Джейн Кренц - Наваждение

– Ясно. – Шарлотта проглотила застрявший в горле комок. – Весьма логично.

– К тому же не были уверены, что именно ищете в доме. Вы случайно наткнулись на альбом с акварелями и не знали, содержит ли он какие-нибудь улики. Мне стало очевидно: вы явились в дом убитой вовсе не затем, чтобы незаметно замести следы преступления и убрать изобличающие улики.

Без сомнения, Шарлотта должна быть довольна его заключением, что она невиновна в убийстве. И все же ее охватило уныние. И что, спрашивается, она ожидала услышать? Что Бакстер поверит ей на слово, едва взглянув на нее? Смешно и думать об этом.

– Итак, – промолвила она с нарочитым апломбом, – убедившись в моей невиновности, вы, естественно, собираетесь уволиться и заняться своими делами.

– Не совсем.

– Вполне разумно, учитывая данные обстоятельства. Ведь вам теперь незачем работать на меня. Вы можете с таким же успехом… – Она умолкла на полуслове, когда до нее наконец дошло. – Что значит – не совсем?

Бакстер выпустил спинку стула, прошелся по комнате и остановился у книжного шкафа спиной к Шарлотте.

– Я решил продолжить сотрудничать с вами, Шарлотта.

Ее упавшее было настроение резко поднялось.

– Правда? Вы не шутите?

– Проблема, которая свела нас вместе, все еще не решена, – заметил он. – Убийство миссис Гескетт должно быть раскрыто. И вы, и моя тетушка желаете знать, кто убийца.

– Да. – Она заметно повеселела. – Верно, сэр! И правду говорят, что две головы лучше, чем одна.

– Но в наш союз требуется внести некоторые изменения.

Неприятный холодок пробежал у нее по спине.

– Изменения?

Он обернулся к ней, заложив руки за спину.

– Боюсь, теперь я не смогу играть роль вашего доверенного лица.

– Признаюсь, у меня тоже возникли сомнения на этот счет, когда я впервые увидела вас, хотя моя сестра и экономка в один голос утверждали, что мне не о чем беспокоиться. Но, став свидетельницей вашей встречи с мисс Паттерсон, я пришла к заключению: вы действительно способны притворяться, и довольно искусно.

– Дело в том, – осторожно возразил Бакстер, – что наше расследование приведет нас в круг знакомых Друсиллы Гескетт.

– Ну и что?

– Но это же и знакомые моей тетушки. И они хорошо знают меня. – Он холодно усмехнулся. – А если не знают, то по крайней мере слышали, как-никак внебрачный сын Эшертона! В высшем свете мне не удастся остаться незамеченным.

– Понимаю. – Шарлотта лихорадочно соображала. – Мы должны придумать какую-нибудь историю, для того чтобы появляться в обществе друг друга, не вызывая излишних толков.

– Я размышлял над этим почти всю ночь. – Бакстер помолчал и добавил: – Думаю, перебрал все возможные варианты.

Она выжидающе улыбнулась ему:

– И что же?

– И пришел к неминуемому выводу. Существует лишь один повод для наших совместных выходов в свет.

– Хотела бы я знать какой.

– Помолвка.

Услышав это, Шарлотта чуть не задохнулась.

– Как вы сказали? – осторожно переспросила она, когда к ней вернулась способность говорить.

– Мы с вами объявим, что помолвлены и собираемся пожениться. – Он криво усмехнулся. – И я все-таки настаиваю на том, чтобы вы называли меня Бакстером.

Бакстер заранее подготовился к взрыву. Но даже все его знания о природе взрывчатых веществ не помогли ему предсказать реакцию Шарлотты.

Сначала она замерла. Глаза ее расширились и тут же сузились, став похожими на два узких лезвия. Рот открывался и закрывался дважды.

И только после этого разразилась гроза.

– Помолвка? – Шарлотта вскочила с кресла, напомнив Бакстеру легендарный Везувий. Она вперила в него недоверчивый взгляд. – Да вы спятили, сэр!

– Очень может быть, – согласился Бакстер, удивляясь, почему его так огорчил ее возмущенный протест. И действительно, с чего бы ей радоваться, узнав, что придется изображать его невесту?

Но после того как он полночи промучился бессонницей, находясь в состоянии повышенного возбуждения, ему меньше всего хотелось прочесть в ее глазах удивление и испуг. Как-никак не он один поддался вчера страстному порыву…

– Это же сумасшествие. – Шарлотта с заметным усилием попыталась взять себя в руки. – И как только вам это взбрело в голову?

