Она снова привстала, всматриваясь в дымное облако, клубящееся впереди.

— Нет, они не могли зайти так далеко, — упавшим голосом прошептала она.

— Мадам, им ничего не стоит доскакать до преисподней и обратно. Вероятно, что это только пожар в амбаре. Не выходите. — Лен остановил ее жестом, когда она хотела спуститься вниз.

— Мои дети, — выдохнула она.

Он ничего не ответил, продолжая смотреть вперед. Прошло пять, десять, пятнадцать минут.

Через полчаса они увидели Мака. Ни грязь, ни загар, ни его густая борода не могли скрыть его мертвенную бледность. Мак красноречиво переглянулся с Леном Уилсоном.

— Вам лучше не ездить туда. Объезжайте с запада. Ваш дом уцелел, не знаю почему, а вот все остальное, — он горько вздохнул, — сгорело.

— А дети? — Тилли, как кошка, вцепилась в его руку. — Где дети?

— Их не видно, мадам, — опустив голову, ответил Мак, — их нет нигде.

— Господи, Господи! — Тилли покачнулась, и Мак поддержал ее. — Может быть, им удалось уйти.

— А Кэти, Луиза? — заикаясь спросила Тилли.

— Их тоже нигде не видно, — снова понурился Мак.

— Они могли… их увести с собой. Они творят ужасные вещи… О Всемогущий Боже! — Волосы зашевелились на голове Тилли.

— Пойдемте. — Мак, поддерживая Тилли, двинулся с ней по дороге, кивком призывая Лена Уилсона следовать за ними.

Мэтью что-то тихо сказал, но они не стали останавливаться.

У главных ворот Мак приостановился, собираясь сказать Лену, чтобы тот свернул в сторону, на дорогу, ведущую к дому на холме, но в этот момент Тилли рванулась из его рук.

— Нет! Нет! — кричала она. — Не туда! Я должна найти детей, они где-то там…

Мак все же успел схватить ее за руку и основательно встряхнул.

— Их там нет, — твердо сказал он. — И не надо вам туда ходить. Я вам точно говорю. Вы же не хотите до конца жизни видеть по ночам кошмары.

Тилли как безумная смотрела на него.

— Но мой ребенок и Жозефина! Они — дети! Дети, — всхлипнув, возразила Тилли.

— Знаю, мадам, знаю. Но повторяю: их там нет. Если их увезли, есть шанс, что они вернутся. Они, — Мак с трудом выдавил из себя, — не часто трогают детей. — Он не стал добавлять: «Если те ведут себя тихо и не плачут». Он только добавил: — Были случаи, когда они очень хорошо относились к детям. Обещаю, вы получите их обратно. Верьте мне, куда бы они не скрылись, рейнджеры их настигнут. Вы получите детей обратно.

Тилли не верила ему. На ватных ногах она пошла к воротам.

— Там кто-то есть! — воскликнула она, заметив во дворе какое-то движение.

— Да, они… убирают там. Кэртисам и Ингерсоллам повезло, а Пурдисам и Рэнкинам — нет.

— Они все?.. — у Тилли не хватило духу договорить, но Мак ее понял.

— Да, все, кроме миссис Пурдис. Она была в подвале. Ее нашли потом. Она немного обгорела, но выживет.

«Ха-ха! Она была в подвале и немного обгорела, как картофелина в золе. Бабушка когда-то так запекала картофель. Ха-ха!» Тилли крепко зажала рот рукой, стараясь сдержать истеричный хохот. Она чувствовала, что сходит с ума.

Мак повел ее по склону наверх, вслед за ними направил повозку и Лен.

Тилли остановилась перед верандой, которая осталась нетронутой. Медведь, живой и невредимый, натягивая цепь, радостно тянулся к людям. Почему они не тронули медведя?

— Почему они не тронули медведя? — спросила она Мака.

— Думаю, они сюда не добрались, им помешали. Сюда шел Смит со своими рейнджерами. Поэтому дом и уцелел.

— Но не мои дети, не мои дети. Мэтью! Мэтью!

Тилли оглянулась на повозку: Лен и Мак осторожно поднимали безжизненное тело Мэтью. Мужчины проследовали за ней в дом и в спальне осторожно опустили Мэтью на кровать.

— Они здесь тоже были? — прошептал он.

— Да, Мэтью.

— А что с детьми?

— Не волнуйся, с ними все будет хорошо, — неестественно высоким и визгливым голосом затараторила Тилли. — Мак говорит, что с ними все обойдется. Мак говорит, что вернет их. Не беспокойся. Давай я сниму одеяло и вымою тебя, и руку перебинтую, и…

Мэтью положил руку ей на запястье, и близкая к истерике Тилли умолкла. Она так крепко сжала рот, что у нее перекосилось лицо.

