Барбара Картленд - Навстречу любви

Одному графу было не до шуток. Подумав о той опасности, которая из-за него угрожала Венеции, он вспомнил огонь в глазах молодых офицеров. Что тревожило его больше, он не знал.

Наконец достигли форта Пешавар, за которым начинался Хайберский проход.

Здешние земли выглядели уныло и неприветливо. Даже сам форт казался враждебным. Серевшее впереди большое кирпичное здание можно было назвать скорее грозным, чем гостеприимным.

Разглядывая стены, Венеция заметила несколько бойниц, в которых просматривались пушки.

– Мы все время держим нашу артиллерию наготове на случай неожиданного нападения, – сказал молодой офицер, скакавший рядом с ней. – Три орудия направлены на проход, еще по одному имеется на каждой стороне.

– Какой у них зловещий вид! – негромко произнесла она.

– Да, но благодаря им мы чувствуем себя в безопасности. Русские знают о них, поэтому осторожничают, сударыня. Можно даже сказать, что жизнь здесь бывает довольно скучна. Появление гостей для нас настоящий подарок.

Вскоре она убедилась в том, что офицер нисколько не преувеличивал. Добравшись до форта, компания получила восторженный и бурный прием.

Восемь офицеров сразу повели их внутрь форта, где гостей уже ждали питье и еда.

Начальник форта представился полковником Аркрайтом.

– Вы храбрая женщина, если добрались сюда. Редкая леди отважится путешествовать по этим неприступным местам.

– Замечательно, что вам удается успешно сдерживать врага, – заметила Венеция.

Полковник улыбнулся.

– Нам все время приходится держать ухо востро, так сказать. Однако некоторые рассказы, которые доходят до юга, во многом преувеличены, и здесь все не так плохо, как кое-кто считает.

– Вы удержали форт в наших руках, этим можно гордиться, – сказал граф. – Я сообщу ее величеству о вашем героизме и о том, как успешно вы сдерживаете русских. Хотя, думаю, они еще не скоро отступятся.

Полковник рассмеялся.

– Они никогда не сдаются, – ответил он. – Нам приходится быть начеку днем и ночью. Хотя атакуют они уже не так часто, как раньше, когда я только приехал сюда.

Граф проверил всех караульных не только в самом форте, но и в палаточном лагере вне его стен.

– У вас больше людей, чем я ожидал, – заметил он, когда они вернулись в форт.

– Я всегда требую, чтобы мой гарнизон был полностью укомплектован, – сказал ему полковник Аркрайт. – Жизнь здесь трудная и опасная, но наши воины, которые остаются на юге, все мечтают рано или поздно попасть сюда.

– Да. Я вспоминаю свою службу, – мечтательно произнес граф. – Особенно тот ни с чем не сравнимый восторг, который испытываешь, когда идешь в атаку.

Произнося эти слова, он посмотрел на Венецию, которая как раз подходила к нему, и улыбнулся. Но она не улыбнулась в ответ. Что-то в его голосе сказало ей, что он мечтает снова оказаться в гуще битвы.

А он не должен этого делать, – пронеслось у нее в голове. Не должен рисковать жизнью сейчас, когда она начала понимать, что он для нее значит. Она бы не вынесла этого.

Как другие женщины выдерживают подобное? В форте обитало несколько леди, поскольку офицерам было позволено привозить с собой жен. Жизнь их проходила спокойно, они делили время между домашними хлопотами и помощью в фортовом госпитале.

Жена полковника сразу взяла Венецию под свое крыло. Она оказалась женщиной доброй и приятной в общении, но Венеция с большей охотой послушала бы рассказы мужчин.

В тот вечер офицеры устроили в их честь банкет. Венецию усадили довольно далеко от графа, поэтому поговорить с ним у нее не было возможности.

Позже он посоветовал ей изобразить усталость с дороги, чтобы ни у кого не возникло вопросов, если она решит уйти к себе пораньше. Венеция решила, что он хочет ее выпроводить, чтобы свободно поговорить с военными.

Но делать было нечего, оставалось только исполнить его волю. Она пожелала всем спокойной ночи самым любезным тоном, чтобы скрыть, что внутри у нее все клокочет, и ушла.

Прошло еще три часа, прежде чем граф присоединился к ней.

– Простите, если побеспокоил, – сказал он.

– Я не спала, – честно ответила Венеция. Все это время она не сомкнула глаз от тревожных мыслей.

Она услышала, как он разделся и лег в кровать рядом с ней.

