Нина Харрингтон - Не бойся желать

Лекси больше не могла смотреть ему в глаза. Ей было больно.

Марка вдруг стало так много, он заполнил собой все пространство. Лекси отняла руки, встала со скамьи и подошла к краю обрыва. Она вдыхала прохладный воздух и смотрела на крутой берег, на море, на волны, что разбивались о валуны у подножия утеса.

Лекси могла бы броситься в объятия Марка, и они вдвоем окунулись бы в воды глубокого и теплого моря под названием жизнь, и он не даст ей утонуть. Но однажды их накроет волной обязательств, и оба пойдут ко дну, канут в горькой пучине отчаяния, и пути назад не будет.

Лекси не могла так поступить. У Марка есть шанс встретить женщину, жениться и завести детей, а затем передать титул следующему поколению.

Она слишком крепко любила Марка, чтобы позволить ему пожертвовать самым важным, самым святым.

Марк стоял позади нее, и Лекси чувствовала его легкое прикосновение.

Она взяла его руки и прижала их к себе, чтобы Марк чувствовал, как вздымается и опускается ее грудь. Тыльной стороной ладони он касался ее шеи, Лекси наслаждалась теплом его тела. Ей было хорошо и горько.

Марк был искрой, которая разожгла пожар в ее мире, и Лекси прекрасно понимала, что никакой другой мужчина не сможет касаться ее так, как Марк.

Он – любовь всей ее жизни, и именно поэтому Лекси должна оставить его. Теперь нужно сказать об этом Марку.

Лекси медленно опустила его руки и разжала пальцы, затем повернулась к нему. Но слова не шли у нее с губ. Она поддалась соблазну в последний раз и опустила голову ему на грудь, обняв его за шею, словно Марк был спасением.

Он открыл глаза, почувствовав ее прикосновение, и Лекси заморгала, чтобы не заплакать, когда он потерся носом о ее щеку и стал ее целовать. Марк провел по ее волосам, сильнее прижимая ее.

Он целовал Лекси все более страстно. Сердце бешено стучало. Одной рукой он гладил ее талию, другой – нежно ласкал шею, и Лекси думала, что сойдет с ума от страсти, от желания рассказать ему, как сильна ее любовь.

Лекси уносило вдаль течением нежности и понимания, и она могла позволить себе нырнуть поглубже, ни о чем не жалея.

Может, потому она и перестала его целовать и отстранилась, чтобы Марк мог смахнуть слезы с ее щек.

– Ну, не плачь, красавица. Я буду рядом всегда.

И он вновь принялся ласкать ее, касаясь губами ее шеи, наклонив голову, чтобы гладить ее бархатистую кожу.

Лекси закрыла глаза и выгнулась, Марк опустил руки ей на бедра. Она затаила дыхание, внутри все кипело от отчаяния, ведь ей было так хорошо. Сердце ликовало.

Лекси зажмурилась, стараясь сосредоточиться на дыхании, но ей это не удалось. Мужчина, с которым она хотела остаться, обнимал ее так сладко и помогал удержаться на ослабших ногах.

Марк соблазнял Лекси, она ощущала вкус и аромат этого соблазна. Она желала его так же сильно, как и он – ее. Это будет их последняя ночь вместе, и…

Нет. Если Лекси сдастся сейчас, то пути назад не будет. Она уже никогда не сможет уйти, и Марк тоже. Ей нужно просто найти в себе силы и сделать задуманное.

Лекси вздохнула и прошептала, уткнувшись в плечо Марка:

– Вряд ли из этого что-то получится.

Она запрокинула голову, пытаясь помешать ему целовать ее, и дрожащим голосом продолжила:

– Наверное, мне лучше начать собирать вещи. У меня рейс завтра рано утром.

Марк вздрогнул. Лекси чувствовала его горячее дыхание на своем лбу. Она помолчала. Смелость изменила ей. Смятение боролось с принятием, но ее голос был спокойным.

– Ты знаешь, почему у нас с тобой нет будущего, Марк. Тебе нужен сын, чтобы было кому передать титул, а я не смогу родить его для тебя. И этого не изменят ни наши чувства друг к другу, ни слова.

Она сразу же пожалела о сказанном. Только что Марк крепко обнимал ее, не хотел отпускать, а теперь уже отдалялся. Не физически, но душевно.

Волшебство момента испарилось, разбилось на мелкие кусочки.

Лицо Марка перекосилось от боли, он закрылся у нее на глазах. Тепло исчезло, и Лекси корила себя за то, что так неосторожно поступила.

Она потеряла Марка.

