Сара Джио - Назад к тебе

Я откинулась на спинку сиденья в лодке и разрыдалась.

– Вот, – сказал он, возвращаясь с припасами. – Я положил туда письма с корабля и тот дневник.

– Спасибо, – сказала я.

– Будь осторожнее, – напутствовал меня Грэй, и его голос слегка дрогнул.

– Грэй, – прорыдала я.

– Плыви, – сказал он.

– Не отпускай меня.

– Ты сама знаешь, что я вынужден это сделать. – Он столкнул лодку в прибой. – Запусти мотор. Он нужен тебе, чтобы выйти за линию прибоя.

Я повозилась с мотором, он завелся, сначала с перебоями, но потом выпустил облачко дыма. Я уплывала. Я на самом деле уплывала. Этого мне хотелось?

Я повернулась к Грэю. Он стоял и смотрел, как я уплывала от острова, который стал нашим домом.

Он помахал мне рукой.

– Я люблю тебя, – сказала я сквозь слезы. Они ручьем текли по моим щекам. – Я всегда буду тебя любить.

Я видела, что шепчут его губы. Это были его последние слова.

– Я люблю тебя.

Мы долго смотрели друг на друга, пока он не превратился в точку на горизонте, и я тоже.

Я заглушила мотор и поставила парус. Был полный штиль, и я просто плыла куда-то среди океана. Я почувствовала новый приступ тошноты и глубочайшее одиночество, глубочайшую печаль, какую я еще никогда в своей жизни не испытывала.

Господи, что я наделала?

Дни тянулись мучительно долго, это медленное течение времени причиняло мне физическую боль. Прошлой ночью мне снилось, что я убегала от кого-то на острове. От мужчины. Рядом не было Грэя, чтобы спасти меня, а еще у меня ужасно болел живот. Когда я проснулась, боль не исчезла. Я прижала руки к животу и орала под звездным небом. Я кричала, звала Грэя и Эрика. Я звала на помощь мое прошлое и настоящее, а еще будущее, до которого все-таки надеялась дожить.

С тех пор я больше не спала, просто смотрела, как луна опускалась в океан, уступая место солнцу. Это была ночная битва между светом и тьмой, где не было настоящих победителей.

Я открыла последнюю банку тушеных бобов и погрузила в нее вилку. Бобы напомнили мне о летних днях в доме моей бабушки. О клеенке, постеленной на столе в дворике возле кухни, где бабушка готовила барбекю для семьи. О счастливых временах.

Я находилась между двумя мирами – островом и тем миром, который я когда-то называла своим домом. Все было расплывчатым словно расфокусированная линза. Наш с Эриком домик в колониальном стиле на холме Королевы Анны с белым сайдингом, черными ставнями и красной дверью. Георгины и розы в саду, обувница, которую Эрик купил мне для нашего шкафа. Дом, милый дом, вот только… ждут ли меня там? Вернется ли хоть что-то из моего прошлого?

Я легла на койку и закрыла глаза.

* * *

Прошли еще восемь закатов и рассветов. А на девятый я почувствовала ужасную дурноту и слабость, которые меня по-настоящему напугали. У меня закончилась еда. Манго были давно съедены или сгнили. Орехи макадамия тоже. Консервы я тоже съела, не осталось и бутылок с водой. Я выставляла кастрюли и сковородки, чтобы собирать питьевую воду, но дожди случались очень редко. Я могла тут умереть. И где-то в душе уже хотела этого.

* * *

Вчера мне показалось, что я видела корабль. Конечно, это была иллюзия. Просто темное пятно на горизонте. Океан сыграл со мной одну из многих своих злых шуток. Я понимала, что времени у меня почти не осталось. Моя глотка пересохла. Я с трудом могла глотать.

Меня найдут. Когда-нибудь. К этому времени я уже давно умру. Меня расклюют морские птицы. Меня высушит солнце. Моя кожа сгниет. Я содрогнулась.

В ящике я нашла блокнот и ручку.

Тому, кто меня найдет:

Я – Шарлотта Беллуэзер. Я отправилась на Бермудах на экскурсию с моим мужем Эриком Беллуэзером. У нас был медовый месяц. Я провела почти два года на маленьком острове с человеком по имени Грэй Лоутон, который, как и я, уцелел, когда наш катер налетел на риф. Все остальные погибли, включая капитана. Я покинула остров, когда эту лодку прибило к берегу. Я старалась изо всех сил добраться до дома, но не получилось. Пожалуйста, передайте моим родителям, что я люблю их. И, пожалуйста, сообщите моему мужу…

Я вскинула голову, когда услышала корабельный гудок. Не может быть. Когда гудок раздался снова, я вгляделась в ночь. Это было судно. Огромное судно.

