Я сняла толстовку и стянула лосины, пока стояла. Они были настолько мокрые, как будто я в них плавала.

Он посмотрел на меня с самой сексуальной улыбкой, которую я когда–либо видела, полностью самоуверенной.

Я залезла на диван, локти на спинке, колени на подушке, выгибая спину так, как я надеялась, смотрелось сексуально.

Он встал сзади меня, взяв меня за задницу.

– Я ездил по свету, Жозефина. От пляжа Копакабана до Нью–Йорка, от Токио до Лондона, и я никогда не видел такой задницы.

Он оттянул плоть, а потом шлепнул по ней открытой ладонью. Сильно.

Я закричала от неожиданности и боли, и он ударил по другой стороне, еще сильнее. Я сжала спинку дивана, мой рот открылся в беззвучном крике.

– Я имею в виду, она просто великолепна.

Шлеп!

– Никогда не устану шлепать ее.

Шлеп!

– И лизать ее.

О Господи.

Шлеп!

– Мне понравилось трахать ее.

Шлеп!

При этом мое тело стало жидким. Опаляющий жар его рук на моей заднице, скользкая влажность моей жаждущей киски, необузданная боль в горле, все это было слишком. Я обрела голос. Или может быть, это он нашел меня. Я не поняла. Но он, должно быть, принадлежал мне. Это было больше похоже на рык животного, чем на человеческую речь. Низкий и равномерный, как будто я была одержима.

– Трахни меня. Трахни мою задницу, трахни мою киску, трахни все, что тебе хочется, только трахни меня. Трахни меня очень жестко своим большим членом. Только, пожалуйста, трахай меня до беспамятства.

– О Боже, – усмехнулся он, – Как пожелаешь.

Он вошел в меня, и я закричала, – Папочка, ты такой жесткий!

Телефонный столб. Он трахал меня телефонным столбом. Это не могло быть ничем другим. Бейсбольная бита – зубочистка по сравнению с тем, что он в меня засунул.

Он схватил меня за бедра и загнал себя в меня, полностью, и у меня в горле образовался комок. Он оставил там три сердцебиения. Я считала. Свои, не мои. Я чувствовала их через его член. Пульсирующие, трепещущие сердцебиения.

Он вышел и медленно скользнул назад, заставляя меня почувствовать каждый миллиметр. Я была настолько блять мокрая. Настолько возбужденная. Настолько в отчаянии.

Несколько толчков он долбился в меня. Стоя, его руки на моей пояснице, терзая мою щель. Входя глубоко внутрь под таким углом, чтобы задевать места, нежные, невероятные места, неустанно вколачиваясь в меня.

– Джон… – позвала я, наши игры закончились на секунду. – Мне нравится, когда мой любовник берет то, что принадлежит ему.

Проснулся инстинкт самосохранения, дерись или убегай, и я почувствовала, как хватаюсь за спинку дивана, чтобы избежать его карающего члена. Но его хватка оставалась неизменной. Все что я могла делать, это принимать его. Получать его. Сдаться ему.

Во время не прекращаемых толчков он растягивал мою киску, провоцируя ее на оргазм, вырывая их из моей души снова и снова. Мир начинался и кончался на его изумительном члене. Я непостижимо кричала, пытаясь благодарить его и умолять о большем и восклицать, каким чертовски умопомрачительным он был и что я чувствовала сразу.

С нас лил пот, и, несмотря на то, что огонь сгорел до светящихся углей, комната казалась погруженной в ад.

Его руки передвинулись на мои плечи, и каждый толчок издавал оглушительный звук мокрой, трепещущей плоти. Его яйца били меня по клитору, каждый раз вызывая фейерверк.

Мои мышцы болели и ныли, и я обмякла, как тряпичная кукла, на его члене.

– В следующий раз, как ты кончишь, я остановлюсь и позволю твоему оргазму массировать мой член, пока я не кончу. Ты поняла, Жозефина? Твое тело сейчас заставит меня кончить. Ты этого хочешь? Ты хочешь, чтобы я кончил?

Обессиленная, я кивнула головой, волосы прилипли к лицу от пота и слюны.

Я парила где–то между оргазмом и полным экстазом, что–то на горизонте, с чем я была не знакома и к чему была не подготовлена. Оргазмы были постоянными, каждый из них переходил в следующий.

Я потерялась в фантазии. Я была его молодой маленькой шлюшкой, которую он привел с улицы, чтобы воспользоваться. Мысль о моей обязанности и цели удовлетворить его делала оргазмы гораздо более интенсивными. Я хотела и нуждалась в том, чтобы быть его хорошей девочкой. Его принцессой. Его Жозефиной. Он был моим Папочкой, мужчиной, кто заботился обо всех моих нуждах, в то время как я заботилась о его плотских.

