Это был долг чести, какой только можно было представить.

– Однако брак был бы … крайней мерой, – продолжил герцог в своём обычном сонном стиле. – Я только обещал ввести мисс Лексхэм в Общество. Не вижу трудностей.

Брови Аддервуда поднялись.

– Трудностей? Одно дело покорить одного из этих бумагомарателей. Взять верх над дамами высшего света совершенно другое дело.

– Кого они волнуют? – спросил Марчмонт. – Я намерен взять верх над Королевой.

– Ты шутишь.

– Это будет восхитительно, но я не шучу.

– Думаешь, ты сможешь организовать для мисс Лексхэм представление ко двору?

– Нет ничего проще.

– Ты безумен.

– Это фамильная черта

– Марчмонт, ты знаешь, что Королева является ярой сторонницей благопристойности, – ответил Аддервуд. – Мисс Лекхэм провела последние двенадцать лет в такой ситуации, которую Её Величество сочтет сомнительной. Одна трогательная история в грязной газетёнке не принесёт леди приглашения ко двору.

– Тысяча фунтов говорит, что я могу достать такое приглашение, – сказал Марчмонт. – Более того, она говорит, что мисс Лексхэм сделает реверанс перед Королевой до конца этого месяца.

– По рукам, – отозвался Аддервуд.

Лексхэм Хаус

Среда, 8 апреля

Зоя бросила последний недовольный взгляд на своё отражение в зеркале и повернулась к своей горничной.

– Итак, Джарвис?

Горничная осмотрела прогулочное платье, пожертвованное Доротеей. Оно было бледно-жёлтым, с зеленой отделкой.

– Очень идет вам, мисс.

– Это мода прошлого года, – сказала Зоя. – Все это поймут. Ни одна женщина, следящая за модой, не наденет зелёного в этом году.

И Марчмонт был предводителем моды. Не то что бы существовала вероятность, что он увидит, во что она одета. Не то что бы она хотела его появления.

Всё же, девушка полагала, что герцог будет чуточку больше участвовать в её подготовке к появлению в обществе.

Все говорили, что нужно подождать, пока её представят Королеве. Это, говорили они, всё уладит.

Он заехал ненадолго в четверг сказать маме, что он устроит представление при дворе, но до сих пор приглашение так и не пришло. Между тем, её сёстры были полны решимости цивилизовать её, и этот процесс Зоя находила невероятно мучительным.

Ей не позволяли покидать Лексхэм-Хаус с самой ночи её приезда. Она упражнялась в английском и танцевальных шагах, читала книги, изучала управление хозяйством. Она заучивала модные страницы, вместе с именами и видами деятельности всех аристократов, которые упоминались в скандальных листках. Кроме танцев, которые она любила, это нагоняло скуку смертную – и если ей придётся провести ещё десять минут вместе с сёстрами, кому-то придётся умереть.

Они будут здесь через час, все четверо.

– Я могу пришить новую отделку, мисс, и если бы…

– Не нужно, – Зоя взмахнула рукой. – Так подойдёт. Теперь тебе нужно выйти и раздобыть кэб.

Глаза Джарвис расширились от ужаса.

– Кэб, мисс?

– Да, мы едем в город.

– Мы не можем, мисс. Леди Лексхэм говорит, что его светлость навестит Вас, и Вы сможете поехать с ним.

– Он не навестил, – сказала Зоя. – Его не было с четверга, и тогда он разговаривал только с моей матерью.

Она находилась с сёстрами, обучаясь правильно разливать чай.

– Вы не можете ехать одна, мисс, – сказала Джарвис.

– Я не собираюсь ехать одна. Ты едешь со мной.

– Вам бы лучше подождать его светлость, – сказала Джарвис. – Если он будет с Вами, никто не осмелится глазеть на Вас или неуважительно повести себя с Вами, говорит её лордство. Она говорит, если кто-то другой поедет с Вами, то придётся снова вызывать охрану и зачитывать Акт о восстании, а если толпа убьёт Вас, пусть даже случайно, от избытка энтузиазма, что ей и его лордству останется делать?

– Толпа разошлась, – сказала Зоя. – Даже газетчики покинули площадь. Вчера вечером принцесса Елизавета обвенчалась с принцем Хесс-Хомбургским в королевском дворце. Все новости о ней. Не обо мне.

– Но, мисс, её лордство говорит…

– Если мы поедем в кэбе, никто не узнает, что это я, – сказала Зоя. – В моей семье никто не ездит в наёмной карете.

