Лоретта Чейз - Не искушай меня

Пожалуй, это будет интересно – быть герцогиней Марчмонт, подумала Зоя. Помимо всего прочего, она приобретёт несколько колоритных родственников.

Пока его тётя удерживала аудиторию зачарованной, или потерявшей дар речи, или страдающей головокружением, что могло быть правдой – Марчмонт по подходящему случаю медленно прошёл в сторону лорда Лексхэма и вполголоса сказал:

– Я хотел бы переговорить с Вами, сэр.

Брови Лексхэма поднялись.

Совесть Марчмонта подала свой назойливый голос, рисуя развратные картины того, что он проделывал с младшей дочерью этого джентльмена.

– Насчёт Зои, – добавил он.

Лексхэм посмотрел в сторону Зои. Она наблюдала за его тётей, на её лице играла слабая улыбка, вместо обычного для тётиного окружения выражения смущения, и\или замешательства, и\или ужаса.

Люсьену захотелось поцеловать уголки её губ там, где они слегка изгибались кверху.

– В мой кабинет, – проговорил Лексхэм и сам пошёл вперёд.

Марчмонт, войдя, закрыл за собой дверь.

– Я хочу жениться на Зое, – сказал он.

– В самом деле, хочешь? – удивился Лексхэм. Он зашёл за стол, на котором, как обычно, громоздились груды бумаг. – Что послужило причиной? Юбки кринолина? Перья?

Он подобрал лист бумаги, просмотрел его и вернул на место.

– Я не шучу, – сказал Марчмонт.

– Я и не думал, что ты шутишь. Но, знаешь ли, Зоя сделала тебе весьма привлекательное предложение несколько недель назад, как я помню, и ты его отклонил.

– По моим воспоминаниям, я тогда сказал, что испытываю сильное искушение принять его, но согласиться означало воспользоваться несправедливым преимуществом, – заметил Марчмонт. – Она тогда верила, что у неё нет другой альтернативы.

Сейчас у неё тоже нет ни одной.

– Я думал, моя дочь хочет встретиться с другими мужчинами, – сказал Лексхэм. – Я думал, это означает больше, чем двое молодых людей, которых она до этого в глаза не видела.

– Я обнаружил, что предпочитаю, чтобы она встретилась с другими мужчинами после того, как мы поженимся, – ответил Марчмонт.

– Обнаружил, в самом деле?

– Зоя мне это пояснила, – сказал Марчмонт.

– В карете, – уточнил Лексхэм. – Когда вы были вдвоём.

Чувство вины разъедало Марчмонта, подобно серной кислоте.

– Где я сделал Зое предложение, – ответил Марчмонт. – Вопреки утверждениям моей тёти…

Лексхэм поднял руку:

– Жена рассказала мне о том, что произошло. Леди Софрония видит мир по-своему. Остальные из нас должны влачить тяжёлое бремя сомнений и неуверенности, в то время как она всегда знает наверняка. Все мы знаем, как тяжело переубедить леди в случившемся недоразумении. Ты вряд ли мог заставлять общество ждать, пока ты совершаешь этот геркулесов труд. Ты бы скорее управился с чисткой Авгиевых конюшен.

– Я перед ней в долгу за эту особую галлюцинацию, – сказал Марчмонт. – Когда я оказался с Зоей наедине… Думаю, достаточно будет сказать следующее – я понял, что не хочу, чтобы она выходила замуж за кого-либо, кроме меня. Она согласилась. Всё, чего мы хотим – Вашего согласия.

Пауза затянулась. Лексхэм оставил место за столом и прошёл к камину. Он встал там, глядя на каминную решётку, как он часто делал во время размышлений.

После некоторого времени он посмотрел на Марчмонта:

– Я заметил, что ты не сказал, будто по уши влюблён в Зою.

Марчмонт обнаружил, что не в состоянии ответить, редкое для него состояние, хотя и неудивительное в данных обстоятельствах. Начиная этот день, последним, чего он мог ожидать, было стоять здесь, прося у Лексхэма руки его дочери – и всех остальных восхитительных частей её тела.

Герцог был по уши в вожделении, вне всяких сомнений. Он не имел ни малейшего представления, что подразумевалось под любовью в таких случаях. Он всегда полагал, что это эвфемизм для сильного влечения.

– Ты, также, не говоришь, что без неё твоя жизнь будет пустыней, – добавил Лексхэм через некоторое время. – Но ты бы такого и не сказал. – Он пожал плечами: – А я бы такого не сумел переварить. Нет, я полагаю, что не ожидал ничего подобного, хотя в то же время меня не удивляет этот поворот событий. Ты всегда умел с Зоей справляться, и я буду меньше беспокоиться, доверяя её тебе, чем кому-либо другому, о ком я мог бы подумать.

