Татьяна Герцик - Научный эксперимент

– Вот именно. Я от него такого не ожидала. Он мне показался… – Милена задумалась. – Порядочным? Да, наверное так. А оказался таким же, как Витек.

– Своекорыстным?

– Не знаю. Наверное. Просто обидно.

– Звонить не будешь?

– Пока нет. Нужно успокоиться. Но что это я о себе? Тебе сейчас явно не до меня. Как думаешь жить?

– Не знаю еще. Понимаешь, это произошло так внезапно…

– Да, перестраиваться всегда сложно. Честно говоря, я даже хотела устроить вам то-то вроде внезапной встречи, но, к счастью, не пришлось. Судьба поработала за меня.

– А почему ты вдруг решила вмешаться? Ты обычно ничего подобного не делаешь. В смысле, боишься вмешиваться в чужие отношения.

– Мне Денис сказал, что у вас все не так просто, как кажется.

– Странно это. Значит, он не такой своекорыстный, как мне показалось. Но какая-то корысть в его странном поведении все-таки присутствует.

– Влад думает, что Денис это сказал для того, чтоб мы рядом с ним не чувствовали себя ущербными. Но мне в это не верится.

Татьяна прикрыла глаза, прислушиваясь к собственным ощущениям. Милена последовала ее примеру. Они часто пытали таким образом свою интуицию и редко ошибались.

– Нет, тут что-то есть еще. Тебе так не кажется? – Таня открыла глаза и задумчиво потеребила мочку уха.

– Кажется. Что-то есть еще. Но что, никак не пойму. Какая-то странность. Знаешь, он мне сказал, что рядом со мной он чувствует себя утопленником и спрашивал, как я это делаю.

Татьяна молча уставилась на подругу.

– Утопленником? Это что, дурацкая интерпретация комплимента «утонул в ваших глазах»? Что за бред? Хотя подожди… – она призадумалась. – По идее, это логическое завершение этих слов. Если он логик в чистом виде, то для него это естественно.

– А если он логик, то для него наши отношения это что, исследование?

– Своего рода, да. Похоже, он и в самом деле пытается выяснить, как ты это делаешь.

– Топлю его в своих глазах?

– Ну да.

Они обе рассмеялись.

– Ладно, пусть выясняет, – сквозь смех выговорила Милена. – Мешать не буду. Но и помогать – тоже.

Хлопнула входная дверь. Слишком громко, явно предупреждающе.

– Влад вернулся, – прошептала Милена побледневшей подруге. – Ненадолго же его хватило. Но идите уже, а то мне за него уже просто страшно. Он когда уходил, у него аж глаза горели.

Влад зашел в свою комнату, оккупированную девчонками.

– Наговорились, надеюсь? – насмешливо спросил, сверля жадным взглядом вмиг покрасневшую Татьяну и не обращая никакого внимания на сестру.

Та понятливо поднялась.

– Что, вещи будешь собирать?

– Если Таня не против, – он протянул к ней руку, будто приглашая к себе.

– Нет, конечно, я же сама предложила, – тихо проговорила она, глядя в пол.

– Ну ты собирайся пока, а мы у меня посидим, – предложила Милена, подходя к двери. – Таня, ты со мной или будешь Владу помогать?

– С тобой. – С некоторым испугом согласилась она.

– Правильно! – Милена открыла перед подругой двери, выпуская из комнаты. – Он и сам справится. А трусы с носками ты ему еще успеешь, наукладываешься.

Сзади раздался короткий хохоток, но они уже скрылись в комнате девочек.

Милена с размаху прыгнула на диван, тот с привычным укором зазвенел разболтанными пружинами.

– Ура! Как я за вас рада!

– Ты и за себя рада, я думаю. Одним конкурентом в битве за ванную стало меньше, – по-дружески поддела ее подружка.

– И это тоже. Но у нас и одним кормильцем стало меньше. С Владом получалось фифти-фифти, а теперь опять перекос. А мне еще два года до окончания академии учиться, а потом я хотела бы еще и ординатуру закончить. Еще не знаю, по какой специальности, но хочу. Без брата у нас уровень жизни упадет. Так что считай, что мы отдаем тебе самое лучшее!

– Ценю, – неожиданно серьезно ответила Татьяна. – Для меня он тоже самый лучший.

– Ты только ему об этом не говори, – испуганно предупредила любящая сестренка. – А то вмиг зазнается.

– Не буду, – согласилась Таня. – Я знаю, в вашей семье сантименты не приняты.

