Айрат Севийорум - Наследница Роксоланы

Новоявленный султан чувствовал себя опустошенным. Выступление янычар в очередной раз заставило его задуматься о правильности принятого решения. Даже увеселение, устроенное в его честь, не сильно повлияло на его настроение. Может, действительно, стоило отказаться от престола, как он изначально планировал? Хотя Иосиф Наси прав: нельзя противиться воле Аллаха, к тому же власть – означает не только ответственность, она сулит массу удовольствий. Благодаря его покойной матери, гарем находится совсем рядом, и этим он не преминет воспользоваться. Но только не сегодня, позже. Сегодня ему хотелось только одного – отдохнуть и прийти в себя. Да, ему просто необходимо хорошенько расслабиться. Он позвал слуг и приказал принести бутылку лучшего вина, какое только есть во дворце.

Сейчас он просто хочет побыть один и ни о чем не думать. Хотя совсем не думать не получалось – мысли одна за другой предательски вертелись у него в голове и не давали ему забыться. Его волновали две вещи: Диван и гарем. С диваном ясно: пусть все вопросы решает Мехмед-паша. Они провели вместе много лет, и ему можно доверять, он не раз это доказал. К тому же, ведь доверил же он, Селим, ему свою дочь Эсмахан? А раз так, то государственные дела тем более можно доверить. Куда больше его беспокоил гарем. Он понимал, что согласно правилам, управление должна осуществлять Михримах, но в то же время за годы совместной жизни он прекрасно изучил Нурбану и отдавал себе отчет в том, что она не смирится с таким положением дел и будет всячески тянуть одеяло на себя. Вот уж чего ему не хотелось, так это гаремных войн. Он осознавал, какими разрушительными могут быть эти «женские разборки». Еще будучи ребенком, он не раз слышал историю о том, как Махидевран-султан избила его собственную мать Хюррем, когда Сулейман приблизил ее к себе и начал оказывать ей предпочтение. До него доходила информация о всевозможных жестокостях, к которым прибегали девушки, мечтавшие привлечь внимание султана: имели место и отравления, и подкупы, одной наложнице изуродовали лицо, другая бесследно исчезла, третью отравили… Да, ревность и жажда власти – поистине губительные чувства. Перспектива оказаться в центре подобного скандала или стать причиной чей-то гибели его совершенно не радовала. Нет уж, увольте. С него хватит. Пусть Нурбану и Михримах договариваются сами, он не станет вмешиваться. А наложницы? Наверное, будет лучше, если их выбором займется Нурбану. Все-таки она умнейшая женщина – умеет скрывать свою ревность и знает, чего ему, Селиму, нужно. Остальные вопросы останутся в ведении Михримах, в хозяйственной части ей нет равных.

Он поднес к губам кубок и сначала чуть пригубил его содержимое, а затем опрокинул весь. Да, кипрское вино божественно! Уж не присоединить ли Кипр к нашим владениям, как предлагает дон Иосиф? Пожалуй, это очень неплохая идея, которую вполне можно претворить в жизнь.

Внезапно его размышления прервала дикая, звериная боль в области сердца.

– Помогите, помогите скорее!

По указанию Селима, Михримах-султан продолжила управлять гаремом, однако Повелитель попросил ее постепенно вводить Нурбану в курс дела и предоставить ей право выбирать для него наложниц. Уже несколько одалисок побывали на ложе нового султана, и каждый раз он оставался доволен выбором своей бас-кадины. Он посетил гарем всего однажды, и то, потому что этого требовали традиции. Михримах поняла, что в этих условиях будет очень сложно познакомить его с Нисой-хатун. Конечно, была вероятность, что их встреча ничего не изменит: ведь девушка может просто-напросто не понравится Селиму! Однако пока оставалась хотя бы одна, даже очень тоненькая ниточка, следовало постараться зацепить султана. Михримах нужно было срочно что-то предпринять, но она поняла, что одной ей не справиться.

Во все времена женщины, в том числе рабыни султанского гарема, мечтали оставаться красивыми и привлекательными. Поскольку одалиски не имели права покидать стены сераля, им были просто необходимы помощники, которые приносили для них всевозможные косметические средства, духи, целебные отвары, а также ткани и ювелирные украшения. Одним из таких помощников, желавших скрасить не самые веселые будни султанских наложниц, а заодно и неплохо на этом подзаработать, был еврей-ювелир по имени Элия Хандали. Но, как мужчина, он не мог напрямую общаться с женщинами гарема и посему отправлял к ним свою жену по имени Эстер. После его смерти предприимчивая супруга взяла дело в свои руки и начала самостоятельно поставлять в гарем драгоценности и парфюмерию.