О, да, мне можно доверять. Дайте мне полчаса наедине в карете с Вашей дочерью, и с её целомудрием покончено.

Лексхэм кивнул, сам себе:

– К тому же, она станет герцогиней, и я не отличаюсь от любого другого отца в желании видеть своё дитя хорошо устроенной в жизни. Да, так тому и быть, так и быть.

Марчмонт выдохнул воздух, который даже не подозревал, что задерживал.

Лексхэм послал ему насмешливый взгляд:

– Ты думал, что я скажу «нет»?

– Зоя вернулась всего несколько недель тому назад, – сказал Марчмонт. – Я думал, Вы можете ответить мне, что я слишком нетерпелив – или Вы не готовы расстаться с ней.

– Я буду видеть её не меньше, чем теперь, – сказал Лексхэм. – Она живёт под моей крышей, но я едва бываю дома. А когда я дома, то обнаруживаю обычно всех моих дочерей. От них чертовски трудно отделаться. – И он рассмеялся: – Подойди, Марчмонт, дай мне руку.

Его бывший подопечный так и сделал, поблагодарив его.

– Какой приятный оказался день, – сказал Лексхэм. – Моей дочери улыбнулась королевская семья, и она заарканила самого завидного холостяка во всём Лондоне. Герцога, не меньше.

Он засмеялся:

– Я всегда говорил, что Зоя умная девочка. Что же, Марчмонт, у тебя есть моё благословение. Теперь позволь мне поговорить с ней.

Позже, той же ночью.

Зоя стояла у окна, глядя вниз, на сад. На этот раз она послушно надела ночную рубашку и тёплый халат, на котором настояла Джарвис.

– Мисс, надеюсь, Вы не думаете сейчас убежать, – сказала Джарвис, отворачивая простыни.

– Если и думала, то только, чтобы взять время подумать, – ответила Зоя. – Я едва могу поверить, что всё это случилось за один день. Голова идёт кругом.

Марчмонт у подножия лестницы… представление ко двору… Марчмонт её поднимает и кружит в воздухе… чудесное окончание её девственности… и как затем он сделал ей предложение, и сказанное ею «да», поскольку любой другой ответ был невозможен.

Зоя улыбнулась. Люсьену пришлось пережить несколько очень тревожных минут, пока она находилась с отцом в его кабинете.

Герцогу нечего было волноваться.

Да, она нецивилизованна, как говорил Марчмонт. Однако дурочкой Зоя не была. Она понимала, что не стоит рассказывать папе о том, что произошло, пока они возвращались из Королевского дворца.

Ей только пришлось уверить отца, что Марчмонт без труда сумел убедить её стать его герцогиней.

– Я никогда не чувствовала ни к одному мужчине того, что чувствую к нему, – сказала она, что было чистой правдой.

– Герцогиня Марчмонт, – проговорила Джарвис голосом, исполненным благоговейного трепета. – Я сама едва могу поверить.

– Я сама ещё не верю, – сказала Зоя. – Только подумать, какие у меня были шансы, с ними со всеми повсюду?

Шумное внимание к её приезду из дворца не могло сравниться с теми волнениями, разразившимися в тот вечер за семейным обедом в честь её дебюта. После подачи десерта отец объявил, что у него есть ещё один повод, чтобы порадовать всех. Это было единственное предупреждение, которым он ограничился, перед тем, как объявить об её помолвке с Марчмонтом.

– Это было забавно, – говорила Зоя. – Все так удивились. Ну, кроме Присциллы. Она была не так ошеломлена, как остальные. Но это удержало моих сестёр от шума по поводу нашей поездки вдвоём в закрытой карете. Они предположили, что герцог решил сделать предложение, поскольку был ослеплён моим пышным нарядом. Они не представляют, почему мужчина в своём уме женится на мне – и они могли видеть, что он не был пьяным, когда мы приехали в Лексхэм-Хаус. – Она рассмеялась: – Они думают, всё дело в платье – возможно, так и было.

Кажется, кринолин возбуждал его не меньше, чем её.

– Мисс, если бы его светлость не обручился с Вами, то была бы сотня других желающих, – преданно заметила Джарвис.

– Эта сотня меня не знает, – ответила Зоя. – Я знаю, что он будет нелёгким мужем, но и я буду нелёгкой женой. Всё же, мы достаточно хорошо понимаем друг друга… – Она вздохнула: – И я боюсь, что влюбилась в него.

