Поэтому ненавязчивый звонок Грома в Загс как бы случайно подвинул дату росписи Васнецовых, чтобы беспрепятственно оформить внезапную и пылкую любовь одного уважаемого человека. Даже документы заранее привозить не надо, все сделают по факту.

Работники, конечно, отнекивались, но, когда Гром заявил, что в таком случае отправит жениха к ним лично на переговоры, тут же согласились. По третьему паспорту Ибрагима Арсанова знают как прославленного мастера спорта по боксу. Элитного, но жестокого. Им же часто в голову удары приходятся. А боксер и сорваться может, разжечь всех и пустить по ебеням. В общем, напор криминального авторитета и отмороженного бойца взяли верх.

Сбавляю скорость и останавливаюсь рядом с особняком Громова. Здесь я чувствую себя свободно, квадраты стали для меня вторым домом. Поправляю рубашку, марширую во двор, поднимаюсь по ступеням, захожу внутрь.

Кроме тещи, семья Громова в полном составе бодрствует, расположившись в гостиной. Мать Вероники никогда не встает раньше полудня. Говорит, сон омолаживает, поэтому усердно сохраняет остатки былой роскоши. Но я даже рад, что не придется снова выслушивать ее бредней “как правильно”. Удивляюсь терпению лидера.

— Замут! — подрывается с дивана Вероника Сергеевна, еще в махровом халате, но уже с макияжем и прической. — Я нашла в городе очень хорошую певичку. Не голос, а мед. Послушаешь? — тычет пальцем в ноутбук.

— Нет уж, — жму руку Грому, усаживаюсь рядом, достаю телефон. — Вот этот выступать будет.

— Ох… Да ты что? Он же из столицы. Занятой, наверное, на гастролях.

— Ничего, на Евровидении лялякал и у меня на свадьбе будет. — Ухмыляюсь. — Сомневаешься в моих дипломатических способностях, Сергеевна?

— Я не поощряю ваших с Артёмом методов! Ресторан уже выбрал?

— Самый лютый — “Империя”.

Лидер молча наблюдает за мной со стороны, но не выдерживает:

— Не слишком ли много затрат на одну девку? Замут, ты понимаешь во сколько филок обойдется этот кутеж?

Понимаю. Но поступить иначе не получается. Никак.

Размышляю пару секунд, чтобы составить убедительный ответ для Грома:

— Пусть узрит наш статус.

— Нахуя? Я не узнаю тебя боец.

Сергеевна хоть и терпеть меня не может, но тактично переводит разговор и снова подзывает к ноутбуку.

— Раз ты у нас щедрый, то можешь нанять стилиста из Москвы. Он профи и сделает из Айяны настоящую царицу.

Хмурюсь.

— На педика похож. Сергеевна, да он только намалёх красотой тебе уступает. Подбрось такого пацанам, перепутают. Все очко раздолбят. Нет!

— Так проконтролируй, чтоб не тронули. Замут, лучше его не найти. Берет дорого, но у него золотые руки…

— Голубые! Ты подрываешь мой авторитет, Вероника Сергеевна.

Жена Грома злится, но и меня понять можно. Вероника нервно отхлебывает чай, дабы было легче продолжать со мной перепираться:

— Он и тебя может в порядок привести…

— Нет уж, — перебиваю, — я к Люде записался. Этого заказывай, так и быть.

Сдаюсь, потому что в женской моде Веронике равных нет. Громов сдержанно поднимается с дивана, шагает к порогу, на ходу достает из кармана сигареты.

— Поехали, Замут, в мой ювелирный бутик, выберешь кольцо для своей зазнобы. Будет вам свадебным подарком.

Иду следом, дистанционно завожу тачку с брелка.

— Гром, мы двинемся за цацкой, только алмазы я брать не хочу. За рубинами поедем, мне нужно особое украшение.

— Палишься, боец.

Усаживаемся в кроссовер, на полной скорости летим в центр. Нужно не только купить цацку, но и успеть отдать ее нашему ювелиру на выточку гравировки знака бесконечности. Каждая собака в городе знает, каким людям принадлежит эта символика. И делаем мы так не ради понта, а для безопасности.

Если Хамарова не дрянь и сможет заслужить уважение среди бойцов, то в случае моей смерти она не останется без поддержки. При любом наезде или кипише стоит Айяне показать гравировку обидчику, как все проблемы тут же отпадут. Супруга Грома тоже носит такое кольцо.

И моя будет. Жена. Жаль, что фиктивная.

От ювелира я возвращаю Громова домой, но просто так лидер не прощается:

— Роспись послезавтра?

— Ну.

— Веронику Сергеевну, дочь и тещу к тебе отправим. Пусть помогают со сборами. Ты мне нужен здесь.