— Все в порядке, все в порядке, — успокоившись повторила она. Но попытавшись снять с Мэтью одеяло, беспомощно взглянула на Мака и просто сказала: — Помоги мне, пожалуйста.

Через полчаса Мэтью был удобно устроен в постели. Тилли вышла в соседнюю комнату и оглядела ее. Глаза отказывались верить: все в ней осталось на своих местах. Тилли увидела стол, накрытый к завтраку. На нем стояла чашка Кэти и весело расписанные детские кружки, поперек доски для резки хлеба лежал нож. Была там и банка с вареньем, и круг масла с рисунком сверху, свидетельство того, что заходила Клара Ингерсолл, которая всегда приносила что-то сделанное со вкусом.

Ах, Вилли! Мой дорогой Вилли, моя детка… Жозефина, милая малышка. Она девочка… а они не любят девочек. Тилли никогда не заводила разговоров о набегах индейцев, но часто слышала, когда о них говорили другие. Индейцы оскопляли подростков и насиловали девушек. Мак сказал, что они были добры к детям, по крайней мере, мужчины, а женщины отличались жестокостью, особенно жестоко они обходились с девочками. Она слышала, что они с ними творили… Господи, лучше ей об этом не думать. Нет, она не должна все время твердить одно и то же. Ей надо думать о Мэтью, он нуждается в ее помощи.

Тилли принялась ходить взад-вперед по комнате, приложив руку ко лбу. Она возненавидела эту страну с того самого момента, как ступила на ее землю. И людей она тоже возненавидела, и не только индейцев. Они были невежественные, грубые, некоторые мало чем отличались от животных. Альваро Портез… Да, были здесь и такие, как он. Они жили в городах, в богатых домах, дамы проводили время в модных магазинах и развлекали разговорами государственных деятелей, но на поверку это была очень простая ограниченная публика, с манерами варваров и… Мистер Бургесс смог бы подыскать им подходящее название. Что-то, определенно, было не так с людьми, пожелавшими поселиться на этих землях, где властвовал ужас.

Взгляд Тилли остановился на камине, над ним все еще висело ружье. У нее возникло сильное желание взять ружье в руки и очистить весь мир от таких людей, как Альваро Портез… Бобби Пирсон… и индейцев. Ох, индейцы! Она была готова поступить, как советовал доктор в форте: сожгла бы их всех на огромном костре.

Боже! Что с ней происходит! Может быть, она теряет рассудок? Ей нужно взять себя в руки. Не время бередить душу такими размышлениями… Но Тилли не могла остановиться и все говорила и говорила сама с собой… Она должна поставить Мэтью на ноги. Зачем она пришла в эту комнату? Ах, да, чтобы приготовить ему овсяную кашу. А где же здесь овсяная крупа? Голова у нее кружилась… Который час?

Она взглядом искала часы, но тут движение за окном привлекло ее внимание. К дому приближались пять темных фигур. Чтобы не закричать, Тилли зубами вцепилась в руку. Две фигурки были маленькие, две принадлежали женщинами невысокого роста, с ними шел мужчина — высокий, худой мужчина. Ноги плохо слушались ее. Шатаясь, как пьяная, Тилли добралась до двери и, распахнув ее, застыла на пороге. Ее глаза готовы были вылезти из орбит, рот непроизвольно открылся — она видела покрытых грязью с ног до головы пятерых человек. Те, в свою очередь, в оцепенении уставились на нее, не меньше потрясенные встречей. С диким воплем Тилли перемахнула через три ступеньки и бросилась к маленькой группе с криками: «Вилли! Кэти! Неужели это вы!» Как безумная, она прижимала к себе чумазых детей, а Кэти с Луизой молча следили за ней. Первым опомнился Дуг Скотт.

— С вами все в порядке, мадам? — будничным тоном поинтересовался он.

Тилли подняла к нему забрызганное грязью лицо, по которому светлыми дорожками текли слезы, и кивнула, не в силах вымолвить ни слова.

— А как Мэт?

Она грустно оглянулась на дом.

— Он ранен, — заключила Луиза.

— Да.

— Тяжело? — Луиза, как всегда, говорила коротко и четко, будто ничего особенного и не произошло.

— Он потерял руку и… и очень много крови.

— Давайте войдем в дом.

Луиза пошла первой. Дети прижались к Тилли. А Кэти все еще стояла, как вкопанная, не сводя глаз с Тилли. Но вот она бросилась к ней и отчаянно зарыдала.

— Ах, Тилли! Ах, Тилли! — только и бормотала она.

Ее громкие рыдания привели в чувство Тилли.

— Успокойся, пойдем, вам всем надо помыться, — сказала она и повернулась к Дугу. — Вы были там?

