Домой.

– В Сиэтл, да.

– Хорошо, тогда мы встретимся? Пообедаем?

– Да, конечно.

– Отлично, – сказал он. – Хочешь, я тебя встречу?

– Нет, все нормально. – Я помолчала. – Знаешь, я очень хочу с тобой увидеться. Просто сотрудники круизной компании привезут меня туда, куда мне нужно.

– Конечно, – сказал он. – Тогда пусть они привезут тебя к «Розовой двери» к семи часам. Помнишь, как ты когда-то любила это место?

Конечно, я помнила. Я помнила, как Эрик привез меня туда во время нашего второго свидания, и я знала даже тогда, что начинала в него влюбляться.

– Да, – сказала я. Мы ходили туда и с Габби, она тогда еще встречалась со своим бывшим бойфрендом. – Эрик, а как там Габби?

Он надолго замолчал, и я даже подумала, что нас разъединили.

– У нее все нормально, все нормально, – торопливо проговорил он.

– Хорошо. Мне не терпится ее повидать.

– Значит, я увижу тебя сегодня?

– Да, – сказала я.

– Мне просто с трудом верится, – как-то смущенно произнес он. – Я так счастлив, что ты жива-здорова, Шарлотта. Счастлив, что ты вернулась домой.

– Я тоже, – сказала я. Но только о счастье не могло быть и речи. Мне казалось, что мое сердце вот-вот разорвется от тоски.

* * *

Я долго стояла под душем, побрила ноги. Это было чудесно. Лучше, чем любые процедуры в спа, которыми я когда-то увлекалась, это точно. Потом высушила феном волосы и залюбовалась на них – они выглядели чудесно, когда стали чистыми и блестящими. Нанесла на лицо тональный крем, чуточку румян и немного помады на губы, все это я нашла в косметичке, оставленной для меня в ванной. Потом долго смотрела на себя в зеркало. Я и забыла, что вообще-то я… хорошенькая.

Я проверила содержимое чемоданов с одеждой, купленной сотрудниками круизной компании, и выбрала черный хлопковый сарафан и серый кардиган. Черные сандалии были немного великоваты, но ничего, сойдет.

Я попрощалась с Пам, поблагодарила ее за все и отправилась с Конни в подземный гараж. Там нас ждали две машины полицейского эскорта, чтобы сопроводить в аэропорт. Мы сели в черный внедорожник. Конни протянула мне бутылку с прохладной водой.

– Журналисты уже нас выследили и осадили отель, – сообщила она, – поэтому мы попросили помощь у полиции.

Я нахмурилась:

– Скорее бы кончилась вся эта шумиха. Мне совершенно не хочется быть в центре внимания.

Конни пожала плечами:

– Со временем все затихнет, но пока тут настоящий цирк, так что мы будем держать вас подальше от публики. – Она нервно поглядывала в окно, когда мы выехали из гаража и проезжали мимо журналистов и операторов. – Будем надеяться, что они не увяжутся за нами и не будут преследовать до аэропорта.

Я откинулась на спинку кресла, радуясь, что в машине тонированные стекла.

– Вы уже подписали бумаги? – спросила она.

– Ох, – вздохнула я. – Нет, еще не подписала.

Конни молча посмотрела на меня. Я вспомнила, что Пам советовала мне потребовать больше денег. Стоит ли? Разумно ли мне так поступать? Немного поколебавшись, я решила, что девять миллионов долларов – достаточные деньги, мне их хватит на всю жизнь. Кроме того, мне было совершенно не интересно иметь дело с адвокатами и судиться с круизной компанией.

– У вас есть ручка?

– Да, – с облегчением ответила она и достала ручку из сумочки. Я положила бумаги на сумку.

Я поставила свою подпись, но тут же спохватилась.

– Оп-па! Я написала свою девичью фамилию. – Я взглянула на нее: Шарлотта Фэрчайлд, но я сменила ее на фамилию Эрика. – Я Шарлотта Беллуэзер. Просто я рассталась с мужем во время нашего медового месяца и никогда в реальной жизни не пользовалась этой фамилией. – Теперь она казалась мне фикцией, этой альтернативной идентичности практически никогда не существовало.

– Ничего, – успокоила меня Конни. – Просто зачеркните и напишите свою официальную фамилию c инициалами.

Я кивнула и исправила подпись.

Она взяла бумаги, сунула их в папку и мило улыбнулась.

– Конечно, хорошо возвращаться домой.

– Пожалуй, – без энтузиазма отозвалась я.

