Татьяна Герцик - Научный эксперимент

– Да? – Милена поджала уголки губ. – Это что-то новенькое. Но знаешь, Таня, если он уйдет к ней, то он просто не мой вариант. В этом она права.

Подруга согласилась:

– Ты права, мужчины не ухаживают за другими, если любят по-настоящему. – Голос Татьяны нехорошо дрогнул. Спохватившись, она кашлянула и попрощалась: – Пока. Я рада, что ты все понимаешь.

– Не ухаживают за другими, если любят по-настоящему? – изумленно повторила за ней Милена. – Это что же значит? – и она бросилась в комнату парней.

Влад в полной темноте стоял у окна, что-то высматривая на улице. Милена открыла дверь и замерла на пороге, не зная, как начать разговор.

– Чего молчишь, Милена? – спросил он, не оглядываясь.

– А как ты узнал, что это я? – она вошла в комнату и закрыла двери.

– В нашей семейке только ты одна тактичность проявляешь. Другие бы с ходу спросили «А чегой-то ты в темноте делаешь?» – И с некоторой насмешливостью добавил: – К тому же от тебя пахнет больницей.

Милена тихонько вздохнула. Забавно, но иногда хорошее превращается в плохое. В их семье никто не курил, поэтому обоняние у всех было острым, ну, по городским меркам. Вот если бы курили, то и не чувствовали бы, кто чем пахнет.

– Так чего пришла, сестренка? – голос брата звучал разочарованно, да и ласков он был непривычно.

Поежившись, Милена тихо спросила:

– Влад, а ты правда влюблен в Таню?

– А тебе это зачем? – он построжел и отвернулся от окна, безошибочно найдя ее в темноте.

– Мне бы хотелось помочь… – растерянно призналась она. – Но не знаю, стоит ли вмешиваться в ваши отношения.

Он помолчал.

– Не думаю, что ты сможешь чем-то помочь. Она уже составила обо мне мнение. И не слишком хорошее.

– В этом виноват ты сам, – бросилась она на защиту подружки.

– Я и не спорю. Но от этого не легче. – Это прозвучало признанием.

– Может, тебе с ней откровенно поговорить?

– И что я ей скажу? Что я люблю ее, а свидания назначал ее подруге, чтоб она ревновала? Это ведь даже не глупость, это идиотизм. Да она и не поверит.

– Она сама обо всем уже догадалась.

– Почему ты так решила? Это она тебе сказала?

– Она мне сказала интересную такую фразу: мужчины не ухаживают за другими, если любят по-настоящему.

– Это вы о ком говорили? Обо мне, что ли?

– О Денисе.

– Понял. – Его голос охрип. – Да, это я назначал свидания Иринке, так что да, можно сказать, что и ухаживал. Значит, она призналась. А я-то думал, она никогда этого не скажет. Она же из себя крутую такую бабенку изображала.

– Таня говорит, что она влюбилась в Дениса.

– Вот как? Ну, там ей ничего не светит, не беспокойся.

– Я и не беспокоюсь, – с героической улыбкой опровергла его слова Милена. – С чего мне беспокоиться?

– А вот теперь ты врешь. Ты же знаешь, я легко отличаю правду от лжи. Так что меня обмануть лучше и не пытайся. Денис тебе небезразличен, назовем это так. А вот как он к тебе относится, я понять не смог. Вроде бы ты ему и нравишься, но где-то он фальшивит. Он не женат, случайно?

– Нет. Во всяком случае, я так думаю, я у него об этом не спрашивала. Ведь не стал же бы он встречаться со мной, будучи женатым?

– Да, это вопрос серьезный, с ходу не решить. Он тебе о себе что-то рассказывал?

– Немного. Живет с мамой. Закончил инструментальный колледж, работает в НИИ сверхлегких сплавов. Станки настраивает.

– Вот как. В НИИ? То-то он мне показался слишком уж выпендристым для обычного парня. Надо будет о нем разузнать побольше. – На вопрос сестры «зачем» строго ответил: – Как-никак ты мне не чужая. Я о тебе беспокоюсь. Да и ответственность несу. Зря я с Витьком тебя сводил, сейчас это и сам понимаю. Не стоило этого делать. Но Витек, он…

– Он прилипчивый, как Иринка.

– Он даже не прилипчивый, он умеет сделать так, что ты думаешь, будто предложенный им вариант – единственный и самый лучший.

– Да, манипулировать людьми он большой мастак. Это верно. Но как быть с Таней? Может, ты все-таки с ней поговоришь?

– Милка, – он назвал ее нелюбимым ею именем, чтоб она от него просто отстала. – Что б я ей не сказал, она мне не поверит. Она не умеет прощать. Ты разве этого не заметила?