Адреналин пробежал по моим сосудам подобно электрическому току, вдохнув жизнь в мое тело, которое уже потеряло последние силы. Я должна была зажечь сигнальный огонь. Я знала, где лежали фальшфейеры – в шкафчике возле кухни, в аварийном отсеке. Собрав в кулак свою волю, я стала спускаться по ступенькам, но оступилась и упала, сильно разбив лоб. По щеке потекла кровь. Но мне было некогда думать об этом. Помогая себе руками, я встала на колени и поползла к шкафчику, нашарила там нужный отсек. Достала фальшфейеры, кое-как встала на ноги и отыскала спички, которые оставила возле чайника.

Я выползла на палубу и попыталась зажечь первую спичку. Руки не слушались меня, спички вываливались из пальцев. Давай, Шарлотта. Это твой шанс. Пожалуй, твой единственный шанс. Я сделала еще одну попытку и на этот раз зажгла пламя, красивое, оранжевое пламя. Я поднесла спичку к концу фальшфейера, и он загорелся. Я подняла его вверх и… но мои пальцы разжались, и он упал на моих глазах в воду.

Нет! Нет, нет, нет, нет.

Судно двигалось в ночной тьме полным ходом. Меня просто не заметят. Мне надо зажечь другую ракету.

Я расставила ноги, чтобы не упасть, и зажгла новую спичку, на этот раз с лазерной точностью сосредоточившись на фальшфейере. Получилось, я сумела зажечь его и подняла над головой. Я лихорадочно размахивала над головой сигнальным огнем, пока не обессилела. Тогда я рухнула в кресло, но все равно продолжала размахивать правой рукой.

– Пожалуйста! – кричала я. – Пожалуйста, заберите меня!

Судно продолжало движение по своему маршруту.

– Подождите! – закричала я. – Пожалуйста, остановитесь!

По моим щекам текли ручьями слезы. Я прижала к груди колени и уронила на них голову. Вот и все. Это конец. Я знала это. Я чувствовала.

И тут я услышала гудок. Я вскинула голову и посмотрела в ночь. Увидела вспышку, гораздо более яркую, чем от фальшфейера, который держала в руке. Эта вспышка была как на шоу в честь Четвертого июля.

Я снова встала. У меня кружилась голова, путалось сознание, но я из последних сил вцепилась в борт парусника и велела своим ногам стоять. Не подведите меня, – умоляла я их.

Я не знала, заметили они меня или нет. Но тут прозвучал еще один гудок и последовала еще одна вспышка. Судно, казалось, повернуло назад. Повернуло ко мне.

Я все еще размахивала фальшфейером. Я стояла до тех пор, пока судно не приблизилось ко мне настолько, что я увидела сначала отражения его огней на воде перед собой, а потом они осветили мою лодку.

Меня заметили. Меня увидели. Слава богу!

Потом я услышала голос – кто-то обратился ко мне по мегафону:

– Мы вас видим и идем к вам на помощь. Берегите силы и оставайтесь на месте. Мы высылаем к вам шлюпку.

Я опять помахала фальшфейером, как бы говоря «да» и «спасибо».

Через несколько минут я увидела шлюпку. В ней было трое, и когда они подплыли к моему паруснику, мне хотелось обнять их всех.

– Я Джон, – представился один из моряков. – Это Рэнди, а это Пит. Судно принадлежит «ЭмЭсСи Зо» ^[9]. Мы везем груз в Уилмингтон, Северная Каролина. Вы американка?

– Да, – ответила я. – Меня зовут Шарлотта… Я…

– У нас будет еще много времени, чтобы выслушать вашу историю, – сказал Джон. – А сейчас вам не до этого. Вы еле живы. Мы доставим вас на борт.

Он протянул мне руку.

– Подождите, – сказала я и спустилась вниз. Там я схватила письма, дневник и фото молодой женщины, которые мы нашли в корпусе «Циклопа». После этого я взялась за сильную, мозолистую руку Джона.

Он помог мне перебраться в шлюпку и набросил мне на плечи оранжевое одеяло.

– Вы были тут одна? – спросил он.

Я кивнула сквозь слезы. Они потоками лились по моему лицу.

Первая ночь после моего спасения прошла в тумане. Ко мне то возвращалось сознание, то снова уплывало. Я помню укол иглы – мне сделали внутривенное вливание. Надо мной маячил силуэт корабельного доктора, а может, и медсестры. Они шепотом разговаривали о моем состоянии. Яркий свет бил в глаза. Мое исхудавшее тело накрыли колючим шерстяным одеялом.