– Это правда, мисс, и поэтому я никогда раньше не нанимала ни одной. И если бы она кому-то понадобилась, то это поручили бы одному из младших лакеев или…

– Я полагаю, неподалёку есть стоянка, – сказала неумолимая Зоя.

– Да, мисс, на Бонд-стрит, но…

– Тогда ступай на Бонд-стрит.

Это был повелительный голос. Джарвис ушла.

Некоторое время спустя.

Горничная была вынуждена бегать по всей Бонд-стрит вдоль и поперёк, размахивая зонтиком, чтобы раздобыть кэб, с весьма сомнительным результатом. Судя по её скрипучести, осыпающейся обивке и запаху, карета находилась на службе со времён первого короля Георга, если не самого Генриха Восьмого. Однако она была на ходу, что и требовалось Зое.

Как только они благополучно разместились в старинной карете и начали своё путешествие, Джарвис вошла во вкус приключения и стала называть достопримечательности по пути.

Они проехала через Бонд стрит на Пиккадилли, где горничная указывала на магазины портных и меховщиков, золотых дел мастеров и ювелиров, книжные лавки и продавцов газет, и дома знатных людей. Они проследовали через Хаймаркет и продолжили на юго-восток в Стрэнд, затем направились обратно на запад другой дорогой, которая привела их к Ковент-Гарден.

Зоя восторженно глядела из окна. На какое-то время виды Лондона вытеснили из её мыслей непостоянного Марчмонта, но ненадолго. Она не представляла, как могла стать модной под руководством одних сестёр. Он не выказывал серьёзного отношения к этому делу. Его, очевидно, не беспокоило то, что её навсегда заперли в Лексхэм-Хаус.

Возможно, он забыл?

Мужчине легко забыть о женщине, когда она не у него под носом. Жизнь предлагает мужчинам гораздо больше возможностей отвлечься, чем женщинам. И, кроме того, мужчины так легко отвлекаются.

– Куда дальше, мисс? – спросила Джарвис. – Желаете увидеть Тауэр? Или желаете вернуться назад?

– Я ещё не готова возвращаться, – сказала Зоя.

– Уайтхолл, тогда?

После минутного размышления Зоя ответила:

– Я хочу увидеть клуб «Уайтс». – Она знала, что Марчмонт проводит там большую часть дня, не думая о ней или о тех пытках, которым она подвергается в руках сестёр.

Кучер, которому щедро заплатили за исполнение дамской причуды прокатиться по Лондону, привёз их обратно в Вест-Энд. Они проехали Чаринг-Кросс, королевские конюшни и Оперу. На следующей улице горничная показала дом Марчмонта, недалеко от площади Сент-Джеймс. Однако, они не стали заезжать на площадь, а продолжили путь через Пэлл-Мэлл на Сент-Джеймс-стрит.

Казалось, все кареты, повозки, всадники и пешеходы Лондона столпились здесь сегодня. Когда они приблизились к началу улицы, карета замедлила ход и едва поползла. Возле «Уайтса», поблизости угла с Пикадилли, она стала намертво. Это дало Зое достаточно времени, чтобы изучить здание. Оно было красивым, но не волнующим. Что, ради всего святого, герцог в нём нашёл, чтобы развлекаться здесь день за днём? Или это всего лишь удобное местечко, чтобы напиваться с другими бездельниками?

– Вот это эркер, – сказала Джарвис. – Джентльмены собираются там и наблюдают за прохожими. Но только определенные джентльмены допускаются туда.

В настоящее время несколько человек собрались у окна. Зоя не могла разглядеть их лица сквозь грязное стекло оконца кареты.

– Будь оно проклято, – сказала она. – Ничего не вижу.

Она опустила окно и высунулась для лучшего обзора. В этот момент, одна очень светловолосая голова повернулась, чтобы выглянуть из эркера Уайтса прямо на неё.

Она внимательно рассмотрела джентльмена, затем села обратно.

– Закрой окно, – велела она Джарвис.

Движение по улице возобновилось, и карета рванулась вперёд.

Тем временем, в «Уайтс»

Герцог Марчмонт вполуха слушал незанимательную беседу своих приятелей и поглядывал из эркера на улицу в надежде на приятное развлечение, когда древняя карета остановилась снаружи, её окно опустилось и появилось лицо молодой женщины.

Он моргнул.

Лицо исчезло, окно поднялось, в пробке на Сент-Джеймс образовался просвет, и карета устремилась туда.