– К сожалению, – жалостливо вздохнула Милена, обхватив себя руками за плечи. – А порой так хочется, чтобы не только поддержали, но и пожалели.

– Я вообще столько лет уже одна живу. Хотя вы меня и поддерживаете и жалеете.

– «Вы» – это кто?

– Подруги, естественно. Даже Иринка, по-своему. Кстати, ночью она улетает с этим американцем.

Милена откинулась на спинку дивана и мечтательно улыбнулась.

– Будем считать, что она обрела свою хрустальную мечту. Хотя нам ее будет не хватать. Ее напористости, самоуверенности и даже ее мелких пакостей. И ее юмора. Рядом с ней весело, несмотря ни на что.

Татьяна согласно кивнула.

– Представляешь, через пару-тройку лет получаем милостивое приглашение от миссис Гарри Орбейн посетить ее виллу в Майами?

– Танюша, я собрался! – прерывая разговор, в дверь просунулась взлохмаченная голова Влада. – Пошли?

Милена вскочила вместе с подругой. Они вышли в прихожку, Таня быстро оделась. Уже выходя, Влад попросил сестру:

– Ты нашим поаккуратнее так скажи, что я у Тани буду жить. А свадьба попозже будет. Где-то месяцев через два-три-четыре-пять. В общем, как невеста созреет, так и будет.

– Созреет? Ты хочешь сказать, забеременеет? – ужаснулась Милена.

– Постараюсь, – Влад коварно подмигнул, – приложу для этого все силы и усердие!

Таня возмущенно развернулась, желая сказать, что думает об этом подловатом плане, но Влад жалобно попросил:

– Не тормози, даже не прошу, а умоляю! Иначе меня просто порвет!

Молча повернувшись, девушка вышла из квартиры. Влад с чемоданом и сумкой рванул за ней, еще раз велев сестре поаккуратнее сообщить родителям о переменах в своей личной жизни.

Захлопнув за ними двери, улыбающаяся Милена пошла к себе. Села с ногами на диван, вынула телефон и принялась гипнотизировать дисплей с номером Дениса. Ей тоже хотелось вот так уйти из родного дома. Тихо, без помпезной свадьбы, без напутствий и поучений.

Но вряд ли удастся. Денис оказался не тем, за кого себя выдавал. И она для него только очередное развлечение, раз уж он скрыл, кто он такой на самом деле. Горестно вздохнув, решительно убрала телефон подальше, как убирают с глаз долой опасный соблазн.

Через час с работы пришел уставший отец, потом мама с тяжеленными сумками, полными продуктов. Еще позже из школы вернулись младшие дети. И вот тогда в конце семейного ужина Милена и сказала об изменениях в жизни брата. Все застыли, не в силах поверить услышанному.

Первым отмер Славка, завопивший дурным голосом:

– Урра!.. Теперь наша общая с Владом комната только моя! И никто мне подзатыльники за ни за что ни про что давать не будет! И наш с ним общий компьютер только мой! Молодец он, хвалю!

Но родители его восторга не разделили.

– Как такое могло произойти? – тоном прокурора провозгласил отец. – Если сын решил жениться, он первым делом должен был сказать об этом родителям. Мы бы пошли к родителям невесты…

– Папа, ты забываешь, что сейчас на дворе двадцать первый век, – тихо, но упрямо сказала Милена. – К тому же Танины родители в Норильске. Ты что, туда бы полетел?

Отец нахмурился. Он не терпел противоречия.

– Тебя это не касается! И что ты так защищаешь Владислава? По его стопам идти решила? Так то, что прощается парням, не прощается девицам! Тебя все будут считать жалкой шлюхой!

– Ты и Татьяну считаешь жалкой шлюхой? – возмущенно спросила у него Милена. – Это ведь она предложила Владу пожить просто так, не расписываясь!

Мать протянула руку и властно постучала мужа по плечу.

– Остынь! И прежде чем что-то сказать, подумай, хочешь ли ты, чтоб твои слова дошли до молодых.

– Какие они молодые? Они просто…

Тут Надежда Дмитриевна порывисто встала.

– Пойдем, поговорим без детей! – это прозвучало зловеще, и Александр Иннокентьевич удивленно на нее посмотрел.

Не дожидаясь ответа, мать пошла в спальню, он за ней. За плотно притворенными дверями слышно было плохо, но что родители говорили на повышенных тонах, было ясно.

Не потерявший аппетита Славка, пользуясь отсутствием старших, беспардонно выловил из компота все персики и груши, с удовольствием их слопал и, погладив себя по округлившемуся животику, удовлетворенно признал:

– Класс! А еще утром я думал, что никогда от этого занудного типа не избавлюсь! И тут вдруг такой крутой поворот судьбы! Правду в библии говорят: уныние – смертный грех!