Он тихо ответил:

– Я не должен был стать бароном, титул наследовал мой брат. Эд был гордостью и радостью моих родителей. Золотой мальчик, старший сын, которого с малолетства приучали к мысли, что он получит семейное дело и поместье. Его смерть… разрушила все планы, и сердце мамы было разбито. Вот так. Вся наша семья развалилась. – Марк посмотрел на Лекси и пригладил ее волосы. – Я средний сын, Лекси. Я совсем не похож на Эдмунда и отца, и мне пришлось отказаться от всего и взять на себя обязательства стать бароном. У меня нет выхода. Мне пришлось стать наследником, со всеми вытекающими последствиями, включая женитьбу и рождение сына. – Марк закрыл глаза. – Работая над маминой биографией, я осознал, скольким пожертвовал, стараясь занять его место. Но я хочу отвоевать свое право на счастье, а это значит – быть с тобой, Лекси.

– Ты же знаешь, я не могу иметь детей. – Ее голос дрогнул, слова с трудом срывались с губ. – Но ты можешь. Поэтому я и должна отпустить тебя.

Марк покачал головой и склонил голову, их лбы соприкоснулись. Лекси чувствовала его горячее дыхание.

– Я понимаю, к чему ты ведешь, но ты ошибаешься, сильно ошибаешься. Я хочу быть с тобой, и только с тобой. Разве ты не понимаешь?

Лекси вздохнула и закрыла глаза, стараясь не расплакаться.

– Я тоже хочу быть с тобой, очень хочу. Я уже и не надеялась никого полюбить, но тебе нужно воспитать детей. Однажды ты встретишь женщину, которую сможешь любить и которая родит для тебя сына. Но это не я.

– Женщину? Лекси…

Марк выпрямился и отстранился от нее, не давая ей подойти ближе. Ее ладони скользнули вниз – по его рукам, она хотела ухватиться за ту связь, что была между ними.

Лекси смущенно и испуганно произнесла:

– Эти дни были незабываемыми, Марк. Я так благодарна тебе за них!

Он отвернулся от нее и направился к скамье, потирая шею.

– Благодарна? Только и всего? Ты благодарна? Как ты можешь вот так отказываться от всего, что есть между нами? Я знаю, я тебе не безразличен, Лекси. Прошу тебя, не лги мне! – В его голосе было столько горечи, он звучал так отстраненно…

Лекси глубоко вдохнула:

– Ты мне не безразличен, я не могу выразить словами, как ты мне дорог, неужели не видно? Поэтому последнее дело – втягивать тебя в отношения, которые закончатся горьким разочарованием, как бы мы с тобой ни старались.

Лекси подошла к Марку и вновь положила ладонь на его руку, заглянув в его лицо.

– Ты знаешь, я права. Ты будешь прекрасным отцом, Марк, я уверена. – В горле стоял ком, Лекси сглотнула, посмотрела в его прекрасные полные тревоги глаза и сказала ему правду, потому что только правда имеет значение: – Марк, мое сердце разрывается на части. Я больше не могу быть с тобой. Пора очнуться от волшебного сна и вернуться к обычной жизни. Если ты любишь меня, Марк, ты отпустишь меня. Отпусти меня, пока наша с тобой любовь не разбита.

– Лекси!

Марк не побежал за ней по гравийной дорожке, что вела к вилле. В словах Лекси он слышал боль потери. Он любил ее и потому просто стоял и смотрел, как она уходит.

Лекси сидела у полукруглого окна прямо напротив телевизора, по которому показывали мультфильмы в беззвучном режиме.

Ее брюки потеряли былую белизну, блузка выглядела еще хуже, а из обуви она забрала с собой только босоножки на плоской подошве, которые Марк подарил ей за обедом в Гайосе.

Рядом с ней расположилась элегантно одетая гречанка. Все ее внимание было приковано к карликовому пуделю. Дама целовала его и нянчила. Вьющаяся шерсть собаки, которая, кажется, собиралась проспать всю дорогу, была украшена красными бантиками.

Лекси почти не обращала внимания на туристов, сновавших туда-сюда. Они таскали за собой чемоданы, громко переговаривались на английском и итальянском языках, кто-то зевал, радуясь солнечному утру, другие спали. На пароме были влюбленные парочки и семьи. Все были довольные и счастливые.

Лекси позавидовала их спокойствию. В ее голове перепутались все мысли и эмоции, сожаления и потери, а ведь она еще даже не уехала с острова.

Ей казалось, что время остановилось с тех пор, как она поговорила с Марком на утесе.

Лекси вернулась на виллу одна. Она быстро сняла платье, нацепила брюки и блузку, в которых была утром, и затолкала содержимое шкафов в сумки и чемоданы. Марка все еще не было, когда она погрузила вещи в багажник.