Пока.

Он протянул руку и начал кружить пальцем по моему анальному отверстию, не меняя ритма. Он трахал меня жестко и быстро, и на одном почти агрессивном толчке, его палец вошел внутрь.

В мою задницу.

Где до прошлой ночи никто не бывал.

До его языка.

А потом члена.

Не останавливаясь, он потянулся к моим волосам, взяв их в руку и оттянув мою голову назад, а его вторая рука работала над моей тугой задницей.

Моя кульминация была больше, чем оргазм. Мои бедра затряслись, спина выгнулась, как у акробата, и у меня случился оргазм в конце всех оргазмов.

Сокращение моих внутренних мышц было сильным и интенсивным, сжимающими его. Верный своему слову, он толкнулся глубоко внутрь и стоял, не двигаясь. Когда волны прорвались сквозь меня, он вздрогнул. Без слов, только гортанный крик, который, казалось, звучал больше от боли, чем от удовольствия, но мне было все равно. Мой собственный оргазм был бесконечен и разрушителен.

Я чувствовала, как он пульсирует, опустошаясь внутри меня, будто в меня засунули пожарный шланг. Казалось, нашему взаимному извержению нет конца, мое провоцировало его и наоборот.

Мои мышцы напрягались и расслаблялись, по всему телу, снова и снова. Когда наши крики затихли, он пропустил через пальцы мои волосы, и моя голова рухнула на спинку дивана. Точно также он убрал палец, как будто его там и не было. Он оставался твердым внутри меня, медленно двигаясь, так что я заскулила.

Наконец, пощадив, он высвободился из меня, помогая мне упасть на широкие подушки, отделкой повернутые к спинке дивана. Он близко притянул оттоманку, чтобы добавить себе пространства, и обвился вокруг меня, одна рука под моей шеей, а вторая на моей талии, пальцы переплетены с моими. Комната, где недавно было жарко как в печке, сейчас казалась очень холодной, огонь полностью погас. Он отнял от меня руку и потянулся назад, чтобы достать одеяло, находившееся на ближнем от нас кресле.

После того, как мы оба оказались накрытыми, он поцеловал меня в плечо и шею.

– Я люблю тебя, – прошептал он. – Я люблю тебя больше, чем когда–либо что–то любил. Как я смогу без тебя? Мы в такой беде.

Я была слишком вымотана, чтобы говорить.

– Я твоя, Джон, – сказала я. – Всегда была. Я начинаю думать, что это причина, по которой я вообще существую. Чтобы принадлежать тебе.

Я после этого я погрузилась в глубокий сон.

Все было сказано.

Глава 7

Несколько часов спустя звуки приготовления еды, стук крышки о кастрюлю и шипения масла вытащили меня из забытья.

В камине снова ревел огонь, и некоторое время я неподвижно лежала и смотрела, как танцуют языки пламени, и слушала, как Джон напевает что–то, что было мне незнакомо, пока возился на кухне.

Он не мог меня видеть, поэтому я позволила себе медленно просыпаться, томно потягиваясь и переворачиваясь на спину. Я посмотрела в потолок и подавила зарождающееся хихиканье, когда воспроизвела события этого раннего утра.

Моя рука оказалась у меня между ног, найдя там липкий беспорядок, результат моего возбуждения и его оргазма, по всей внутренней поверхности бедер. Легкое прикосновение к киске заставило меня задрожать. Все было слишком чувствительным и нежным.

Я ласкала себя пальцами и случайно задела сосок. Я была переполнена похотью. Ничего не имело значения, кроме секса. И оргазма.

Что бы Джон не готовил, это пахло умопомрачительно, и я была голодная, но все, о чем я могла думать, это мой следующий оргазм, мое сексуально сближение с этим человеком, кто бесповоротно перевернул мой мир с ног на голову всего за каких–то несколько коротких часов.

Я была безнадежно одержима. Зависима. Я не могла думать ни о чем, кроме Джона, и я быстро посчитала в уме, сколько еще часов у меня осталось с ним в этом доме. Потом сколько приблизительно минут. Как кажется большие цифры, были слишком маленькими. Я никогда больше не хотела быть где–либо без рук Джона, обернутых вокруг меня. В пределах досягаемости его рта. Его члена. Я была создана, чтобы дарить ему наслаждение.

Обернув вокруг себя одеяло, как для комфорта, так и по причине оставшейся скромности, я встала.