– Вы устали? – спросил он тем нежным голосом, от которого ее сердце всегда начинало биться быстрее.

Но она усилием воли заставила себя не поддаться его колдовскому воздействию.

– Я хочу поговорить, – твердо произнесла она.

Было темно, но она почувствовала его удивление.

– Хорошо. О чем вы хотите поговорить?

– О завтрашнем дне и о том, чем мы займемся.

– Возможно, вам стоит посетить фортовый госпиталь. Я уверен, бедные раненые солдаты оценят это.

– А что будете делать вы? – спросила она.

– Осмотрю окрестности. Хочу взглянуть на Хайберский проход.

– Потому что оттуда приходят русские?

– Это практически единственная дорога из Индии в Афганистан, и мы должны постоянно держать ее под наблюдением. Но вам, моя дорогая, совершенно не о чем волноваться.

– Я волнуюсь о вас. Вы ведь мечтаете вернуться в армию, да?

На его устах появилась почти робкая улыбка.

– Ну, может быть… Разве что самую малость.

– Но сейчас вы не в армии! – вскипела она. – Сражаться с русскими должны они, а не вы. Вы помните, что должны вернуться в Англию с докладом королеве? Вы не имеете права рисковать жизнью, ваша жизнь принадлежит ей.

– А вы не хотите сказать, что она принадлежит вам? – спросил он.

Венеция внутренне напряглась, услышав в его тоне недовольство тем, что она присваивает его.

– Конечно нет, – быстро сказала она. – Я бы ни за что не стала обременять вас своей персоной.

В тусклом свете она не смогла разобрать, какое выражение появилось на его лице. Возможно, это было разочарование.

– Давайте спать, – сказал он. – Завтра тяжелый день.

– Да, – ответила она бесцветным голосом. – Спокойной ночи.

Она лежала и прислушивалась к его дыханию, пока не стало понятно, что он заснул. Потом медленно села и посмотрела на его лицо, едва различимое в полумраке.

Во сне он выглядел совершенно расслабленным и умиротворенным, и ей стало понятно: что бы ни происходило в его голове, от нее это скрыто.

Да, они стали близки, но в тот миг она увидела границу этой близости. Он по-прежнему мог отгородиться от нее, скрыть свои мысли.

Но она хотела иметь все. Одной страсти ей было недостаточно. Она хотела сближения с его разумом, а не только с сердцем, но до этого было ох как далеко.

Как будто она шла долгой-долгой дорогой и уже была уверена, что дошла до нужного дома, но за калиткой открылся новый, еще более долгий и извилистый путь.

С этой мыслью она заснула.

Проснулась Венеция одна. Сквозь щели в занавесках пробивалось яркое солнце.

Осторожно приоткрылась дверь, показалось лицо жены полковника. Увидев, что Венеция не спит, она улыбнулась и вошла в спальню.

– Ваш муж велел вас не беспокоить, – сказала она. – Поэтому мы дали вам возможность выспаться после утомительных путешествий.

– А… Спасибо. Уже поздно?

– Почти десять.

– Боже, нужно вставать! Айвен решит, что я буду спать вечно.

– Не волнуйтесь. Его пока нет. Мой муж ему показывает Хайберский проход.

– Но разве это не опасно?

– С ними отряд солдат. Лорд Энтони тоже пошел. Вернутся они, скорее всего, завтра.

– Скорее всего? Завтра? – ошеломленно повторила Венеция.

– Думаю, они там и заночуют. Не волнуйтесь, мне есть чем вас развлечь.

Похоже, она считала, что это снимает все вопросы, но Венецию охватило внезапное сокрушительное ощущение предательства.

Айвен выбрался из комнаты, пока она спала, и она знала почему. Чтобы она не устроила «сцену». Она была всего лишь женщиной, а женщины ничего не смыслят в военных делах. Чем меньше женщина знает, тем проще мужчине улизнуть.

Он даже взял с собой Энтони, существо очаровательное, но, похоже, в высшей степени бесполезное.

Венеции захотелось швырнуть чем-нибудь в стену.

День ей удалось как-то продержаться, но, когда наступил вечер, мужчины так и не вернулись. Она присоединилась к остальным женщинам за ужином, но те, хоть и выражали некоторое беспокойство, ничего необычного в столь долгом отсутствии мужчин не видели.

– Мой муж иногда неделями пропадает, – сказала миссис Аркрайт. – Но всегда возвращается.

– И вам не бывает страшно? – спросила Венеция.

