Посередине кухни, на табурете, поставив ноги на перекладину, сидела любимая дочь. На коленях у нее лежала раскрытая кулинарная книга.

Дочь плакала, но не горько, а скорее обиженно.

— Как там, у Жванецкого? — подал голос папа. — «При чем тут борщ, когда на кухне такие дела?»

— Юлечка, что случилось? — спросила мама с порога: решиться войти в кухню она не могла.

— Я готовила-а борщ, — ответила Юлька, вытирая слезы. — Я хотела-а помочь вам, вы так много ра-аботаете, вот я и ре-ешила, что буду готовить на всех! Это был сюрпри-из!

— Ну, сюрприз-то как раз удался! — усмехнулся папа.

— Так что ты плачешь, солнышко? — поспешила обнять рыдающую дочурку мама.

— Я не знала, что придется так долго готовить и что для борща так много всего надо!

— Ну, ничего, — успокоила ее мама, — это же в первый раз, все приходит с опытом.

Папа подошел к плите, старательно обходя красные пятна томатной пасты на полу, поднял крышку с кастрюли и понюхал содержимое.

— Пахнет замечательно!

— А еще, — заревела громче Юлька, — я только потом прочитала-а, там в конце написано-о, совсем мелким шрифтом, что рецепт рассчитан на двенадцать челове-ек!

Юлька уткнулась маме в плечо, орошая слезами кофту.

— Ну что же ты плачешь, милая! — рассмеялась мама. — На двенадцать, так на двенадцать! Будем есть всю неделю, пока не съедим! Это же ты готовила! — Она погладила Юльку по голове, снова вытерла слезы и на всякий случай поинтересовалась: — Он хоть съедобный?

— Не знаю-ю! Я не пробовала-а! — не могла остановить слезы Юлька.

Несмотря на все сопутствующие приготовлению разрушения, борщ получился! И был очень вкусный!

После того как, закатав рукава, они втроем вымыли кухню, папа торжественно разлил по тарелкам первый кулинарный шедевр дочери, призвав:

— Вкушать с особым почтением, дочь старалась! — И первым геройски попробовал борщ. — Юлька! Вкуснотища! — обрадовался папа.

Мама с Юлькой, до этого внимательно смотревшие на него, поспешили присоединиться к трапезе.

Они съели по тарелке, попросили добавки, а потом долго сидели за столом, разговаривали и смеялись. Подбодренная и успокоенная, Юлька рассказывала, как ходила за покупками. Каждой из продавщиц Юлька объясняла, что собирается готовить борщ, и никак не могла понять, почему все они вздыхают и жалостливо на нее смотрят. Одна продавщица спросила:

— Семья большая?

— Обычная, — ответила Юлька.

Родители громко смеялись. А когда вспомнили, какую картину разрушения застали, когда пришли домой, хохотали уже все втроем до слез.

Юлька быстро научилась готовить, обходясь без глобальных разрушений. За готовкой последовали другие домашние дела. Она настояла на покупке стиральной машины, заявив родителям в ультимативной форме:

— Нам немедленно нужна стиральная машина!

— Юля, она стоит бешеных денег! — ответила мама.

— Ничего! — отрезала Юлька. — Нам с тобой некогда. Это в прошлом веке стирали руками! Откладывайте деньги, мы как-нибудь потерпим. Будем макароны есть, хлеб с водой!

— Это ты перегнула! — возразил папа.

— Если надо, то и хлеб с водой, но машина нужна! — решительно отвергла любое сопротивление дочь.

Через три месяца машину купили.

Постепенно Юлька с присущей ей решительностью взяла на себя домашнее хозяйство, приобретя попутно командирские замашки и командирский голос. Раньше в доме только папа искал вещи, призывая маму на помощь.

— Марина! Где моя синяя рубашка? — кричал он на всю квартиру.