– Мы взяли на себя смелость и сняли для вас временные апартаменты в центре города. – Она нервно улыбнулась. – Прошли годы, и вы и ваш… супруг, возможно, захотите снова узнать друг друга, прежде… понимаете, мы просто подумали, что вам захочется иметь собственное, личное пространство, когда вы снова вернетесь к привычной жизни.

– Спасибо, – с облегчением поблагодарила я. Вероятно, я с радостью вернусь в дом на холме Королевы Анны, где я когда-то жила с Эриком, но дело в том, что при мысли об этом мне казалось, что я сразу покроюсь сыпью. Мне нужно было время. Возможно, ему тоже.

– Вот так, – сказала Конни, когда мы приехали в аэропорт. – Нас проводят до стойки регистрации, но после этого мы будем до посадки предоставлены сами себе. Советую вам опустить голову и не смотреть по сторонам. – Она протянула мне темные очки: – Вот, наденьте.

Я надела темные очки, вышла из машины и огляделась по сторонам. К моей радости, я увидела, что вокруг нас все занимались своими делами, выгружали багаж, прощались с близкими. Пока все было нормально.

Я шла за Конни и нашим эскортом до стойки регистрации А23.

– Хотите кофе или чего-нибудь еще? – спросила она, поставив свою сумочку. Остальной багаж мы сдали.

– Конечно, – отозвалась я.

– Пойдемте вместе, – сказала Конни.

– Я останусь здесь, если вы не возражаете. – Я оглядела зал. Мне показалось, что здесь меня репортеры не растерзают.

– Хорошо, – согласилась она. – Так что вы хотите? Латте? Мокко?

– Американо, – ответила я.

Она улыбнулась:

– Не понимаю, как вы выжили без кофе там, на острове.

– Я тоже, – усмехнулась я.

Конни направилась в «Старбакс». Очередь была длинная, и я порадовалась, что осталась здесь. Я стала наблюдать за молодой парой, сидевшей наискосок от меня. Их маленькая девочка, лет двух, топала ножками возле пассажиров, показывала на их обувь и называла цвет.

– Синий! – радостно говорила она. – Красный! – Родители награждали ее каждый раз аплодисментами и улыбками.

Если несколько лет назад я бы лишь на несколько секунд обратила внимание на эту маленькую игру, но теперь она заворожила меня – эта пара была такой счастливой, они были так крепко связаны между собой любовью к этому маленькому херувиму. Я завороженно смотрела на эту троицу. У меня никогда не будет такого…

– Извините, – сказала какая-то женщина, дотронувшись до моего плеча.

Я повернула к ней лицо. Она была стройная, высокая, черноволосая, в очках с черепаховой оправой.

– Да?

– Вы та самая Шарлотта, которая потерялась во время того круиза?

Окружающие с интересом посмотрели на меня.

– Вы на нее похожи, – сказал один мужчина. Другой кивнул.

– Это вы, – заявила черноволосая. – Я знаю точно.

– Я читала сегодня по Си-Эн-Эн. ком, что вы возвращаетесь в Сиэтл для встречи с мужем, – сказала женщина справа от меня. – О, мне даже не верится, что мы полетим одним рейсом.

– Как там все было? – спросила черноволосая.

Не успела я ответить, как сидевшая слева блондинка коснулась моей руки.

– Я слышала, что вы были на том пустынном острове два года с тем жутким доктором, который убил свою жену. – Она повернулась к соседке: – Представляете?

Я открыла рот и хотела что-то сказать, но голос пропал. У меня бешено колотилось сердце. Слезы жгли глаза.

– Я слышала, что…

– Хватит, – внезапно рявкнула Конни, ставя кофе на боковой столик, прикрепленный к моему креслу. – Пожалуйста, имейте совесть и приличие, оставьте ее в покое. Она столько пережила, что никто из вас не встречал за всю свою жизнь.

Черноволосая женщина отошла, раздраженно фыркнув. Остальные вернулись к своим журналам. Молодые родители малышки уставились на меня словно на редкую обезьянку из лесов Амазонки или, что было ближе к истине, на носительницу очень заразной болезни.

– Сочувствую, – сказала Конни.

– Ничего, все нормально.

– Люди будут говорить много всякого, – продолжала она. – Они будут думать о вас разные вещи. А вам просто надо помнить, что важно, а что нет. Я долго работала с публикой и знаю, какими бесчувственными и бесцеремонными бывают люди. Мой вам совет – старайтесь, чтобы это вас не задевало.

Я кивнула.

Она взяла свою сумку.

– Пойдемте, объявили посадку. Давайте уйдем отсюда.