На следующее утро, когда я открыла глаза, в маленький иллюминатор справа от меня светило солнце. В дверях с подносом в руках появилась женщина в черном брючном костюме.

Я осторожно села.

– Я Пам, – представилась она. – Доктор Свансон попросил меня отнести вам вот это. Он советует вам есть как можно больше, но потихоньку. Вероятно, ваш желудок отвык от больших порций.

Я кивнула и посмотрела на поднос, который она поставила мне на колени. Омлет с тертым сыром. Тост. Блюдо с разными фруктами. Чашка кофе. Для меня это была невиданная роскошь. Я взялась за вилку и начала с омлета. Он буквально таял у меня во рту. Я никогда не любила завтраки, но сейчас я не представляла себе ничего вкуснее. Яйца. Я решила, что они божественно вкусные.

Пам села рядом со мной на койку.

– Я сотрудница грузовой компании, – сказала она. – Мы рады, что смогли вас выручить.

– Спасибо, – пробормотала я, не переставая жевать.

– Я хочу, чтобы вы знали, что у нас вы в безопасности, – сказала она.

Я кивнула.

– Насколько я поняла, вас зовут Шарлотта.

– Да, – ответила я. – Шарлотта Беллуэзер.

Она удивленно раскрыла глаза.

– Постойте, вы сказали Шарлотта Беллуэзер?

Я кивнула.

– Не может быть.

– Почему? Что вы имеете в виду?

– Неужели вы та самая… – Она замолчала и покачала головой. – Вы та самая женщина, о которой я читала в новостях? И это было уже довольно давно? Та самая, которая пропала с круизного лайнера во время своего медового месяца?

– Да, – ответила я тут же. – Это я.

– Ничего себе! – воскликнула Пам. – Я даже не знаю, с чего и начать.

Я тоже не знала и взяла тост со сливочным маслом. Сливочное масло. У меня текли слюнки.

– Как же вы?..

Я отложила хлеб, взяла кофе и с наслаждением сделала глоток. Вероятно, это был «Фолджерс» или и того хуже. Но мне его вкус показался божественным.

– Вы хотите выслушать мою историю? – спросила я. – Всю историю?

Она поудобнее устроилась на стуле и приготовилась слушать.

* * *

– Я в себя не могу прийти, – выдохнула она. – Как же вы выживали все это время?

Я допила последний глоток кофе.

– А тот мужчина, Грэй, он все еще там?

Я кивнула и перевела взгляд на иллюминатор.

Она дотронулась до моей руки.

– А вы… любили его?

Я долго молчала.

– Да, – прошептала я.

Но прежде чем она смогла что-то сказать, меня захлестнула волна тошноты, и я легла на левый бок, потом перевернулась на правый.

– Пам, – проговорила я. – Я, я… меня тошнит.

– Вот, – сказала она и быстро подала мне пакет, куда я и извергла содержимое своего желудка. – Сейчас я приведу доктора Свансона.

Через минуту она вернулась с доктором, мужчиной под шестьдесят с лысым черепом и добрыми глазами. Он осмотрел меня.

– Вероятно, это сочетание нервов и недоедания. Ваша пищеварительная система не привыкла есть так, как когда-то. – Он немного помолчал. – Но сейчас нам надо исключить что-либо другое.

– Что-либо другое? – переспросила я, вставая. Пам протянула мне чашку ледяной воды с соломинкой. Я сделала глоток.

Доктор Свансон кивнул:

– Беременность.

– Нет, – возразила я с легким смущением. – Я не могла забеременеть. Понимаете, я…

– Не нужно смущаться, – продолжал он. – Никто вас не осуждает. У вас позади тяжелые испытания.

– Дело не в этом, – сказала я, хотя испытывала некоторый стыд. Ведь в глазах закона я была замужней женщиной. И замужем не за Грэем. – Просто я… – Я хотела рассказать им о моем состоянии, про гистерэктомию, но почувствовала слабость, и доктор Свансон помог мне встать.

– Вот, – сказал он, протягивая мне тест на беременность. Я никогда не делала его, ни разу в жизни. А Габби делала. Я помогала ей покупать в бакалее упаковку для теста еще в годы учебы в колледже, когда она пила слишком много и заходила слишком далеко с Брэдом Китером, жутким парнем из футбольной команды, который мог обольстить любую девчонку в кампусе, включая и Габби. Хорошо еще, что тогда, после мучительных минут ожидания и предположений, тест показал, что беременности не было.