– По-моему, я довольно ясно все изложил. – Он уделил логике особенное внимание. Шарлотта – женщина умная и так же отчетливо понимает проблему, как и он сам. – Если мы собираемся продолжать наше расследование в кругу знакомых моей тетушки, вы больше не сможете представлять меня как своего поверенного. Здесь этот номер не пройдет. Нам потребуется более правдоподобное объяснение.

– Правдоподобное объяснение, – оцепенело повторила она.

– Да. – Внезапно Бакстер почувствовал, что вот-вот начнет расхаживать взад-вперед по комнате. Он усилием воли заставил себя остаться на месте, никак не выдав своего волнения.

– И вы полагаете, это объяснение правдоподобно?

– Если сможете предложить что-нибудь получше, я с удовольствием вас выслушаю.

– Но ведь можно найти другой выход из создавшейся ситуации. – Шарлотта забарабанила пальчиками по поверхности стола. – Дайте мне время поразмыслить.

– Пожалуйста, сколько угодно. – Его все сильнее охватывало беспокойство. Чтобы как-то отвлечься, Бакстер взял с ближайшего столика книгу в кожаном переплете. Рассеянно взглянув на обложку, он увидел имя Байрона, негромко выругался и поспешно положил томик на место.

– Мы можем сделать вид, что сошлись на почве обоюдного интереса к химии, – задумчиво произнесла Шарлотта. – Скажем, что встретились на собрании какого-нибудь ученого общества.

– Это сойдет как повод для знакомства и для нескольких встреч в обществе, но не более того.

– Наверняка есть и другой выход.

«Как она старательно изыскивает варианты», – мрачно подумал он. Очевидно, помолвка, даже ненастоящая, для нее сущее проклятие, решил Бакстер.

– Ну и какой же?

Она бросила на него быстрый, испытующий взгляд, потом принялась с нарочитым вниманием разглядывать глобус, стоявший у окна.

– Можно пустить слух, что мы с вами питаем друг к другу нежную… э-э-э… привязанность.

– Кажется, в этом и состоит суть моего предложения.

– Я имею в виду неофициальные романтические отношения. – Она слегка порозовела, не отрывая взгляда от глобуса. – А именно – любовную интригу.

– Черт побери! Вы хотите, чтобы все думали, будто мы с вами вступили в интимную связь? Да это же полный идиотизм!

Она упрямо вскинула подбородок.

– Для меня это единственно возможный вариант.

– Но не для меня.

– Это еще почему? – Она решительно обернулась к нему и густо покраснела. – Боже правый! Уж не хотите ли вы сказать, что вас не интересуют женщины? Я всегда знала, что мистер Маркл не имеет склонности к противоположному полу, но после вчерашнего я… пришла к выводу, что вы имеете… Имеете склонность.

– Без сомнения, – спокойно согласился Бакстер. – Но я не выношу свои увлечения на суд высшего общества.

– Прошу прощения?

Бакстер вздохнул. Беседа проходит гораздо хуже, чем он предполагал.

– Не в моих правилах заводить интрижку на глазах у всего света. Одним словом, я не хочу походить на своего отца.

– Понятно, – смущенно пробормотала она.

– Шарлотта, тем, кто знает меня, известно и то, что я никогда не буду щеголять в обществе со своей возлюбленной, особенно если она молода и еще не была замужем. К вашему сведению, это совершенно не в моем характере.

– Кажется, я начинаю понимать, в чем дело. Вы, сэр, в глубине души джентльмен. С вашей стороны очень благородно заботиться о моей репутации, но уверяю вас, слухи и сплетни меня абсолютно не волнуют.

– А вам бы следовало, черт возьми, опасаться сплетен, если вы заботитесь о своей карьере и намерены в дальнейшем продолжать вашу благородную деятельность. – Это был удар наугад, но он пришелся как нельзя кстати.

Глаза ее испуганно распахнулись.

– О Господи, я об этом и не подумала. А вы правда считаете, что слухи о нашей с вами интимной связи могут повредить моей работе?

Бакстер почувствовал, что наступил благоприятный момент, и надавил еще сильнее:

– Общество всегда проявляет изрядную долю лицемерия в подобных случаях. Вам, должно быть, известно, что дамы из высшего света, которых вы надеетесь сделать своими клиентками, предъявляют к своим служащим более высокие требования, чем к себе.

