— Кажется, он довольно искренен.

— Да, но что если он… аферист?

— Ты слишком много смотришь телек.

— Я в курсе, но если он действительно аферист? Он нереально сексуальный,

нереально милый — идеальный мужчина, разгадавший твои самые буйные фантазии, в

которых ты теряешь голову от парня, обожающего пиццу, подкупающего продавцов

джелато, единственного ребенка в семье, а потом — бац! — твои денежки тю-тю.

— Не так много у тебя и денежек.

— В точку. Поэтому-то они мне все и нужны.

— Слушай, Элси, если он такой классный и при этом аферист, то разве не

нацелился бы на кого побогаче?

— О.

37

— Знаешь, что я думаю? — Анна передвинулась, и положила мою голову себе на

колени. — Я думаю, что с тобой сейчас происходит нечто замечательное, а ты делаешь из

мухи слона. Ну и что, что всё у вас продвигается слишком быстро? Успокойся и получай

от этого удовольствие.

— Ладно… но… что, если отношениям положена определенная, ограниченная

порция оголтелой влюбленности, а потом она улетучится?

Анна взглянула на меня так, будто у меня выросло еще две головы.

— Ты начинаешь меня беспокоить. Уймись уже и перестань искать плохое в

хорошем.

Подумав немного, я решила, что она, вероятно, права. Я разнервничалась на пустом

месте. Сделав над собой усилие, я вытеснила из головы ненужные мысли.

— Теперь порядок? — спросила Анна.

— Порядок, — кивнула я. — Сейчас успокоюсь.

— Это хорошо, потому что настало время поговорить обо мне.

Я подняла голову. Наши отношения возвращались в обычное русло, и я сразу

почувствовала себя в своей тарелке.

— Да? А что с тобой?

— Жора! — возмутилась Анна тем, что я о нем позабыла.

— Точно! Как прошел вчерашний вечер?

— Я с ним переспала, — удрученно призналась подруга. — И зря. Не знаю, о чем я

думала. Он даже не нравится мне. Наверное, когда я заявила, что ни с кем не буду спать,

мне сразу захотелось с кем-то переспать, даже если мне на самом деле не хотелось с этим

кем-то спать. В том, что я сказала, есть хоть какой-нибудь смысл?

Я снова кивнула. В этот момент зазвонил мой телефон. Звонил Бен. Я показала

мобильный Анне, она ретировалась, и я ответила на звонок.

Бен ехал с работы домой и спросил, свободна ли я.

— Если у тебя на вечер нет никаких планов, то я мог бы сегодня снова к тебе

заглянуть. Я не делаю никаких предположений насчет ночевки у тебя, но буду честен пред

тобой и признаюсь, что в этом и состоит моя цель.

Я рассмеялась.

— Звучит чудесно. Когда тебя ждать?

— Ты ужинала? Я мог бы заехать за тобой, и мы бы сходили куда-нибудь. Ты

свободна сейчас?

— Я не ела. Эм… сейчас? Даже не знаю. — Я отлично знала, что «сейчас» вполне

свободна, но не хотела показаться слишком доступной, как будто намеренно не строила

никаких планов на этот вечер. Это так и было, но разве я когда-нибудь признаюсь? — Я

могу освободиться. Подъедешь ко мне минут через двадцать?

— Слушаюсь, мэм! Тогда до встречи. Оденься покрасивее. Я отвезу тебя в

особенное место.

— Покрасивее? Тогда мне нужно полчаса.

— Даю тебе двадцать минут, но обещаю остальные десять терпеливо дожидаться

тебя в гостиной. Пойдет?

— Договорились, — рассмеялась я.

Я нажала на отбой и попрощалась с Анной.

— Позвони мне завтра утром, — попросила она. — Я говорю «завтра утром»,

потому что пытаюсь быть понимающей, но если ты улучишь минутку, чтобы сбежать в

туалет и позвонить мне, знай: я сижу у телефона.

— Люблю тебя больше всех на свете, — сказала я и чмокнула ее в щеку.

— Это ненадолго, — ответила Анна, и так как подруга она потрясающая, в ее

голосе не было ни тени обиды. Она просто понимала, к чему всё идет.