Он еле заметно кивнул, а Кэти зарыдала еще сильнее.

— Тилли! Это ужас, ужас. Тилли, Тилли!

— Иди в дом, и перестань плакать, — несвойственным ему, повелительным тоном, проговорил Дуг Скотт. — Умойся как следует. Я скоро вернусь. — Выразительно взглянув на Тилли, он повернулся и пошел по склону туда, где дымились руины ранчо.

* * *

Они вымылись и выпили горячего чая, но к еде никто из них притронуться не мог. Не вспоминали они и о том, как им удалось убежать. Только после того как Луиза отправилась на пепелище своего дома, только после этого у Кэти развязался язык. Стоя в дверях, она смотрела вслед крепкой фигурке, выглядевшей очень странно — подвернутое платье Тилли было тесно Луизе в груди, и ей пришлось накинуть сверху шаль.

— Она очень мужественная, — заметила Кэти.

— Как вам удалось спастись? — невпопад спросила Тилли.

— Вероятно из-за того, что я повела себя не совсем хорошо, — робко призналась Кэти.

— Что это значит?

— Я уже собиралась ложиться, когда пришел Дуг и тихонько постучал в окно. — Кэти виновато улыбнулась и начала свой рассказ. — Мы стали с ним разговаривать. — Кэти повесила голову. — И я позволила ему меня поцеловать. — Голова ее склонилась еще ниже, а голос упал до едва различимого шепота. — Тут мы очень испугались, но это было еще до нападения индейцев, потому что неожиданно появилась Луиза и напустилась на Дуга. Она говорила, что у него на уме плохое, что он задумал лишить меня доброго имени, что если бы ты и хозяин были дома, он не осмелился бы явиться ко мне, и что он быстренько сбежит — ищи ветра в поле. — У Кэти перехватило дыхание. Она тяжело вздохнула и продолжила: — В это время мы и услышали дикие крики. Ах, Тилли, что это были за крики! От них кровь стыла в жилах. Дуг замер, как вкопанный. Вопли становились все громче, началась стрельба, полетели факелы. Дуг скомандовал, чтобы мы забирали детей… Мы с Луизой полетели наверх и похватали их. Потом он быстро вывел нас через черный ход, и мы пошли через луг по траве. Я была босая, и мне очень хотелось кричать. Дуг все время подгонял нас. Наконец, мы вышли к реке, и там, не поверишь, он затолкал нас в какую-то грязную дыру. Первая пещерка оказалась слишком маленькой, туда мы все не поместились бы, и Дуг нашел другую. Нам пришлось лезть туда на четвереньках. Время от времени пещерку заливало водой и один раз она дошла мне до талии. Я думала, что умру от холода. Потом Вилли расплакался. Дуг связал ему руки за спиной, а в рот засунул платок. Я боялась, что он может задохнуться. А Жозефина даже рта не раскрыла. Думаю, ей уже приходилось попадать в такую переделку. И это выглядело так чудно, она даже не пикнула. И Луиза тоже молчала, а я… я не могла удержаться и все время охала и стонала, как свинья, которую собрались колоть. А все потому, что страшно промокла, замерзла и была вся в грязи. — Кэти шмыгнула носом и сообщила: — Потом он ударил меня по лицу, — она подняла глаза на Тилли и повторила, — да, ударил. И сказал такое, что меня чуть не вывернуло. Но охать я не перестала. Знаешь, что он мне сказал?

Тилли молчала, и Кэти затараторила снова:

— Никогда, до самой смерти не забуду его шепот: «Если они до тебя доберутся, вот тогда поохаешь! Заткнешься сразу! Они отрежут тебе груди и в глотку запихнут». Вот так он и сказал. Я ему тогда не очень поверила, но ныть перестала. Ах, Тилли, теперь я во все поверю, после того, что там увидела. — Кэти чуть не плакала. — Бедная Ма Первая, ее разрубили пополам и проткнули копьем. Диего и Эмилио — они были там. Но это еще ерунда по сравнению с тем, что они сотворили с мистером Портезом. Когда я подошла, он был прикрыт, как и другие. То, что от него осталось. А еще Первый, Второй и Четвертый, и бедняга Род Тайлер. Потом я услышала, как Мак рассказывал Дугу, что они сделали с мистером Портезом. Они прибили его к двери, и Мак сказал… на нем не осталось ни одной выступающей части. Они обтесали его, как полено, от носа до пяток. И ты знаешь, Луиза подошла к нему, да, да. Она подняла простыню и посмотрела на него. И ни один мускул не дрогнул на ее лице. Она мужественная, но у нее черствое сердце… Тилли, я хочу домой. О, я хочу домой. Домой, Тилли, домой.