Ее товары пользовались огромным спросом. Кремы и мази от киры Эстер высоко ценила сама Хюррем-султан. После личного знакомства с еврейкой она поняла, что эта незаурядная женщина с живым умом и острой памятью может и должна стать ее доверенным лицом. Ведь сама Хюррем тоже была ограничена в передвижении, и потому кира Эстер, которая, помимо деловых качеств, обладала обширными связями, в том числе родственными и в том числе за границей, стала для нее настоящей находкой. К основным обязанностям киры, то есть поставке дорогих украшений и предметов роскоши, прибавились личные поручения султанши, в том числе деликатные.

Благодаря верной службе кира удостоилась таких привилегий, каких до нее не получал никто. Она могла прийти к султанше в любое время дня, и та принимала ее незамедлительно, откладывая даже очень срочные дела. Ведь Эстер никогда не приходила просто так или с пустыми руками: она всегда приносила что-нибудь интересное – либо потрясающей красоты украшение, либо дорогую ткань, либо целебное снадобье, либо важную новость. Со временем они с Хюррем-султан стали настоящими подругами. Казалось, их связывает какая-то большая общая тайна, но они никогда и никому об этом не говорили. Кира стала поистине незаменимой фигурой, и перед смертью Хюррем-султан наказала своей дочери Михримах беречь ее и всячески ей помогать, поскольку за долгие годы та доказала свою преданность и, кроме того, она может оказать неоценимые услуги и выполнить любое секретное поручение, так как обладает практически безграничными ресурсами.

Михримах-султан свято чтила свою мать и, выполняя ее последнюю волю, благоволила кире Эстер. Косметику, ткани и украшения для себя и своей дочери она заказывала исключительно у киры. Они часто и подолгу беседовали, и Михримах поверяла умной еврейке свои опасения по поводу Нурбану. Кира не могла не разделить их. Она вспоминала, что и покойная хасеки Хюррем-султан недолюбливала невестку и корила себя за то, что когда-то имела неосторожность подсунуть ее своему сыну. Теперь венецианка делает все, чтобы стать хозяйкой в Топкапы, и пока у нее это получается. Вот именно, пока. В голове у Михримах созрел план.

Еврейка наведывалась в гарем довольно часто, несколько раз в неделю, но в тот день дочь Сулеймана ждала ее с особенным нетерпением и потребовала тотчас доложить о ее приходе. Кира Эстер не заставила себя долго ждать.

– Султанша, я к Вашим услугам, – она с почтением поклонилась.

– Эстер, ты принесла то, о чем я просила?

– Разумеется, султанша, разве я могла Вас подвести? Вот та самая трава, которая в сочетании с винными парами способна спровоцировать сильнейший приступ.

– Это точно не опасно?

– Нет, султанша. Состояние будет тяжелым, но через несколько дней, самое большое через неделю, болезнь отпустит. Никто ничего не заподозрит, госпожа, поверьте. Разве я когда-нибудь Вас подводила?

– О нет, кира! – улыбнулась султанша солнца и луны. – Моя покойная валиде умела выбирать друзей.

– Не проходит и дня, чтобы я не вспоминала о Вашей матушке, султанша. – Она очень помогала мне. А что за умнейшая женщина была! Но и Вы, султанша, ничем не уступаете своей валиде, впрочем, наверное, Вам уже много раз об этом говорили.

– Да, Эстер, но я все равно не считаю себя достойной великой Хюррем-султан.

– Зря. Вы недооцениваете себя, госпожа. Ваш план поистине гениален. Вы обратите внимание султана на эту рабыню и при этом не навлечете на себя его гнев.

– Да, если бы я просто направила Нису-хатун к Повелителю на хальвет, он мог бы обвинить меня в нарушении полномочий, ведь он же возложил обязанности по выбору наложниц на Нурбану. А так Селим поймет, что я просто не могла поступить иначе, поскольку беспокоилась о его добром здравии и благополучии. К тому же сейчас крайне благоприятное – ведь Нурбану-султан нет во дворце – она отправилась в Манису навестить своего сына шехзаде Мурада. Одному Аллаху ведомо, почему она не взяла с собой наложницу, которую намеревалась преподнести сыну в подарок. Возможно, она полагает, что девушка еще не совсем готова. К тому же как незадолго до ее отъезда Ниса, по-видимому, простудилась. Но не думаю, что она надолго задержится в Манисе, поэтому медлить нельзя.