– Она постоянно прощает Иринку. Что бы та ни сделала.

– Она ее не прощает. Она ее терпит. Это две большие разницы, как говорят юмористы. А я не хочу, чтоб она меня терпела. Да она и не будет. Бьюсь об заклад, она со мной не то что встречаться и разговаривать-то не будет. Вот как сегодня. Она просто отключила телефон, и все.

Милена с силой потерла замерзшие отчего-то ладони.

– Надо подумать.

– Думай-думай, если тебе так легче. А теперь иди-ка отсюда, что-то я от тебя уже утомился, – сказал он своим обычным снисходительно-ироничным тоном, которым разговаривал с младшими.

Милена молча вышла, зашла к себе. Там сидела недовольная Лена и прицельно метала дротики в висевшую на стене мишень. Дротики ложились ровно в яблочко.

– Что опять? – Милена прыгнула на диван, поджав ноги, и тот отозвался неприязненным скрипом.

– А потому что я младшая! – несколько невпопад ответила сестра, не прерывая свое занятие.

– Славка достал? – сочувственно уточнила Милена. – Он может.

– А кто еще? Я понимаю, переходный возраст и все такое, но я-то тут при чем?

– Не волнуйся. Вот начнется у тебя этот сакраментальный переходный возраст, и ты с полным правом начнешь изводить его.

– Я ему это уже пообещала. Он заявил, что к тому времени женится и слиняет. Вот! Так что моя месть не удастся!

Милена расхохоталась, уткнувшись носом в колени.

– Это он тебе мозги выносит, Лена! Сама посуди – ему же только пятнадцать! В нашей семье раньше двадцати пяти парни не женятся. Папе аж двадцать восемь было, когда он на маме женился, и то дед считал, что слишком рано. Так что у тебя как минимум десять лет на отмщение! Да за это время он от тебя полысеет! Как говорит тетя Света, проесть плешь мужику пара пустяков!

– За десять лет я от него поседею. Он мне сегодня в компот соли насыпал!

– А за что он тебе соли в компот насыпал? – насторожилась Милена. В их семье было не принято портить еду.

Сестренка неловко попрыгала на месте, выдернула из мишени все дротики и запустила их снова.

– Понятно. За дело, – догадалась Милена. – Сама скажешь, или у Славки спросить?

– И вот так всегда! – пафосно воскликнула Лена. – Как что, сразу шантаж!

– Это не шантаж, это справедливость. Если бы ты его не завела, он бы тебе не напакостил. Значит, было за что.

– Ну, если для справедливости, – Лена потянула многозначительную паузу, – то это я ему отомстила за то, что он мне портфель не понес! А он жутко тяжелый, между прочим! И папа велел ему мой портфель носить! А он не носит!

Милена вздохнула. Младшие отчаянно конфликтовали, постоянно делая друг другу мелкие пакости.

– Наверняка он с друзьями шел. А ты вместо того, чтобы нормально попросить, ему приказным тоном велела взять твой портфель. Ты вообще нормально разговаривать-то можешь?

– Могу. Но не со Славкой. Он меня бесит!

– А ты его бесишь. Похоже, вам разборку надо назначить. Со мной и Владом в свидетелях и судьях. Помнишь, как в прошлом году?

Это жуткое обещание сестренку впечатлило.

– Что, мне пойти извиниться? – недовольно вопросила она, надеясь, что сестра это предложение опровергнет. – Но ведь он первый начал.

– Кто первый начал, теперь никто не выяснит.

– Он же старше, значит, он и первый, – вполне логично уточнила Лена. – Я еще слишком маленькая была, когда он мне пакостить начал. Я помню…

Но Милена не стала в сотый раз выслушивать жалостливую историю о первой запомнившейся сестре обиде.

– Я знаю. Но первым просит прощение не тот, кто первый начал, а тот, кто умнее.

– Это я тоже сотни раз слышала. Вот Славка старше, следовательно, умнее. Почему он у меня никогда прощения не просит, а?

– Если бы все, кто старше, были умнее, то сразу было бы видно, кто умный, а кто нет. Или ты считаешь, что Васька, который тебя на целый год старше, тебя умнее?

С Васькой Лена сидела за одной партой и точно знала, что тот дурак. Круглый. Потому что дергать ее за косы при первой же возможности может только абсолютно круглый дурак.

Выражение лица у нее было столь выразительным, что Милена рассмеялась и торжествующе заявила:

– Вот видишь?

Она кивнула и нехотя пошла к дверям.

– Ладно, пойду попрошу прощения. Хотя это не моя инициатива.

Не успела дойти до двери, как та широко распахнулась, и в комнату вошел набычившийся Славка.