– Я поняла ваш намек. – Шарлотта, потупившись, рассматривала свои руки. – Моя экономка миссис Витти не раз рассказывала мне о благородных дамах, имевших кучу любовников, которые без колебаний вышвырнули бы за дверь служанку, забеременевшую от лакея.

– Вот именно. И эти же благородные леди наверняка не согласятся иметь дело с женщиной, не скрывающей своей связи с джентльменом моего статуса.

– Вашего статуса?

– Смею вам напомнить, что я внебрачный сын графа Эшертона.

– Внебрачный сын, который боится стать пищей для сплетен.

– Не надо иронизировать. Я вырос среди насмешек и досужих разговоров и знаю, что это такое.

– О да, конечно. – Она медленно опустилась в кресло. – Прошу простить меня, сэр. Я не приняла во внимание ваши чувства. Наверное, вам было очень тяжело.

– Скажем так, скандальное варево никогда не было моим любимым кушаньем. – Бакстер заметил сочувствие в ее глазах, чего не ожидал и не хотел. Как молодой человек ни боролся с собой, ему не удалось справиться с волнением. Не спеша он приблизился к окну. – За тридцать два года я в полной мере вкусил все его прелести.

– Не сомневаюсь.

Он оперся о подоконник.

– То, что я сказал вам о себе во время нашей первой встречи, чистая правда. Я действительно произвожу впечатление человека скучного и пресного, как картофельный пудинг. Более того, предпочитаю, чтобы именно таким меня и считали. Я немало потрудился, обеспечивая себе спокойное, заурядное существование и избавив тем самым от необходимости появляться в обществе, и стараюсь избегать ситуаций, которые вызывают ненужные толки и привлекают повышенный интерес сплетников. Больше всего на свете я ценю свое уединение.

– Вполне вас понимаю.

Он смотрел в окно на омытый дождем сад, и перед глазами его проплывали картины прошлого.

– Я никогда не заводил интрижек с хорошенькими вдовушками и не позволял страсти превратить мою жизнь в хаос. Никогда не вступал в связи, которые требовали от меня защищать честь возлюбленной с пистолетом в руках. Никогда не затевал безобразных ссор с любовницей посреди многолюдного бального зала на глазах ее пятилетнего сына, который имел несчастье наблюдать за всем происходящим с балкона.

– Охотно верю.

Пальцы его сжались в кулак.

– Я никогда не плодил незаконных отпрысков, которым впоследствии приходилось бы отвечать кулаками на насмешки сверстников. У меня нет внебрачных детей, которым было бы навсегда отказано в титуле и наследстве из-за их незаконного происхождения.

– Иными словами, мистер Сент-Ивс, ваши любовные похождения не похожи на отношения ваших родителей. Это вы намеревались довести до моего сведения?

– Да. – И что, черт возьми, с ним творится? Бакстер мысленно встряхнулся, отгоняя от себя видения прошлого. У него и в мыслях не было выкладывать все это Шарлотте. Он никогда и ни с кем не делился своими воспоминаниями.

– Что ж, поздравляю вас, сэр, – тихо промолвила Шарлотта. – И восхищаюсь вами.

Он обернулся так резко, что задел локтем глобус. Земная ось покачнулась, глобус накренился, готовый вот-вот упасть с подоконника на пол. В ярости на собственную неловкость и на то, что явилось ее причиной, Бакстер поспешно подхватил земной шар, поймав его как раз в тот момент, когда он почти коснулся ковра.

– Проклятие! – Чувствуя себя полнейшим идиотом, Бакстер старательно поправил глобус, снова установив его на подоконнике. Затем взглянул на Шарлотту, не спускавшую с него внимательного взгляда. – Господи Боже, почему вы сказали, что восхищаетесь мною?

– Вы, без сомнения, человек сильный, с несгибаемой волей. Вы твердо следуете собственным жизненным принципам. Хотя у вас нет титула, который должен был стать вашим по праву рождения, но у вас есть честь и благородство.

Искренность ее слов потрясла его до глубины души. Чтобы как-то скрыть волнение, он скрестил руки на груди и прислонился плечом к стене. Он решил спрятаться за маской холодного удивления.

– Очень мило с вашей стороны сделать мне подобный комплимент.

– У нас с вами есть нечто общее. – Шарлотта задумчиво коснулась серебряной чернильницы. – Законные наследники тоже могут стать свидетелями того, как наследство, принадлежащее им по закону, разворовывается и пускается по ветру. Мы с сестрой утратили почти все состояние, которое нам завещал отец, после того как наша матушка вторично вышла замуж.