* * *

– Вы точно не хотите, чтобы я пошла с вами? – спросила Конни, когда водитель остановил машину возле улочки, которая вела к «Розовой двери».

Я покачала головой:

– Все будет в порядке.

– Тогда ладно, – сказала она. – После ресторана шофер отвезет вас в кондоминиум. Багаж будет ждать вас там. – Она протянула мне конверт. – Тут ключ и ночной код для входа в здание, на случай… если ваш вечер продлится и консьерж уйдет домой.

Я бесстрастно кивнула.

– Завтра вам нужно открыть банковский счет, на который будут переведены деньги. Вы точно сможете это сделать?

– Конечно, – заверила я.

Она вздохнула, словно мать, отправляющая свое дитя в колледж.

– Пожалуй, я попрощаюсь с вами. Впрочем, не совсем. Вы знаете, как мне звонить по сотовому телефону. Звоните мне в любое время суток.

– Спасибо, Конни, – поблагодарила я, вышла из машины и направилась по мощенной булыжником улочке к рынку Пайк-Плейс, сразу за которым находился ресторан. Я увидела чуть поодаль ту самую розовую дверь и впервые разнервничалась.

Эрик, вероятно, был уже внутри, сидел за столиком, потягивая коктейль «Негрони». Внезапно я испугалась за свой наряд. Что, если это слишком… что, если я слишком…

Я взялась за дверную ручку и слегка приоткрыла дверь. Скрипнули петли, я шагнула внутрь, на верхнюю площадку. В воздухе пахло жареным чесноком и только что открытым вином.

Я огляделась, мои глаза быстро перескакивали со столика на столик, так же быстро билось мое сердце. Где он? Он здесь?

Я сошла по ступенькам к метрдотелю; меня приветствовала женщина в кружевном платье с высоким воротом и подведенными темным карандашом глазами. Я поправила свое скромное платьице и подумала: неужели так сильно изменилась мода с тех пор, как я в последний раз покупала себе наряды? Мои ладони стали горячими и липкими. Я чувствовала себя здесь чужой, словно приехала на вечеринку неодетой или, пожалуй, даже незваной.

– Вы Шарлотта? – спросила женщина.

– Да, – с удивлением ответила я.

Она улыбнулась:

– Эрик вас ждет.

Я повернулась и посмотрела, куда она показывала. Зал был освещен неярко, но я все равно различила его лицо на фоне стены янтарного цвета. Он держал в руке коктейль, а его улыбка была немного нервной.

Наши глаза встретились. Он встал, и я направилась к нему. У меня так громко билось в груди сердце, что я почти не слышала музыкантов, игравших в баре. Джаз? Рок? Я даже не могла сказать. Я слышала только кровь, бурлившую во мне.

– Привет, – сказал он, когда я подошла к столу. Он неловко протянул ко мне руки, и я упала в его объятия.

– Привет, – ответила я, вытирая с глаз навернувшиеся слезы.

Он сжал мою руку и показал на сиденье наискосок от него. Я села.

– Ты выглядишь…

– Костлявой? – улыбнулась я.

Он немного запрокинул голову и засмеялся. На его глаза упал свет, и я увидела слезы. Момент был эмоциональным и для него.

– Да, – сказал он.

– Я похудела на двадцать фунтов.

Он покачал головой и протянул мне меню. Я быстро пробежала его глазами и положила на стол. Я должна была бы проголодаться. Я проголодалась. Но я не могла заставить себя читать про припущенные в сливочном масле щечки палтуса, или про ризотто с мускатной тыквой, или про что-либо еще.

Глаза Эрика метнулись от моих глаз на его бокал, потом на его руки, лежавшие на коленях.

– Я… – Он начал было говорить, но его голос оборвался. – Шарлотта… я думал, что ты умерла.

Я мрачно кивнула:

– Я тоже думала, что умру.

– Я так рад, что это не так, – сказал он. – Я так рад, что ты здесь.

Да, рад, я это знала. И все-таки мне почему-то показалось, что его голос немного окрашен сожалением. Может, у него что-то изменилось? Он научился жить без меня, даже наслаждаться жизнью? Если это так, то разве я могла винить его за это? Он был вдовцом, и потом… оказалось, что нет.

– Я хочу тебя о многом расспросить, – сказал он. – Мне хочется знать все. – Он нервно засмеялся. – Вот только не пойму, с чего начать.

– Я тоже, – сказала я.

Наши глаза снова встретились. Я протянула к нему руку.

– Я знаю, что за это время многое изменилось.

Он кивнул.