Но вместо рубашки можно было найти любую вещь, которая ему была не нужна в данный конкретный момент. Рубашку без мамы он найти не мог, даже если она лежала прямо перед ним. Теперь и мама, и папа по всем бытовым вопросам апеллировали к дочери:

— Юля, где моя юбка?

— Юлька, где мой пиджак?

— Юль, что купить из продуктов?

— Дочь, мне надо постирать свитер, я его чем-то заляпал.

И так далее — по списку обычных бытовых будней. Юлька, почувствовав свою значимость, позволяла себе «порулить» родителями, правда, особенно разгуляться ей не давали. Из домашних дел больше всего она не любила гладить и мыть посуду, поэтому эти две работы родители распределили между собой.

Юлькина помощь была бесценна! Мама стала лучше выглядеть, у нее исчезли круги под глазами от вечного недосыпа, перестали болеть ноги. Мама даже помолодела. А папа стал меньше терзаться за маму и ее загруженность, не уставая радоваться сознательности дочери.

Юльку домашние хлопоты особенно не напрягали. Энергии в ней было на троих, поэтому она успевала справляться с делами и с учебой.

А вот с Ильей все обстояло плохо, вернее, не с ним самим — с их общением. Не было общения — и все! Очень редко они разговаривали по телефону, новости о жизни Ильи Юлька узнавала у папы. Они не виделись почти год.

С Ильей они увиделись на Юлькином дне рождения. Ей исполнялось шестнадцать лет.

Юлька позвонила Илье сама, пригласила его на торжество и заставила поклясться, что он придет.

— Конечно, приду, Рыжик, обязательно! — пообещал Илья.

За последний год Юлька сильно изменилась. Она выросла и из нескладного подростка превратилась в очаровательную девушку. У нее была и тоненькая девичья фигурка, и высокая красивая грудь, и хотя черты лица так и остались самыми обыкновенными и красавицей ее назвать было нельзя, рыжие волосы, вспыхивающие на свету разными оттенками огненных всполохов, белая кожа и голубые глаза делали внешность неординарной, яркой.

Мама удивлялась с Юлькиного младенчества:

— Как это возможно — рыжая — и с голубыми глазами? У всех рыжих зеленые глаза, а наша и тут всем наперекор пошла!

— Это она в бабушку, — умилялся, глядя на дочурку, папа.

— Да знаю я, что в бабушку! — махала с досадой рукой мама. — Ты представляешь, как ей будет трудно подбирать вещи? Голубое с рыжим, еще то сочетание!

— Наоборот! — успокаивал оптимистичный папа. — Надевай все подряд. Все к лицу будет!

И Юлька надевала все подряд, игнорируя почему-то зеленые цвета, которые шли к ее волосам. Как ни странно, ей действительно все было к лицу. При ее яркой внешности она могла позволить себе любые цветовые сочетания — рыжим все прощалось!

Но в свой день рождения она отказалась от цветных одежд. Ожидая самого главного гостя, Юлька подготовилась к торжеству и поставила родителей в известность.

— Мама, пап, — заявила Юлька, войдя поздно вечером к ним в спальню. — Я решила, что на празднике буду в маленьком черном платье, которое рекомендовала иметь в своем гардеробе Коко Шанель!

— Не рановато? — спросил папа.

— Нет, в самый раз! — решительно отвергла возражения Юлька.

— Юль, ты нас предупреждаешь для профилактики, чтобы нас инфаркт не хватил, когда мы это увидим? — шутливо поинтересовалась мама.

— И для этого тоже, — кивнула Юлька. — А заодно для того, чтобы попросить денег на эту красоту и на туфли к ней.

— Да, пожалуйста! — легко согласилась мама. — С тобой-то надо пойти, посмотреть, что ты выбрала?

— А ты можешь?

— На неделе нет, только в воскресенье, — покачала головой мама.

— Тогда я сама.

Последствия своей доверчивости родители обнаружили в торжественный день, когда менять что-то было уже поздно!

С утра Юлька сходила в парикмахерскую, где ей уложили волосы в красивую прическу в ее любимом греческом стиле, — прическа шла ей необычайно! Пользуясь советами женского журнала, сделала себе легкий эффектный макияж.