– В общем, так: я прошу у тебя прощения! – гордо заявил и требовательно посмотрел на младшую сестру.

Та немедля покраснела от гнева.

– Нет, это я первая прошу у тебя прощения! – она аж запрыгала от возмущения. – Я, а не ты!

– Опоздала, опоздала! – кривляясь, рассмеялся он. – Я первый сказал!

– Так, тихо! – за спиной Славки нарисовался грозный старший брат и сразу стало ясно, что идея первому попросить прощения принадлежала вовсе не младшему брату. – А ты, Лена, если хотела первой попросить прощения, надо было идти и просить, а не тянуть кота за хвост.

– Кота за хвост? – Милена подскочила на диване. – А где наш Феликс? Что-то я его сегодня не видала!

– Да у мамы сидит, не иначе, – никто, кроме нее, больше не обеспокоился. – Что ты так за этого прохиндея переживаешь?

– Давайте посмотрим! – и Милена кинулась к маминой комнате. – Он сегодня даже к обеду не вышел, когда я котлеты жарила!

Вот это насторожило уже всех.

Черно-белый пушистый Феликс был любимцем всей семьи. Поэтому, забыв о том, кто попросил прощения первым, в мамину комнату заскочили уже всей гурьбой.

– Мама, Феликс у тебя? – спросили тоже хором.

– Нет, я его сегодня не видела. – Мама, укутанная по самое горло в толстый шерстяной плед, лежала на диване с вязанием в руках, вязала для младшей дочери в очередной раз потерянную варежку. Ей так редко выпадала свободная минутка, что она считала непозволительной роскошью валяться просто так.

Дети молча закрыли комнату и разбежались по квартире, громко зовя «кис-кис».

– Его нигде нет! – встретившись в коридоре, вынесли всеобщий вердикт. – Неужто он выскочил, когда кто-то заходил или выходил?

Сделать это через двойные входные двери было сложно. Расстроенная Лена начала было всхлипывать, и Славка твердо пообещал:

– Не реви, мелкая, найдется наш Феликс!

– Куда он мог деваться? – недоумевающе посмотрела вокруг Милена. Мы его случайно нигде закрыть не могли?

Все снова разбежались по комнатам. Проверили балкон, пусто. Принялись открывать дверцы шкафов, пусто. Последней открыли кладовку, и, о чудо! Этот мохнатый проныра оказался здесь.

– Понятно, почему он не желал сообщить о своем месте пребывания, – Влад пристально рассматривал довольного жизнью кота. – Он слопал все папины охотничьи припасы. Интересно, плохо ему не будет?

Объевшегося кота выволокли из кладовки. Он активно упирался, громко выражая свое недовольство.

– Повезло тебе, котяра, что папы дома нет, – по-дружески сообщил ему Славка. – Не то получил бы сейчас на орехи.

– Он не один бы получил, а в компании с тем, кто кота в кладовку запустил, – уточнила раздосадованная Милена. – Интересно, и кто бы это мог быть?

Все дружно повернулись к Славке.

– Это ведь ты вчера лыжи на урок физкультуры брал и обратно ставил. Так что тебе и ответ держать, – «порадовал» его старший брат.

– Это кот виноват! Как я мог его заметить, если у меня в руках лыжи с палками были? – возмущено принялся оправдываться Славка.

Но его уже никто не слушал. Вытащив кота и убедившись, что съеденное ему не повредило, его принялись гладить и чесать за ушком, хотя он стопроцентно был виноват.

Обиженный такой вопиющей несправедливостью Славка ушел в общую комнату готовить уроки, а все остальные – на кухню, как самое уютное место в доме.

На следующий день с утра пораньше в кабинет к Денису закатился Рокшевский. Плотно закрыл дверь и недовольно спросил:

– Ты Константина Петровича видел?

Денис вмиг догадался о продолжении:

– Что, опять с перепоя?

Кирилл кивнул, сердито поджав губы.

– Что с ним делать будем?

– Была бы моя воля, я б его давным-давно уволил. Стаж же у него выработан? – Рокшевский снова подтверждающе кивнул. – Так почему бы ему на пенсию не уйти?

– Предлагали много раз. Не хочет. Скучно ему на пенсии будет, видите ли. А что толку от него никакого, это его не волнует.

– Что предлагаешь? – Денис не любил ходить вокруг да около.

– Понятия не имею! – Кирилл звонко пощелкал пальцами. – А у тебя какие на этот счет мысли?

– А никаких. Наше законодательство так устроено, что выгнать этого любителя выпить никакой возможности нет. Но докладную напишу. И выволочку сделаю. Но сам понимаешь, толку от этого – ноль. Только время зря потрачу. Пошли мне его.