— Скажи мне, скажи мне немедленно, или получишь еще!

Он пнул ее в бок, но загнутый носок туфли соскользнул у нее с талии, поэтому удар не был болезненным. Он снова стал прыгать вокруг.

— Скажи мне!

Слиппер занес ногу у нее над головой, готовясь опустить ее Майе на ухо, но внезапно с воплем рухнул спиной вперед и покатился по мраморным плиткам пола, словно наполненный воздухом пузырь. Рядом с тем местом, где он только что стоял, Майя увидела Джеральдо с горящими темными глазами. Девушка поняла, что Слиппера отшвырнул Джеральдо.

Он протянул руку и помог Майе встать. Затем он широкими шагами направился к воющему Слипперу и так сильно врезал тому ногой, что толстый живот приподнялся с земли, а потом снова рухнул с глухим звуком.

— Вставай! — приказал он.

Слиппер с трудом поднялся на четвереньки и пополз назад, виляя задом и царапаясь лбом о плитки. Его тюрбан развязался.

— Пожалуйста, пожалуйста, господин, о, пожалуйста, дорогой, пожалуйста!

Джеральдо поставил ногу так, чтобы хиджра мог ее видеть.

— Нет! — закричал евнух. — Вы не должны! Она воровка! Она украла…

— Что она украла? — спокойно спросил Джеральдо.

Красные пухлые щеки Слиппера задрожали. Он раскрыл рот и зашлепал губами, но изо рта не вылетало ни звука. А потом Слиппер расплакался. У него исказилось лицо, глазки заплыли, губы задрожали. Он сделал глубокий вдох, набирая в легкие побольше воздуха, и издал вой, который наполнил двор, словно звук рога.

— Что она украла? Говори!

Но Слиппер не мог отвечать. Джеральдо сплюнул и резко поднял его на ноги.

— Это так ты относишься к женщине? Ты — гнусь и мерзость!

Джеральдо потащил его прочь. Одна тапочка с загнутым носком соскользнула с ноги Слиппера. Евнух беспомощно протягивал руки за потерянной обувью, но пришедший в ярость Джеральдо тащил его дальше, причем еще более бесцеремонно. Они оба вспотели, оба кряхтели от усилий. При каждом вое Слиппера Джеральдо его яростно встряхивал. Таким образом они добрались до зеленых ворот дворца.

— Вон! Вон!

Джеральдо поднес ногу к огромной заднице евнуха и вытолкал его за ворота. Слиппер покатился по дороге рыдающей кучей. Молодой фаранг с оскаленными зубами и горящими глазами жестом показал обалдевшему старому привратнику, чтобы тот запер ворота. Слиппер лежал в пыли и визжал, как кричит козел, когда нож перерезает ему горло.

Привратник двигался слишком медленно, и это не устраивало Джеральдо. Фаранг оттолкнул его в сторону, захлопнул ворота и сам набросил щеколду. Бедный старый привратник пребывал в полубессознательном состоянии.

* * *

Жалобные вопли Слиппера привлекали внимание. К зеленым воротам подходили слуги и останавливались, глядя на них, словно хотели пронзить их взглядами насквозь. Несколько детей взобрались по бамбуковой лестнице и заглядывали через стену. Их бездумный смех сливался с воем Слиппера, пока матери не стали ругать их. В садах закричали павлины, и в то же время в храме ударили в гонги. Джеральдо, который стоял у щеколды, закрыл уши ладонями и принялся хохотать.

Отсмеявшись, он направился к Майе. Она так и стояла на коленях, приводя дыхание в норму. Она поняла, что на ней все еще надета тонкая ночная рубашка и покрывало, и смутилась. Голова болела, и каждый удар пульса отдавался новой болью; она ощущала холод в животе. Джеральдо склонился над ней. В позаимствованной джаме он выглядел царственно. Затем он коснулся ее лица. Кончики пальцев оказались очень мягкими, гораздо более нежными, чем ожидала Майя. От того, как он вглядывался в ее лицо, Майе стало не по себе, словно она умерла. Она пыталась поймать его взгляд, но он видел только ее синяки и ссадины.

— Могло быть хуже. С тобой все будет в порядке. Он не нанес тебе серьезных повреждений.

Ее глаза сверкнули:

— Ты имеешь в виду, что твой товар все еще цел? Как тебе повезло!

Джеральдо резко вдохнул воздух, лицо у него побледнело, и он с такой яростью распрямился, что Майя подумала, не ударит ли он ее.