Прислушивающаяся к спору родителей Милена снизила накал его восторга:

– Смотри, как бы мама с папой не разошлись! Вот тогда весело будет.

– Почему это? – брат был настроен на редкость благодушно. Полученная им в полное распоряжение комната надолго примирила его с несовершенством этого мира.

– Потому что ты останешься с отцом.

Славка моментально помрачнел.

– С чего это? Не собираюсь я с ним оставаться. В моем возрасте уже спрашивают, с кем из родителей я хочу остаться.

– Это в том случае, если родители между собой договориться не могут. А как ты думаешь, маме нужен будет еще один рот? Она и нас-то с Леной прокормит с трудом.

– А алименты? Отец же должен будет платить алименты?

– На меня нет. Мне уже далеко не восемнадцать. К тому же где гарантия, что он их вообще будет платить? Вдруг он так разозлится, что уволится с работы и ударится в бега?

Это предположение было фантастичным, но заставило Славку нехило призадуматься о будущем.

– Вот видишь, одно влечет за собой другое. Владу сейчас хорошо, но его уход создал проблемы для всех нас, – вздохнула Милена. – И если отец будет гнуть свою линию, то неизвестно, чем это все для нас кончится. Ты прекрасно знаешь, что мама сердится очень редко, но зато если уж рассердится…

Дети тихо сидели за столом, ожидая, когда стихнут грозовые раскаты. Но вот наконец стало тихо, и на кухню вернулась пунцовая от гнева Надежда Дмитриевна.

– Поели? Давайте со стола убирать! – и принялась собирать грязную посуду.

Девочки стали ей помогать, а Славка, под предлогом того, что уборка женское дело, попытался сбежать к себе, но под пристальным взглядом Милены нехотя достал из угла маленький пылесосик и принялся пылесосить кухню. Управившись за пару минут с этим нехитрым делом, сбежал к себе.

Домыв посуду, Лена ушла в общую комнату смотреть какой-то сериал про школьников, Надежда Дмитриевна со старшей дочерью остались одни. Милена закрыла дверь и приступила к расспросам:

– Папа здорово сердит?

– Да пусть его сердится! – зло выпалила мать. – Что за дурацкая манера считать, что ты всегда и во всем прав! Если он хочет перессориться со всей семьей и остаться один, то на здоровье!

– Да, у папы сложный характер, – Милене было не по себе от непривычной взбудораженности матери.

– Сложный? У него не характер сложный, а воспитание дурацкое. И у наших парней такое же. И что, им легче жить будет с их повадками победителей? Или даже не победителей, а откровенных оккупантов?

Милена бесцельно переставила графин с водой с правой стороны стола на левую. Исключительно для того, чтобы потянуть время и понять, что происходит. Когда мать была в таком настроении, ей не возражал никто. И отец в первую очередь.

– Что вы решили с отцом? – спросила, будто ступая по тонкому весеннему льду.

– Да пусть живут, как хотят. Кто им вправе указывать? Они взрослые люди. И за свои поступки отвечают сами. Жаль только, что Влад не сказал это в глаза отцу. Испугался, что ли?

– Он просто не успел. Они с Таней помирились только сегодня. И сразу все решили. Думаю, инициатором его скоропалительного переезда была точно не Таня.

– Я в этом уверена. Надеюсь, он ее не разочарует и не приплетется обратно с поджатым хвостом. Это было бы вовсе неприятно.

– Ну не настолько же он глуп, чтобы не мыть за собой посуду до свадьбы. Вот после свадьбы – другое дело. Тогда можно будет и грязные носки под диван запихивать и крышку унитаза за собой не опускать. Жить в свое удовольствие, так сказать.

Они рассмеялись, чувствуя, как от этой незамысловатой шутки исчезает ожидание неприятностей.

Владу очень не хотелось снова идти в дом Дениса. И говорить с Вероникой не хотелось совершенно. Дома его ждала Танюша, и все его естество стремилось к ней. Но и обмануть ожидания сестры он не мог. Решив провернуть все как можно быстрее, прямо с работы отправился к профессорскому дому.

Едва подошел к автобусной остановке, раздался знакомый сигнал. Так сигналил только Витек. Влад поморщился. Дружка он видеть не хотел. В последнее время он вызывал у него острую неприязнь. Бывает иногда так – живешь будто с шорами на глазах, и вдруг они падают, и все оказывается вовсе не так, как казалось.