— Кто-то опять бунтует?

— Да, ты, Замут. Якутка плохо влияет на тебя, ведьма. Доброта — неподходящее качество для моего заместителя. Главного бойца. Лучшего наемника. Ликвидатора.

— Брось, Гром!

Отмахиваюсь, но лидер по-прежнему серьезен:

— Не вынуждай меня сделать с тобой то, что делал покойный Давыдов, когда был при власти.

— Подвесишь на цепях и начнешь бить пока не озверею?

— Именно.

— Я выдержу, Гром, не сомневайся.

Лидер жмет мою руку, закуривает и скрывается за вратами во дворе. Я падаю в машину и снова вливаюсь в дела.

После того как Хамарова, дева преподобная, ударила меня по голове, я действительно стал ощущать то, что когда-то казалось нереальным. Да и сейчас новые чувства для меня инородны. Однако я вспомнил, кем являюсь на самом деле. И кем был всегда, но Гром об этом знать не должен.

Артём не выгонит меня из группировки, но вторую амнезию организует в два счета. И будет прав абсолютно, то, что со мной происходит неприемлемо для ведущего участника ОПГ. Я бы тоже так сделал.

Сворачиваю с перекрестка направо и останавливаюсь у старой панельной многоэтажки. Выхожу из кроссовера и вижу выцветший баннер “Парикмахерская Людмила”. На раздолбанных бетонных ступеньках подпирает стену и смолит тонкую папиросу сама Людмила. Единственная баба которой не хочется оторвать руки. Только Люся во всем городе может справиться с моей башкой.

— Бороду мне еще подкантуешь?

— По полной программе. Праздник, что ли?

Люся снайперски плюет в ведро с бычками и запускает туда же окурок.

— Женюсь, Люда. Послезавтра.

— О… ну тогда я особенно постараюсь, с тебя ликер.

Люда моет мне голову, и я успеваю прибалдеть он ногтей на затылке. Люда усаживает меня в кресло и накрывает накидкой. Люда стрижет мои густые волосы так, что клочки отлетают в разные стороны. Проводит машинкой мне по морде, оформляя щетину.

Я выхожу из цирюльни, перекурив на порожке с Люсей, шагаю обратно в машину. Усаживаюсь за руль и проверяю телефон. Одно сообщение от Бивня. Говорит все спокойно, они следят за Якуткой со двора, а она из окошек за ними. Недовольная говорит, хмурая.

Двадцать семь писулек от Вероники Сергеевны: свадебный бутик с платьями для невесты нашла, тамаду нашла, себе наряд нашла, розовое шампанское самое вкусное, скидывай деньги на оплату суеты. С Магдаленой и дочкой уже мчит к Хамаровой, чтобы не дать скучать перед важным событием. Так Якутка вас и ждет. Ага.

Перевожу на карточку Вероники нужную сумму.

Остаток дня уделил основным вопросам в группировке, проводил собрания, решал проблемы. Как, впрочем, и пятницу перед регистрацией. Я не видел Хамарову и не слышал, только из разговоров с Вероникой знал, что все в порядке.

В субботу я продрал шары, едва взошло солнце. На террасе Громова стол еще влажный от росы. Я пью кофе и коряво царапаю на листке бумаги свое прошлое. Я пишу про Грозный, мать, отца, рано ушедшего друга Салиха. Сворачиваю листок и прячу в букет из красных роз, который лично покупал для Айяны.

Сегодня я женюсь и у меня тоже будет семья. Почти настоящая. Если у нас появятся дети, я сделаю все, чтобы они не повторили моей судьбы.

— Замут? — сонно хрипит Гром и пряча кулаки в карманы штанов, выходит ко мне. — Переживаешь?

— Еще чего!

— Слишком заметно, — усаживается напротив. — Ты знаешь, как я ценю тебя, боец, поэтому решился на уступки. Но не забывай, какую женщину ты выбрал.

— Эта блажь только из-за рудника.

— Нет, Замут. Мне можешь не пиздеть.

И Гром, как всегда, прав.

Я принимаю душ, моюсь на два раза. Хорошо, что Артём во дворе, а его жинки нет в доме. Я беру фен Сергеевны. Укладываю волосы так, как показывала Люся. И об этом никто никогда не узнает. В комнате, лично отведенной мне Громом, я надеваю новый черный костюм и ахуенную белую рубашку. В нагрудный карман помещаю такую же розу как в букете для Айяны.

— Ты же брызгался одеколоном, Замут. Прекращай, а то подохнем, пока доедем в Загс!

Подшучивает такой же с иголочки Гром, только в сером костюме и без роз.