– Конечно, бывает, но к этому быстро привыкаешь.

Венеция сомневалась, что когда-либо привыкнет к этому. Она бы без тени страха прошла рядом с мужем любые испытания, но знать, что он где-то там, в темноте, было ужасно.

Всю ночь она не могла заснуть, разрываемая одновременно страхом за мужа и злостью на него за то, что он ушел, не сказав ей.

Утро не принесло новостей. Мужчины вернулись лишь поздно вечером, и при виде графа она испытала настоящее потрясение.

Перед ней стоял человек в каких-то старых лохмотьях и тюрбане, нижнюю половину лица его скрывал грязный шарф. И лишь глаза были знакомые.

– Привет, – сказал он, снимая шарф и улыбаясь во весь рот.

– Вы?!. – взорвалась она.

Стоявший рядом с ним другой туземец, такой же «оборванец», рассмеялся.

– Вот так так! – воскликнул он.

– Энтони! И вы?

– День прошел чудесно для всех, – жизнерадостно сообщил Энтони. – Кроме бедного Девениша. Он неудачно упал.

Их раненого товарища уже несли в госпиталь.

Венеция взяла мужа за руку.

– Идемте со мной, – строго произнесла она.

– Сначала мне нужно с докладом к полковнику…

– Идемте со мной.

Он перестал возражать и позволил ей утащить себя наверх, в их комнату.

– Я поступил неправильно, когда вот так ушел, да? – сказал он. Несмотря на то, что говорил он тоном раскаяния, в глазах его горели озорные искорки.

– Вы поступили чудовищно! – вскричала Венеция. Теперь, когда она узнала, что с ним все в порядке, ее гнев выплеснулся наружу. – Вы поступили гадко, недостойно…

Больше она ничего сказать не смогла. Руки графа сомкнулись на ней с сокрушительной силой.

Первым ее побуждением было рассердиться еще больше. Как смеет он думать, что может вот так просто взять и заставить ее замолчать, когда она имеет полное право выходить из себя.

Всеми силами она пыталась противиться воздействию, которое он оказывал на нее, но ощущение его губ, скользящих по ее устам, лишило ее всяких мыслей. У нее не осталось ничего, кроме чувств.

Ощущения, как физические, так и чувственные, с его умелой подачи росли, захватывали ее все больше и больше, пока наконец своей воли у нее вовсе не осталось.

– Вы знаете, как я скучал? – прошептал он.

Она смогла лишь молча покачать головой. Сердце ее колотилось все сильнее и сильнее.

– Так позвольте вам показать, – сказал он, подхватывая ее на руки и неся к кровати.

* * *

Лейтенант Девениш сломал ногу. Конечно, несчастный должен был выздороветь, но на какое-то время он вышел из игры.

– И это очень плохо, – признался полковник в тот вечер за ужином. – Потому что он прекрасно говорит по-русски, а у нас нет больше никого с такими навыками.

– И случилось это, как раз когда он мог добыть важные сведения, – добавил граф. – В проходе, милях в пятнадцати от начала, стоит небольшой русский лагерь. Мы сумели подобраться к нему так близко, что могли слышать их разговоры. Девениш разволновался.

– Он не рассказал, о чем они говорили? – тревожно спросил полковник.

– Не успел. В палатке началось какое-то движение, я думаю, это была ссора, и они могли выскочить в любую секунду, поэтому нам пришлось срочно отходить. Но конь Девениша оступился и выбросил его из седла.

– Сейчас у него жар, – вставила миссис Аркрайт. – Пока что мы даже не можем привести несчастного в чувство.

– Это серьезно, – хмуро промолвил полковник. – Он явно услышал там что-то важное. Остается только надеяться, что скоро он придет в себя. – Он повернулся к Энтони. – А как вы провели время? Трудно было с непривычки, а?

– Никогда еще так весело не проводил время, – неожиданно ответил он.

– Как! В этих жутких лохмотьях? – изумилась Венеция.

– Без этого не было бы весело, – не раздумывая, ответил он.

– Ему там и впрямь понравилось, – заметил граф. – Что, признаться, меня немало удивило.

– Нам придется туда вернуться, – поспешил добавить Энтони. – Если Девениш не придет в себя и не расскажет нам, что услышал, придется все разведывать самим.

– Верно, – веско произнес полковник. – Но давайте надеяться, что он поправится.

Однако Девениш не поправился. К следующему утру жар усилился, несчастный метался и ворочался в койке, у него начался бред.