Добравшись до дома, я побежала в ванную. Хотела хотя бы успеть накраситься до

прихода Бена. Я всегда жила по правилу: если с лицом у тебя полный порядок, то на

38

одежду никто и внимания не обратит. Может, я думаю так, потому что хотела бы скинуть

пяток килограмм, но считаю, что у меня миленькая мордашка. Девчонки, с огромными

буферами, с подтянутыми от постоянных физических занятий фигурами, но постными

лицами, наверное думают, что главное — это буфера, а на лицо никто и не посмотрит.

Не успела я снять униформу и натянуть черные колготы, как раздался звонок в

дверь. Накинув на себя длинную рубашку, я пошла ее открывать.

— Вау, — отреагировал Бен, входя в дом.

Он чудесно пах и чудесно выглядел. На нем были темные джинсы и черная

рубашка. Ничего особенного, но почему-то смотрелся он исключительно хорошо. Бен

наклонился и осторожно, чтобы не смазать на моих губах помаду, меня поцеловал.

— Дай мне минут семь, — сказала я и убежала в спальню.

— У тебя они есть. Я буду терпеливо ждать тебя на диване.

Я захлопнула дверь и сняла рубашку. Надела короткое черное платье без рукавов,

туфли-лодочки и прозрачный серый кардиган, чтобы выглядеть менее помпезно. Я

взглянула в зеркало и показалась себе какой-то матроной. Поэтому стянула колготы, снова

сунула ноги в лодочки и вышла в гостиную.

— Похоже, я управилась меньше, чем за семь минут, — сообщила я вскочившему

Бену.

— Ух ты.

Я эффектно раскинула руки, красуясь перед ним:

— Достаточно хороша для нашего таинственного ужина?

— Невероятно хороша. А что случилось с колготами?

— Оу. — Я вдруг почувствовала себя какой-то распутной. — Мне их снова надеть?

— Не надо, — покачал головой Бен. — У тебя красивые ноги. Просто я не видел

тебя раньше на шпильках.

Он подошел ко мне и поцеловал в висок. Я ощущала себя странным образом

родной ему и любимой.

— Неудивительно. Мы знакомы всего несколько дней. — Я взяла сумочку.

Проверила, лежат ли в ней ключи. Я не знала, в каком состоянии мы будем по

возвращении, и не хотела никаких неприятных сюрпризов.

— Ты права. Ничего себе! А кажется, что мы давно уже знакомы. Ладно, не важно.

Важно то, что ты обалденно выглядишь. Ты не замерзнешь так? А, к черту. Не вздумай

ничего надевать поверх этой красоты.

— Подожди! — Я развернулась, в то время как Бен наоборот направился к двери.

— Мне что-нибудь взять с собой? Ненавижу мерзнуть.

— Если ты замерзнешь, я дам тебе свою куртку.

— А если у меня ноги замерзнут?

— Я укрою твои ноги своей курткой. А теперь неси свою красивую попку в мою

машину! Идем!

Я сбежала по ступенькам вниз и устроилась на переднем сидении его автомобиля.

Стоял теплый вечер, и мы ехали через город с опущенными стеклами. На

скоростном шоссе стало трудно говорить из-за шума ветра, дующего в открытые окна. Я

положила голову на плечо Бена и закрыла глаза. Не успела я оглянуться, как мы уже

парковались на Тихоокеанском шоссе. Слева от нас тянулся темный прохладный пляж, а

справа — высокие горы.

— Куда мы направляемся? — наконец спросила я. Могла бы спросить и раньше, и

Бен, скорее всего, ответил бы мне, но меня забавляла вся эта таинственность.

— В ресторан на берегу, потому что там мы можем поужинать прямо у воды, и, я

обещаю — ты не замерзнешь, так как мы сядем у костра.

— Там есть костер?

— Разве я стал бы тебе врать?

— Откуда мне знать, — передернула я плечами.

39

— Туше, — ответил он. — Ты готова? У нас тут есть одна загвоздка: нам нужно

перебежать это двухполосное шоссе со сверхъестественной скоростью.

Я открыла дверцу машины, вышла и сняла туфли.

— Окей. Я готова.

Бен взял меня за руку, и мы подождали подходящего момента. Пару раз мы уже

собирались броситься вперед, но не рискнули, а разок мне показалось, что я так и отдам

концы, стоя у самой кромки шоссе, но, в конце концов, с фанфарами и криком, мы

пересекли дорогу.