К полудню мы выходим из дома. На территории ровно половина бойцов ОПГ заставили тачками улицу вплоть до соседней, примяв бизнесменские газоны. Вторая половина стало быть уже у меня. Они охраняют женщин и будут сопровождать их до Загса.

По дороге я почти одну за одной поджигаю сигареты, промачиваю горло слащавым шампанским по совету Вероники Сергеевны. Мы подъезжаем ко дворцу первыми, скоро подтянутся остальные и, наконец, привезут мне Хамарову. У нас остается свободное время, еще раз проверяю связь с бойцами по рации. Вот такой я жених.

— Бивень, снайперы на местах?

— Да, сама территория Загса тоже отцеплена, левых не будет.

Пришлось усадить стрелков и на время заблокировать здание. Хоть мы и не афишировали событие, но уверен слухи уже расползлись по городу. Я не хочу, чтобы кто-то посмел омрачить сегодняшний праздник. Желающих предостаточно.

На светлой каменной дорожке у Загса просторно и стоят лавки как в райских садах. Здесь слишком много зелени и цветов. Я выправляю стать и, возвышаясь по центру, встречаю глазами подъезжающий Хаммер.


Грудину ломит от предвкушения и да, я волнуюсь.

Дверца Хаммера плавно распахивается, я замираю — Магдалена с ног до головы в жемчугах корячится. Выдыхаю, но снова замираю — мелкая пуля, дочка Грома в ядерно-желтом платье вылетает следом. Раздражаюсь, задерживаю дыхание и… Сергеевна в леопардовом платье до щиколоток медленней всех лезет из тачки. Моя-то где?

Не выдерживаю, быстрым шагом оказываюсь рядом с Хаммером, интуитивно протягиваю ладонь и из салона за нее хватается ледяная ручка с тонкими пальцами. Я помогаю Айяне выйти и сдавливаю улыбку, сохраняя имидж.

Сначала я вижу белоснежное пышное облако юбки, расшитое камнями. На солнце переливается так, что охота прищуриться. Потом такой же сияющий корсет, что приподнимает маленькие сиськи Хамаровой. Кудрявые распущенные локоны, а сверху диадему. Айяна поднимает на меня лицо.

— Ух ты, ж…

— Слишком ярко накрасили, да?

— Охуенно…

Всё. Айяна дрожит и светится. Она улыбается во весь рот, и я тоже сдаюсь. Передаю ей букет. Обхватываю за корсет, дотрагиваюсь ладонью обнаженных плеч. Айяна красива. Я и дома считал Хамарову привлекательной, но сейчас особенно. Надышаться ей не могу. Зависаю в холодных голубых глазах.

— Эмин?

Я слышу ее шепот и теряю контроль. Склоняясь нежно целую Айяну, ощущая во рту вкус ягодной помады. Сегодня Якутка даже пахнет иначе или просто у меня снесло крышу. Я обнимаю Хамарову, а девушка прижимается щекой к моей груди. Ей страшно.

— Не бойся. — Говорю тихо только для нас двоих. — В запасе еще пятнадцать минут и я должен выяснить… — дотрагиваюсь ее подбородка, снова поднимаю лицо Айяны, — эта свадьба… Если ты не захочешь, после росписи я к тебе не притронусь. Я не буду тебя насиловать и…

— Эмин, я захочу.

— По своей воле?

— Да.

— Тогда я скажу тебе одну вещь, — уже блякнул, но слова застревают в глотке. Пожалуй, тяжелее этого ничего не испытывал. Но говорю, как чувствую, — кажется, я влюблен в тебя… Айяна…

Якутка широко-широко распахивает глаза, снова улыбается, смущается, краснеет. Я дурею оттого, что Хамарова счастлива, и чтобы не сорваться отхожу в сторону. Впервые за долгие годы смог подарить кому-то радость, а не боль.

— … иди Хамарова, с Вероникой полялякай.

— Как же?

— Ты теперь не пленница.

За углом дворца рядом с пепельницей докуриваем по последней с Громом и на кураже впадаем в черный юмор. Я почти расслаблен, ведь после сказанных слов, как камень с души.

Через мгновенье мы с Громовым напрягаемся, слышим выстрел. Швыряю окурок в сторону, вылетаю ко входу в Загс.

— Отставить стрельбу! Пусть бежит.

Тут же приказываю в рацию.

Хамарова. Манда. А меня действительно нужно сковать цепями и бить столько, пока вся дурь из башки не выветрится. Я вижу пышный подол свадебного платья, который придерживает Якутка. Девушка огибает тачки, пару раз оборачивается на меня и скрывается за резным забором.

— Сбежала.

Твердо констатирует за спиной Гром.

— Сука она. Никуда не денется.

— Я тебе говорил, не стоит забывать, что за женщину ты себе выбрал. Якутка. И воспитывалась гребаным Тамерланом.