– Привет, соня, – сказа мне Джон, потягивая вино из бокала, стоящий с голым торсом у плиты.

Я задумалась, какой он меня сейчас видит. В каком, должно быть, беспорядке мои волосы. – Привет, – ответила я мягким, хриплым голосом. – Так вкусно пахнет.

– Ну, скоро все будет готово. Мы же должны устроить себе праздник. Надеюсь, ты нагуляла аппетит.

Когда он сказал «аппетит», я почувствовала, как сжались мои бедра. Я хотела затронуть тему нашего секса, но Джон разговаривал со мной так, будто ничего не произошло. Как если бы я была просто гостем на праздник, кем–то, для кого он просто готовил ужин на День Благодарения, не того, кого он только что оттрахал до беспамятства.

Кому он признался в любви.

– Я умираю с голода, – ответила я, шагнув на кухню, аккуратно придерживая одеяло.

Он погрузил кончик пальца в какое–то варево на плите и облизал, пробуя результат своих трудов. – Превосходно, – протянул он, и я не была уверена, что он имел в виду то, что пробует, или то, что я проголодалась, или все вместе.

Я провела рукой по беспорядку на голове, пытаясь оценить, насколько дико и «только–что–оттрахано» выглядели мои волосы перед тем, как увидела себя в зеркало в ванной. Я взглянула на Джона, который смотрел на меня с загадочной улыбкой.

– Что? – спросила я, слабо улыбнувшись. Несколько шаркающих шагов к моей комнате, и я почувствовала себя слабой и больной. Я с нетерпением ждала момента, когда смогу отмокнуть в ванне после ужина. Просто отмокнуть. Мое тело не могло выдержать больше в этот момент.

– О, ничего, Жозефина. Я просто в себе разочарован.

Я вскинула голову, надеясь, что не стою на краю пропасти, что он не собирается мне сказать, что все это сумасшедшая ошибка.

– Я думал, что смогу готовить более тихо. Я хотел отблагодарить тебя за то, как ты меня разбудила, таким же способом, – сказал он, смотря мне прямо в глаза.

Я прикусила губу, когда дрожь пробежала через мою сердцевину от этой мысли. Я не могла говорить.

Он обошел стойку и вышел в гостиную, где я стояла как вкопанная. Он был в тех же пижамных штанах, что и утром, и больше ни в чем. Он встал передо мной и прикоснулся рукой к моей щеке, нежно ее поглаживая, пока смотрел на меня сверху вниз.

– Ты такая редкая красавица, Жозефина. Все в тебе сексуально. Это непроизвольно. Ты не можешь с этим ничего поделать. Не можешь это выключить. То, как ты двигаешься, как говоришь, как пахнешь; я просто хочу, чтобы ты была моя. Я не могу остановиться.

Он был так близко, что даже через одеяло я могла чувствовать, как его возбуждение прижимается ко мне. Он был твердый. Опять.

Я отошла на полшага назад и уперлась спиной. Одеяло сползло с моего плеча, и он этому помог. Оно растеклось около моих ног.

Он взял мое лицо обеими руками и страстно поцеловал, длинным, глубоким поцелуем. Я дрожала.

Я целовала его в ответ, мои руки на его плечах, притягивая его к себе. Его руки скользнули на мои бедра, и одна опустилась мне между ног, найдя меня мокрой.

– Боже, Жозефина.

Я начала извиваться, открывая себя ему.

Он опустился на колени, и когда его намерения стали ясны, я попыталась его предупредить.

– Прости, я должна сначала помыться, у меня не было возможности попасть в ванную, я очень…

Он меня перебил.

– Именно.

И он похоронил свое лицо у меня между ног. В киске, которую он растягивал и долбил своим членом и заливал своим семенем несколько часов назад.

Я откинулась на диване и широко раздвинула ноги. А он стоял на коленях, упиваясь сочащейся влажностью, которую сотворил, и это было божественно.

Все было гиперчувствительным, но его язык, казалось, знал, где давление было слишком, и он менял положение или темп. Мои руки были в его волосах, пока он не взял меня за запястья и не направил их мне на грудь. Я крутила и тянула соски, кричала, терлась о его лицо, мое тело искало освобождения.

Я текла, непристойно вдавливаясь в его рот, и он оказался больше чем равным мне по желанию, которое полностью вышло из–под контроля. Он положил руки на мою задницу, держа меня на месте, и его оральное нападение начало сосредотачиваться на моем клиторе. Он сосал его, похлопывал языком вниз и вверх, пока держал его между губ.