейс до Москвы.

– Черт! – застонала, хватаясь за голову.

Мест нет!

Ну разумеется, конец августа – все возвращались с каникул.

Вздрогнула – в руке вновь задрожал мобильный. Имя входящего абонента расплылось перед глазами. Приложив огромные усилия, я сфокусировала взгляд на дисплее и все-таки приняла вызов.

– Максим? – пробормотала, еле дыша.

– Лин, ты куда смылась с праздника? Специально заехал попрощаться. Подарок приготовил, – укоризненно вздохнул Цветков.

– Что-то голова разболелась. Прости.

– Жаль. Ну ладно, я в аэропорт. Был рад познакомиться. Думаю, еще не раз пересечемся, у тебя большое будущее, железяка, – жизнерадостно резюмировал актер.

– В аэропорт?! – прокричала, подскакивая с места.

– Ага. Летим в Москву на самолете Павла!

– Максим, можно я с вами? Заплачу сколько потребуется, только помогите добраться! У отца инфаркт. Мне срочно надо домой! – прошептала, до боли стискивая мобильный.

– Эй, какие деньги? Ты о чем? Минут через двадцать буду проезжать мимо твоего дома. Успеешь собраться?!

– Конечно!

Цветков отключился. Я распахнула дверцы шкафа, принимаясь лихорадочно скидывать вещи. Взгляд задержался на одной из полок. Во рту пересохло, отчаяние на долю секунды пригвоздило к месту. Там лежали футболки Эда. У меня уже скопилась целая коллекция: любимый настаивал, чтобы дома я ходила в них, а спала без всего. Шмыгнула носом, бережно отправляя сокровища на дно чемодана.

Я так и не смогла признаться. Всё ждала подходящего случая, в глубине души понимая, что вряд ли он когда-то наступит. Сердце разрывалось от безысходности и тоски. Сжала телефон в ладонях, пытаясь подобрать правильные слова.

Не вышло.

Мысли расползались как ядовитые змеи. Между лопаток выступила испарина, меня кидало то в жар, то в озноб. Я не могла трезво мыслить и не знала, как поступить. Полнейшая дезориентация. Жизнь отца висела на волоске, и, чтобы постараться хоть что-то исправить, нужно было как можно скорее оказаться в Москве. Бросила беглый взгляд на часы, морщась от того, насколько сильно отдавался в висках пульс.

Я не могла говорить. Эд по одному дыханию вычислит степень отчаяния, примчится и никуда не отпустит. Или, что более вероятно, поедет со мной. И тогда единственный шанс на спасение вылетит в трубу.

Всё будет кончено.

Но как бы сильно я ни любила отца, Эда любила не меньше. И это главное, что он должен знать сейчас. Оставалось совсем немного времени до приезда Максима. Я достала блокнот, ручку и села за письменный стол.

«Здравствуй, Эдик.

Мне очень тяжело даются эти строки. Пальцы не слушаются. Руки дрожат. Я проклинаю себя за слабость – впервые в жизни испугалась. Я боюсь своих чувств к тебе. Штормовые волны накрыли маленькую лодку. Я уже где-то на дне…

На самом дне.

Не хочу уезжать. Не знаю, как смогу засыпать без тебя. А как просыпаться? Увы, обстоятельства складываются не в нашу пользу. На кону жизнь отца. И только я могу попытаться его спасти.

Только я, Эд, понимаешь?

Чтобы ты выбрал: любовь всей жизни или жизнь родного отца?!

Вот и я сломала голову. Прямо русская рулетка какая-то…

Мне нужно подумать. Ещё раз хорошенько всё взвесить. Принять самое трудное решение в жизни. Увы, рядом с тобой этого сделать не получится.

Еще одна ночь – и я уже никогда не покину Сочи. Я утону здесь в своих чувствах к тебе. Утоплю тебя в своей любви.