– А как Вы собираетесь подмешать зелье?

– Дорогая Эстер, хотя Нурбану-султан плетет свою паутину, пытаясь окутать ею весь дворец, у меня еще остались верные слуги, которые будут рады исполнить любое мое задание.

Михримах улыбнулась.

После ухода киры она позвала Нергис-калфу, которая ежедневно бывала на кухне Топкапы, и попросила ее об одной секретной услуге.

На следующее утро к Михримах прибежала служанка и сообщила, что Повелителю вечером стало очень дурно и всему виной неизвестная напасть, причину которой никто не может определить. Михримах приказала послать за Нисой. Та не заставила себя долго ждать.

– Здравствуй, Ниса-хатун! Ты, наверное, удивлена, что я тебя вызвала?

Девушка в ответ лишь учтиво поклонилась.

– Нашему Повелителю со вчерашнего дня очень дурно. Он не встает с постели.

– Да сохранит его Аллах, – чуть слышно произнесла девушка.

– Я хотела попросить тебя… Нергис-калфа как-то рассказывала мне о твоих необычных способностях. Ты помогла унять боль, которая не давала ей покоя много лет. Сможешь ли ты спасти султана, моего брата?

Уж чего-чего, а такого предложения от султанши Ниса никак не ожидала. Несколько секунд она просто стояла в оцепенении, приоткрыв рот и не в силах произнести ни слова, затем покачала головой и начала неуверенно:

– Султанша… Я знаю, что не могу противиться Вашей воле… Но не уверена, что смогу… – несмотря на успехи в изучении турецкого, девушка спотыкалась почти на каждом слове.

– Послушай, я понимаю, что моя просьба выглядит несколько странно. Но усилия лекарей пока не увенчались успехом. Султан очень страдает, боль буквально разрывает его на части и не дает ни минуты отдыха. Если у тебя не получится, тебя не накажут. Но я прошу тебя хотя бы попытаться.

Ниса не могла возражать. В сопровождении султанши и Нергис-калфы она направилась в опочивальню султана Селима. Тому, действительно, приходилось несладко. Он лежал, бледный и измученный, его пухлые щеки запали, а глаза были чуть приоткрыты. Михримах подвела девушку к постели.

– Брат мой, – начала она. – Я вижу, как ты мучаешься. Эта девушка сможет тебя исцелить.

Селим невидящим взглядом посмотрел на Нису.

– Кто она? – чуть слышно прошептал он.

Та присела рядом и взяла его за руку.

– Мое имя Ниса-хатун. Я Ваша рабыня, – просто сказала девушка.

Почему-то (или ему почудилось?) когда она приблизилась, ему, правда, стало чуть легче. Михримах тем временем неслышно удалилась.

– Ниса, – чуть слышно повторил он.

Девушка присела на его ложе и осторожно взяла его руку.

– Вам очень плохо, Повелитель? Скоро все пройдет, – она нежно погладила его руку и аккуратно вытерла несколько капель пота, выступивших на лбу. – Сейчас Вам нужно поспать. Пожалуйста, закройте глаза, – при этих словах Повелитель сомкнул веки, – а я буду здесь, рядом.

Нергис-калфа внимательно следила за девушкой. Как у нее это получается? Неужели вправду колдунья? Но, как ни старалась, ничего подозрительного служанка не заметила. Хатун просто беседует с султаном, точно так же, как давеча беседовала с ней. «Наверное, ее послал нам Аллах», – думала она. Иного объяснения калфа просто не находила.

Недуг Селима, как и предупреждала кира, развивался стремительно. Сначала заболело сердце, затем боль распространилась по всей груди, подобралась к горлу. А наутро неприятные ощущения ушли, но он не мог пошевелить даже пальцем – наступило онемение конечностей. То было похоже на апоплексический удар. По распоряжению Михримах, до поры до времени болезнь Повелителя нужно было скрывать, дабы не вызвать панику. В Манису был отправлен гонец с кратким письмом для Нурбану-султан. При этом умная дочь Сулеймана постаралась использовать как можно более обтекаемые фразы. Не поставить Нурбану в известность она просто не имела права, но и пугать ее и, следовательно, торопить, тоже не следовало. Она написала, что султану нездоровится и что лекари делают все возможное, чтобы вскоре он пошел на поправку. Михримах осознавала, что с момента отправки гонца счет пошел на секунды, и ни одного мгновения ей терять не хотелось.