– Нечего бояться, мисс. Я не сомневаюсь, что он Вас тоже любит. Или, по крайней мере, полюбит, когда узнает Вас лучше. Идите в постель, пожалуйста. Вам необходимо отдохнуть после такого дня. И мы будем очень заняты в следующие дни, складывая Ваши вещи и готовясь к переезду в Марчмонт-Хаус, – Джарвис покачала головой. – О, Боже, Боже мой, я едва могу в это поверить. Вернуться в тот дом – к тому мистеру Харрисону – и на этот раз Вы будете его госпожой. Хотелось бы знать, что творится у него в голове.

Зоя подошла к кровати:

– Ах, да, Харрисон. Я о нём забыла.

– А я не забыла, – сказала Джарвис. – Я рада, по меньшей мере, что не приду туда как обычная горничная. Как Вы говорили, я подчиняюсь только Вам – и мне не придётся иметь с ним никаких дел, кроме приёмов пищи. Не то чтобы я жалуюсь, мисс. Это завидное место работы! Личная камеристка герцогини Марчмонт. Кто бы мог подумать!

Она покачала удивлённо головой.

– Я думала только о Марчмонте, – сказала Зоя. – Я никогда не думала о доме, о том огромном безупречно чистом доме и обо всех слугах. Силы небесные. Я буду там хозяйкой. Вот это будет весело!

– Мисс, Вы говорили, что я могу высказывать своё мнение, и моё мнение – от мистера Харрисона будет мало веселья.

Зоя поглядела на неё:

– Ты же не боишься его?

– Да, мисс, опасаюсь, это так.

– Фи. Нечего бояться. Главный евнух Юсри-паши – вот кого следовало бояться. У меня ушли годы на то, чтобы понять его. А этот, который обладает всеми мужскими признаками… – Зоя умолкла. – Слуги в Англии сохраняют свои мужские части?

– Мисс, не думаю, что у нас разрешено делать евнухами, – ответила Джарвис.

Зоя взмахнула рукой:

– Тогда бояться нечего. Я знаю, как управлять хозяйством, и сумею справиться.

К вечеру четверга слухи разнеслись по высшему свету. Прислуга, как обычно, услышала сплетни намного раньше тех, кто заключал пари.

Во всяком случае, в Марчмонт-Хаусе слухи без промедления переросли в уверенность, и служащие высшего звена знали задолго до заката о разразившейся катастрофе: хозяин женится на Деве Гарема.

Они знали, поскольку им так было сказано.

После приёма по случаю Дня Рождения Регента в Малой Приёмной, когда герцог Марчмонтский вернулся, чтобы переодеться из придворного наряда в вечерний, он вызвал Харрисона к себе в кабинет. Также там находился, как обычно, Осгуд для записи всего, что потребуется. Ему пришлось записать немало ставок, проигранных и выигранных.

Таким образом, секретарь узнал, что может ожидать чека в тысячу фунтов от лорда Аддервуда, который поспорил на то, что мисс Лексхэм не сделает реверанса перед Королевой до конца текущего месяца.

До этого момента Осгуд не знал, что его светлость проиграл пари о том, что мисс Лексхэм не выйдет замуж до конца Сезона.

– Я женюсь, – проинформировал его светлость своих служащих. – На мисс Лексхэм. Возможно, на следующей неделе.

Оба мужчины сохранили деревянные выражения лиц. Оба принесли полагающиеся поздравления.

Оба ощущали тошнотворное беспокойство, хотя и по разным причинам. Осгуд боялся, что хозяйка станет нарушать заведённый им уклад и наводить беспорядок в документах.

Харрисон, не имевший ни малейшего желания позволять любой женщине вмешиваться в его дела, был убит мыслью о подчинении особе, которая стала посмешищем в газетах и которая прилюдно осадила его, как некий лакей рассказывал потом другому лакею. Харрисон уволил обоих без рекомендаций.

Его светлость ничего об этом не знал. Его светлость не отличал одного лакея от другого.

– Я сделаю пометку насчёт специального разрешения, – сказал Осгуд. – И относительно покупки кольца.

– Я собирался заехать в Палату Законников за разрешением завтра, – ответил герцог.

– Да, ваша светлость, – проговорил Осгуд. – У Вас есть особые требования к кольцу?

– На самом деле, есть, – согласился герцог. – Я этим тоже займусь завтра. Поскольку я буду поблизости, то сделаю остановку у Рэнделла и Бриджа.

Рэнделл и Бридж были королевскими ювелирами и любимчиками Принца-Регента. Их магазин в номере тридцать два по Ладгейт-Хилл посещали, наряду с обычными посетителями, не только члены королевской семьи и представители знати, но и европейские коронованные особы, сумевшие сохранить свои головы на плечах.