А он умрет там…

Пожалуйста, если ты испытываешь ко мне хоть что-то – отпусти. Просто отпусти меня. Дай время. Хоть немного времени, чтобы всё уладить. Я позвоню тебе завтра или послезавтра. Мы обязательно что-нибудь придумаем…

Это еще не конец. Это ведь не может быть концом, Эд?!

“У ночного огня под огромной луной

Темный лес укрывал нас зеленой листвой,

Ты меня целовал у ночного огня,

Я тебе подарила

Половинку себя…”

Солнце моё, я уезжаю с моря, а море катится из моих глаз. Я люблю море. Я люблю тебя, Эд. И чтобы ни случилось, всегда буду любить!

Твоя белоручка Ангелина Железнова»

Аккуратно сложила лист вдвое, убрала его в бледно-розовый конверт, поднялась и вышла на лестничную площадку. Постучала в соседскую дверь. Судя по голосам, раздававшимся пару минут назад со стороны балкона, ребята вернулись в квартиру.

– Геля! – жизнерадостно напрыгнула на меня Олька. – Только собиралась зайти. Почему ты не пришла на прощальную вечеринку? – глаза кудряшки заволокло пеленой слёз.

– Оль, извини, я спешу. Можешь передать конверт Эду? Это очень важно. Он приедет с минуты на минуту. Скажи, что у моего отца случился инфаркт, мне срочно нужно в Москву. Я свяжусь с ним, как только появится возможность!

– Конечно! Всё передам! Здоровья твоему отцу!

Мы крепко обнялись на прощание.

– Ты настоящий друг, не только на съёмках, но и в жизни.

В это мгновение двери лифта распахнулись. На площадку выбежал запыхавшийся Цветков.

– Лин, я за чемоданом. Давай скорее! Мы должны приехать в аэропорт через сорок минут. Ещё оформить тебя надо.

Брови подруги поползли вверх.

– Максим согласился взять меня на частный борт, – запоздало объяснила, смахивая настырную слезу.

Из соседской двери вышел Боря.

– Ангелина, рад был познакомиться. Думаю, еще не раз пересечемся, – заговорщически подмигнул друг Эда.

– Да, конечно. Ну ладно, ребят. Очень рада была познакомиться. Оль, не забудь передать Эдику письмо.

Мы с Цветковым зашли в лифт, и двери захлопнулись.

Я вышел из подвала, подавив ликующий смешок. Два месяца не мог заставить себя там убраться, но в самый важный день в доме не должно остаться ни грамма пыли, грязи и ненужного барахла. Убирался с раннего утра, прервавшись только на приготовление праздничного ужина. Несмотря на то, что я арендовал это жилище, планировал выкупить его у строительного холдинга Баринова. Мне нравилось это место: живописная территория на небольшой возвышенности в нескольких минутах ходьбы от залива. Я бы хотел, чтобы со временем дом наполнился топотом маленьких неуклюжих ног.

Мы с братом были обделены родительской любовью. В глубине души всегда мечтал восполнить этот пробел – жаждал иметь счастливую многодетную семью.

Я остановился посреди гостиной, с гордостью осматривая свою работу. Первый раз в жизни устраивал романтическое свидание. Приплыли! Повсюду расставил вазы с подсолнухами. На прошлой неделе мы с Линкой объелись семечками, все-таки распробовав тот букет. Знал, что любимая оценит мой юмор.

Съемки закончились. Завтра с утра у неё самолёт. Засунул руку в карман, в десятый раз проверяя маленькую бархатистую коробочку. Прямо как ненормальный. Да куда она денется?! Всё время казалось – это какой-то предрассветный ошалелый сон. Стоит вздохнуть поглубже – и плотная густая дымка над морем рассеется, сероглазый ангел со стальным стержнем в груди помашет крыльями, возвращаясь на перину из облаков.

В заднем кармане джинсов завибрировал телефон. Достал его, хмуро сощурив глаза. Пришло уведомление о пяти пропущенных звонках и нескольких сообщениях. Только тут дошло, что в подвале не ловит сеть. Взгляд зацепился за пропущенные от Ангелины.