Ресторан пустовал, и, судя по выражению лица Бена, он на это надеялся. Он

попросил, чтобы нас посадили у костра, и в считанные минуты мои ноги согрелись от

огня, а плечи замерзли от холодного океанского ветерка.

Сидя там, любуясь простирающимся внизу океаном и мужчиной перед собой, я

ощущала себя так, будто это не моя жизнь. Будто в эту ночь я проживаю чью-то чужую

жизнь. Обычно я не провожу вечера понедельника у костра, глядя на воду и попивая

охлажденное белое вено. Обычно по вечерам понедельника я читаю книги и поедаю

пирожки «Hot Pockets», запивая их водой из крана.

— Тут потрясающе, — сказала я, протянув руки к языкам огня. — Спасибо, что

привез меня сюда.

— Спасибо, что позволила мне это сделать, — ответил Бен и придвинул свой стул

поближе ко мне.

Мы с Беном обсуждали работу и отдых. Рассказывали о наших семьях и прошлых

отношениях. Мы говорили почти обо всем, кроме секса, и, тем не менее, мысль о нем всё

больше и больше занимала мой мозг, пока не завладела им полностью.

Черная рубашка обтягивала плечи Бена. Закатанные рукава обнажали запястья.

Узкие, но крепкие. Угловатые, но изящные. Я смотрела на его руки, жаждая их

прикосновений. Жаждая, чтобы они подняли меня.

— Ты сегодня прекрасно выглядишь, — сказала я Бену, намазывая маслом хлеб. Я

хотела, чтобы это прозвучало непринужденно. Я не привыкла говорить комплименты

мужчинам и не знала, как это сделать не стремно. — Эта рубашка очень тебе идет.

— Ух ты, спасибо большое! — ответил Бен и улыбнулся. — Спасибо.

Он опустил взгляд на тарелку, и его улыбка стала еще шире. Похоже, он смутился.

— Ты покраснел? — поддразнила я его.

Бен покачал головой.

— Эм… я… — Он поднял на меня взгляд. — Стыдно в этом признаваться, но после

работы я пошел в магазин, чтобы купить эту рубашку для нашего свидания.

Я расхохоталась.

— До того, как позвонил мне?

— Да. Знаю, это глупо. Но я просто… я хотел выглядеть хорошо для тебя. Хотел,

чтобы этот вечер был особенным и… по правде говоря, ни одна из моих рубашек не

подходила для такого случая.

— Ты нереальный, — сказала я.

— Что, прости?

— Ты… какой-то нереальный. Какой парень признается в таких вещах? И будет

таким искренним и честным? Ни один мужчина еще не покупал новую рубашку для того,

чтобы сводить меня в ресторан.

— Ты не можешь этого знать наверняка! — заметил Бен.

К нам подошел принять заказ официант. Я заказала блюдо из макарон, Бен —

стейк. Мы оба понимали, что он будет наставить на том, чтобы оплатить ужин. Я не

собиралась заказывать ничего экстравагантного за его счет, и если он предполагает, что на

оплате буду настаивать я, то тоже не будет заказывать ничего экстравагантного.

После того, как официант ушел, я продолжила прерванный разговор:

40

— Не могу. Ладно. Я не знаю этого наверняка, но ни один мужчина не говорил мне

о том, что он это сделал.

— Понятное дело. Только идиот в этом признается. Сразу видно, как сильно ты мне

нравишься. Мне нужно взять себя в руки.

— Нет, нет. Пожалуйста, не делай этого. Это так приятно.

— Приятно так нравиться? — Бен взял кусок хлеба, разломил его пополам и

запихнул в рот целую половину.

Он купил ради свидания со мной новую рубашку, однако есть культурно при мне

явно не собирался. Если он и хотел показать себя с самой лучшей стороны, то при этом

всё равно решил оставаться самим собой.

— Так нравиться, да. И чувствовать то же самое в ответ. Если сказать точнее:

нравится тому, кто так сильно нравится тебе.

— У тебя есть такое чувство, что у нас с тобой всё происходит слишком быстро? —

спросил Бен.

Меня неприятно кольнули его слова. Я думала о том же самом и даже обсуждала

это с Анной, но если Бен чувствует, что между нами всё слишком быстро завертелось,