Коты сидели у согретой солнцем стены, Лекси развернула машину и выехала за ворота, на главную дорогу. Она услышала, как Снежок Один позвал ее, и чуть было не выпустила руль из рук.

Трусиха! Нужно было дождаться возвращения Марка. Но тогда пришлось бы ночевать на вилле, а Лекси этого не хотелось. Она бы сдалась и провела ночь в его объятиях.

Лекси держалась довольно долго. Она ехала вниз по проселочной дороге, затем остановилась под деревьями и разрыдалась от горечи и усталости. В какой-то момент она уснула и беспокойно проспала пару часов, пока из-за деревьев не стал пробиваться свет.

Свой багаж Лекси оставила в турагентстве в Гайосе, как только офис открылся, затем вернула арендованную машину. Лекси ехала туда, где ей не понадобятся дорогие наряды. На сей раз чемоданы будут путешествовать без нее, и Лекси было совершенно безразлично, вернутся они в Лондон или нет. Все самое необходимое и незаменимое было в ручной клади и в сердце. Там ее воспоминания останутся навсегда.

Загудели моторы парома, и Лекси тихонько всхлипнула.

Морская гладь была необычайно ровной, лишь изредка зеркальную поверхность нарушала рябь, по которой жемчужинами рассыпалось рассветное солнце. Необыкновенная картина. Наступало утро нового жаркого дня, а сердце Лекси было разбито. Она посмотрела в окно, забрызганное капельками морской воды.

В окне Лекси увидела отражение девушки, которая думала, что точно знает свои желания, но все же ошиблась. Марк доказал ей это.

Он, наверное, уже проснулся, если вообще спал.

Лекси провела рукой по стеклу. Паром вышел в открытое море и взял курс на Корфу, оставляя позади узкую зеленую полоску: остров Паксос, его белоснежные утесы, на которые Лекси бросила прощальный взгляд, и ее любимого мужчину.

Марк стоял в тени раскидистого дуба у самой дорожки. Золотистый ретривер Кейси бежал по траве по следам белки.

Марк посмотрел на темно-зеленую листву, чуть подернутую красным. Он помнил это дерево с детства и порой забывал, что на протяжении долгих веков именно дубы из поместья Белмонтов шли на строительство торговых кораблей флотилий английских королей.

Наследие Белмонтов. Его наследие, за которое теперь Марк вынужден расплачиваться.

Он пошел вниз по дорожке, между могучими дубами, прямо к величественному особняку, дому его отца. Поместье Белмонтов.

Стоял сентябрь, день клонился к вечеру, и солнце озаряло тускло-желтые стены теплым, приветливым светом, напоминая о том, что здесь находится очаг и приют многих поколений его предков. Правое крыло дома, построенного в форме буквы «Е», было увито алым и пурпурным плющом, кое-где еще виднелась зелень, но плющ не доходил до искусной каменной лепнины, украшавшей башенки наверху.

Особняк был крепким, ему было почти шестьсот лет, и за все время своего существования он едва изменился, потому что мужчины либо служили при дворе в Лондоне, либо сражались за свою страну. Окна располагались рядами в каменной стене, в каждом был средник, и комнаты были довольно светлыми.

Марк смотрел на особняк свежим взглядом, и величие дома впечатляло его. А ведь это был его дом. Здесь он провел первые десять лет своей жизни, прежде чем его отправили в частную школу, но и тогда он возвращался на выходные и каникулы. Много лет назад Марк принимал это место как должное, да и многое другое в своей жизни тоже. Он думал, что родители всегда будут ждать его, брат унаследует титул, поместье и все прочее и освободит среднего сына, предоставив ему право выбирать свою судьбу.

Так было раньше. Сейчас все иначе.

Пора кое-что изменить.

Марк не спеша пересек изысканное фойе, отделанное деревом, и рассмеялся себе под нос, представляя, что скажет Лекси, увидев рыцарские доспехи в углу и фамильные знамена над огромным камином. Она уж точно захочет примерить доспехи и придумает непристойные описания геральдическим символам.

Но стоило ему выйти в узкий, украшенный деревянными панелями коридор, ведущий к кабинету его отца, как улыбка сползла с его губ. Куда бы он ни взглянул, все напоминало о маме. Китайская ваза для цветов или необычайной красоты портрет времен Тюдоров, идеально вписывающийся в интерьер дома, такой же древний. Этот портрет хорошо смотрелся на стене, покрытой изящными дубовыми панелями. Мама всегда умела подобрать украшения для каждой комнаты, и делала это с большой любовью и вниманием. На обустройство у нее ушло тридцать лет, но в итоге из мрачного и угрюмого места, которое Марк видел на фотографиях, дом превратился в светлый семейный очаг.