Люсьен несколько мгновений смотрел на то место, где стоял экипаж, и сказал себе, что ему померещилось. Лексхэм никогда не позволил бы своей дочери ездить по Лондону в наёмном экипаже, да ещё в таком побитом, как этот.

– Там была чертовски привлекательная девушка, – сказал Аддервуд.

– Какая девушка?– спросил Уорчестер.

– Та, что выглянула из окна кареты. Самой старой во всём Лондоне, клянусь. Я имею в виду, карету. Не девушку.

– Не видел её, – сказал Уорчестер.

– Жаль, – сказал Аддервуд. – Она просто персик. Навела меня на мысль о ком-то, не могу вспомнить о ком. Ты её видел, Марчмонт?

– Да, – напряжённо ответил его светлость. – Что напомнило мне. У меня назначена встреча.

Пока его друзья начали заключать пари на возраст старейшего экипажа, он вышел. Он не торопился покинуть комнату, говоря себе, что отец Зои Октавии несёт ответственность за неё. Если она разъезжает по Лондону в обветшалой колымаге – и, соответственно, без сопровождения кого-то из родных, потому что они бы скорее взошли на костёр, чем позволили увидеть себя в наёмном экипаже – это проблема не Марчмонта, а Лексхэма.

Герцог говорил себе, что если Лексхэм позволил ей потеряться, попасть в бог знает какие передряги, это было решение самого Лексхэма, хотя ему было виднее.

С другой стороны, речь шла о Зое Октавии, с её пагубной склонностью к побегам…

Его светлость позаботился о том, чтобы не выбежать из клуба и не помчаться на стоянку наёмных экипажей на Сент-Джеймс. Он шёл своим обычным неторопливым шагом. Он выбрал наименее отталкивающий экипаж из тех, которые смог найти. Затем описал виденную им карету.

Кучер её знал. Она оказалась знаменитой, поскольку, как и заявлял Аддервуд, она была старейшей из действующих лондонских экипажей.

– Я заплачу пятьдесят фунтов, чтобы её найти, – сказал его светлость.

– Спорю на что угодно, он меня не видел, – бормотала Зоя. – Это на него похоже, не замечать. Нужно было дать ему больше времени. Или нет. Может, он был слишком пьян, чтобы ясно видеть.

– Мисс? – сказала Джарвис.

– Не обращай внимания.

Ей нужно было задержаться подольше, прежде чем отодвинуться от окна, ругала себя Зоя. Она наблюдала, как женщины из гарема делали это множество раз, когда оказывались за стенами дома. При виде красивого незнакомца они «случайно» роняли вуаль. И потом затягивали её надевание. Даже дома они находили способы показать себя привлекательным мужчинам, проходящим по улице внизу. Они украдкой выглядывали из-за занавесок или ставней, очень медленно их закрывали и не спеша отодвигались от окон.

Она была недостаточно медлительна.

Марчмонт мог смотреть на другой экипаж или всадника или пешехода. Она показалась на одно мгновение. Если он и заметил её, то мог не узнать. Он мог быть пьян. Он был одурманен, когда согласился представить её перед своим миром. Возможно, герцог имел всего лишь смутное воспоминание о том, как она выглядела.

Ей стоило учитывать опьянение и то, что он не слишком сообразителен.

Ах, что же, слишком поздно исправляться. Либо он заметил её присутствие, либо нет.

Немного позднее, когда карета продвигалась к западу по Пикадилли, ей послышались крики неподалёку.

Она выглянула из окна. Были видны проезжающие экипажи, лошади, люди, и немного левее, участок холмистой долины, покрытый зарослями деревьев.

– Это Грин Парк, мисс, – сказала Джарвис, – там Гайд-Парк Корнер, и справа Гайд-парк, где…

Крики, становившиеся всё ближе и громче, заставили Джарвис замолчать на середине предложения.

Кричал их кучер.

Зоя передвинулась к противоположному окну.

Кучер ближайшей кареты жестикулировал и орал. Её кучер, казалось, с ним спорил.

– Они хотят, чтобы мы остановились, – сказала Джарвис.– О, Боже! Это его светлость.

Второй экипаж стал замедлять ход, и герцог высунулся из окна. Через закрытое окно своей кареты Зоя не слышала, что он говорил, но узнавала этот сильный глубокий голос, способный без труда донестись до всех концов площади.

Её экипаж остановился.

– О, мисс, он выходит из кареты.

Зоя не стала дожидаться новостей. Она скользнула через сиденье и схватилась за ручку двери. Она распахнула дверь. До земли было приличное расстояние, но Зоя прыгнула. Джарвис взвизгнула.