— И это говоришь ты? Ты? После того, как я тебя защищал? — внезапно он наклонился и поднял загнутую тапку евнуха. — Так-то ты ко мне относишься? — он потряс тапкой в нескольких дюймах от ее лица, затем побежал к воротам и бросил ее через стену, словно надеялся забросить в озеро. — Может, евнух был прав? — пробормотал он, снова глядя на девушку. На его лице отражалась печаль, смешанная с гневом. Затем Джеральдо развернулся на каблуке и пошел прочь.

«Да, во мне нет ничего хорошего, — подумала Майя, сердито глядя ему вслед. — Теперь ты знаешь правду».

Но к тому моменту, как тень Джеральдо пересекла порог гостевой двери, Майя уже сожалела о том, что сказала.

* * *

Колокола в храме перестали звонить. С другой стороны двора раздавался ритмичный стук. Майя подняла голову и увидела леди Читру, хозяйку дворца. Она приближалась, и ее тянула вперед живая маленькая девочка. На леди была длинная шаль, которая скользила сзади, словно золотой шлейф. Каждый шаг сопровождался ударом палки по белым мраморным плитам двора. Несмотря на палку, двигалась леди Читра ровно и гладко, как корабль по спокойному морю.

По мере ее приближения слуги и дети прекратили кричать. Они собирались группами и продвигались к дверям. За воротами продолжал вопить Слиппер.

— Остановитесь, — прозвучал голос леди Читры. Он был резким и сухим. Почему-то он напоминал кислый изюм. — В чем дело?

Говорила она необычно, словно смакуя некоторые звуки, и поэтому слова звучали царственно, будто бы произносились на древнем языке, которому она училась у какой-то королевы былых времен. Слуги закатывали глаза, поглядывая друг на друга, и на цыпочках продвигались к дверям.

— Неужели вы думаете, что я не смогу вас найти? Я не настолько слепа!

Леди Читра подняла палку и медленно поворачивалась, пока ее невидящие глаза не уставились на Майю. Когда леди Читра направила палку прямо на нее, Майе показалось, что каким-то образом она все-таки видит, несмотря на затянутые пеленой глаза.

— Ты, отвечай! Что здесь произошло?

Но маленькая девочка, Лакшми, тянула леди Читру за руку. Женщина наклонилась, а Лакшми возбужденно зашептала ей в ухо. Леди Читра медленно приблизилась и поставила конец палки на землю.

— Ты — девадаси, которая прибыла прошлой ночью?

Майя кивнула, затем вспомнила, с кем говорит, и произнесла вслух:

— Да, госпожа.

— Не нужно официальности, дитя. Мы в большей степени сестры, чем ты думаешь. Из-за чего кричат?

Она подняла палку и показала на ворота, не отворачиваясь от Майи.

— Это один из нашей группы, хиджра. Он только что вернулся от врача. Фаранг Джеральдо, с которым вы встречались вчера вечером, выбросил его за ворота.

— Хиджра, — леди Читра произнесла это слово недоброжелательно и даже зловеще, с каким-то мрачным злорадством. Ее веки напряглись, глаза закатились. Но Майе показалось, что женщина пытается скрыть улыбку.

— А почему молодой фаранг стал избивать этого хиджру?

— Потому что хиджра бил меня.

— А почему он бил тебя?

— Хиджра хотел заполучить то, что принадлежало мне.

Леди Читра одобрительно хмыкнула. Глаза маленькой Лакшми округлились, и она переводила взгляд с Майи на свою хозяйку.

— Кое-какие безделушки моей матери.

Леди Читра вздохнула, закрыла слепые глаза и подняла лицо к теплому солнцу.

— Хиджры хуже, чем змеи, — прошипела она, кивнула на ворота, и маленькая девочка повела ее туда. — Ты не идешь? — крикнула леди Читра.

Майя поняла, что это приказ, а не вопрос. Она встала и последовала за хозяйкой дворца.

— Открывай, — добравшись до ворот, сказала леди Читра бесстрастным тоном.

Снаружи вой перешел в то и дело прерывающиеся всхлипы. Так плачет изможденный ребенок. Старый привратник сдвинул щеколду и распахнул створку. Вопли тут же возобновились. Девочка потащила леди Читру вперед.

— Уходи отсюда, хиджра! Уходи!

Майя ожидала, что Слиппер закричит или падет к ногам леди Читры и станет просить о милости — в общем, всего чего угодно, но только не того, что последовало. Евнух закрыл свой разинутый рот пухлыми руками и уставился на женщину широко раскрытыми глазами. Его правая нога все еще оставалась босой, хотя тапка с загнутым носком и валялась поблизости.

— Уходи! — еще раз крикнула леди Читра.

Слиппер, хлопая глазами, уставился на нее, словно наконец понял, что Читра слепа. Видимо, это и навело его на мысль о том, как действовать дальше. Все еще зажимая рукой рот, он на цыпочках пошел спиной вперед, прочь от ворот. Случайно он задел ногой тапку, валявшуюся на дороге. Он ощупал ее ногой, развернул и сунул туда пальцы, все это время не сводя глаз с леди Читры.

Он так и двигался задом наперед и наконец добрался до насыпной дороги. На полпути он гневно посмотрел на Майю, и у него тут же запылало лицо. Он погрозил кулаком, затем развернулся и поспешил на берег. Его толстая задница тряслась под джамой.

Девочка на цыпочках подошла к леди Читре и зашептала ей в ухо. Женщина распрямилась с удовлетворенной улыбкой. Она повернулась и сказала, словно ни к кому не обращаясь:

— Пусть ворота остаются открытыми, но позовите меня, если хиджра посмеет вернуться.

Привратник низко поклонился, когда она проходила мимо, как будто хозяйка могла это видеть. Затем маленькая девочка подвела ее к тому месту, где стояла Майя.

— Сестра девадаси, дорогая Богиня привела тебя ко мне, — сказала Читра. — Пойдем в мои покои, и там ты мне все расскажешь.

— Я не одета, — ответила Майя.

— Я могу подождать, — прозвучал ответ леди Читры.

* * *

Так началась дружба Майи с леди Читрой.

Только переодеваясь в позаимствованное сари, Майя поняла, что ее жизнь снова изменилась. Всего несколько дней назад она каждое утро и каждый вечер танцевала для Богини в компании дюжины сестер. Вырванная из той жизни, она привыкла к различным трудностям и усталости во время путешествия рабыней с хиджрой в роли компаньона. Обычно Майе требовалось какое-то время, чтобы привести чувства в порядок, — дни, иногда месяцы. На этот раз Майя внезапно осознала, что после отъезда Деоги и изгнания Слиппера она оказалась на грани новой свободы. Она прогнала эту мысль, решив подумать об этом позже, и закончила одевание.

Покои леди Читры находились в самой удаленной от основного двора части дворца и выходили на поразительный сад, заполненный фонтанами, высокими деревьями и цветами — розами, жасмином, туберозами. Из сада открывался вид на озеро, отделенное от него только низкой стеной, более подходящей для того, чтобы на ней сидеть, чем для защиты. В комнаты леди Читры залетал бриз, распространяя ароматы. Рядом гуляли павлины, а попугаи перелетали с дерева на дерево.

Покои леди Читры были большими, даже огромными. В углах каждой комнаты стояли огромные букеты тубероз, которые наполняли воздух сладким ароматом, словно духи. В местах, где должны были бы стоять или висеть светильники, красовались сочно-лиловые бутоны вместо фитилей. Читре не требовался огонь, но она любила резкий мускусный запах роз.

Из клетки, которая свисала с потолка, на Майю подозрительно уставился белый попугай.

Рядом со слепой хозяйкой дворца сидели ее глаза: маленькая, очень живая девочка Лакшми. Ей было лет семь, может восемь. Никому не было до нее дела, потому что на сироту, которая работала на кухне дворца, никто не обращал внимания, пока леди Читра не обнаружила ее талант все замечать и описывать. Леди Читра обожала ребенка и тайно начала обучать ее натьяму — священному танцу.

Женщины сидели на ковре, расстеленном для приема пищи, поверх лежали белые муслиновые салфетки. Слуги принесли чаши с охлажденным соком дыни и тарелки со сладостями, потом зажгли ароматические палочки. Расставляя посуду, некоторые из них пытались встретиться взглядом с Майей. Они кивали на леди Читру, приподнимали брови, закатывали глаза и качали головами. Майя не обращала внимания на их дурные манеры.

Леди Читра ничего не сказала, пока слуги не ушли. Она сидела с прямой спиной, не опираясь на валик, и не прилегла, как маленькая девочка.

— Лягушка ждет заката, чтобы кричать о своей любви, — тихо произнесла она, словно забыв, что здесь находится Майя. — Петух наблюдает за небом, ожидая рассвета. Ястреб сдерживает крик, пока хорек отдыхает, — она повернула невидящие глаза к Майе. — А теперь говори и не скрывай ничего.

И Майя начала рассказ со смерти ее гуру во время наводнения: о том, как она думала, что Гунгама погибла; о том, как ее продали фарангам; о путешествии через океаны и горы; наконец, о нападении разбойников. Читра часто ее останавливала, требуя, чтобы она не пропускала никаких деталей, какими бы мелкими они ни казались. Леди не успокоилась, пока Майя не рассказала о ванне, которую приняла прошлым вечером, о своем сне про гуру и, наконец, о встрече со Слиппером во дворе. Майя ничего не сказала только про головной убор.