Празднование было намечено на воскресенье, поэтому родители взяли на себя хлопоты по организации праздничного стола.

— Юль, пойди переоденься, сейчас гости придут! — напомнила ей мама, расставляя тарелки на столе.

Юлька надела платье, дорогущие колготы, купленные специально к новому наряду, туфли — и выплыла к родителям.

— О господи! — только и смогла сказать мама, схватившись за сердце.

— Что случилось? — спросил папа, спеша на расстроенные возгласы жены.

Он вошел в комнату, неся в руках блюдо с нарезкой, но замер, не дойдя до стола, и уставился на дочь.

— Та-ак! — протянул он, а потом добавил еще раз: — Та-ак!

Расставив руки в стороны, Юлька медленно поворачивалась, демонстрируя себя со всех сторон. Платье было из эластичной ткани. Оно обтягивало ее как вторая кожа. Длинные рукава непонятным образом держались на плечах, переходя на груди в глубокое декольте. Вырез на спине доходил до талии и кончался где-то на середине бедер. Картину дополняли черные туфли-лодочки с каблуками по десять сантиметров.

— Юль, а ты платье надеть не забыла? — поинтересовался ошарашенный папа. — Или юбку к этому трико?

— Юлька, что это такое? — прошептала мама вслед за ним.

— Красоту не оценили! — возмутилась Юлька. — Поясняю для деревни: это платье! Самое торжественное платье!

— Для платья, тем более торжественного, в нем метра три ткани не хватает! — ответил папа, приходя в себя и ставя блюдо на стол.

— Ну, вы что?! — обиделась Юлька. — Разве не красиво?

— Красиво! — согласилась мама. — Только слишком взросло, неожиданно и дерзко! На грани пошлости.

— Ну что вы мне праздник портите! — чуть не расплакалась Юлька.

— Юлечка, просто мы не ожидали! — постаралась успокоить дочку мама. — Ты вдруг оказалась такой взрослой, такой красавицей! А нам все кажется, что ты ребенок.

Папа подошел к Юльке, обнял ее, поцеловал в щеку и прижал к себе.

— Да уж, для моих нервов это перебор! Ты совсем взрослая и очень красивая!

— Мам, — примиряясь с родителями, спросила Юлька. — Насколько на грани пошлости?

— Далеко, далеко! — успокоила мама и тоже обняла дочь.

Они постояли обнявшись, потом папа спросил:

— Может, побудешь еще маленькой, а?

— А как же любовь-морковь и поцелуи? — спросила у него Юлька.

— О господи, еще и это! — испугался папа. — Давай поступательно, Юль, устрой паузу, дай пережить отцу шок с переодеванием.

— Ладно! — рассмеялась она.

Юлька неслась к дверям на каждый звонок, надеясь увидеть Илью, и каждый раз не могла скрыть разочарование: оказывалось, что это опять не он. Мама пригласила гостей за стол:

— Один гость запаздывает. Но мы его ждать не будем.

Произнесли первый тост, чокнулись шампанским. Юлька мрачнела с каждой минутой.

В дверь опять позвонили.

Юлька громко отодвинула стул и побежала открывать. Она постояла пару секунд у двери, перевела дыхание и потом неторопливо распахнула дверь.

С огромным букетом белых роз в одной руке и пакетом, из которого торчало горлышко шампанского, в другой на пороге стоял Илья.

Он все еще был самым красивым мужчиной на свете, настоящим греческим богом, кто бы не доказывал Юльке обратное!

Илья увидел Юльку, и улыбка медленно сошла с его лица. Несколько мгновений он рассматривал ее с головы до ног. Юлька наслаждалась произведенным эффектом. Наконец, он спросил с явным сомнением:

— О господи, Рыжик, это ты?

— Это я, Илюша! — рассмеялась Юлька и схватила его за руку, державшую букет. — А цветочки, я полагаю, мне?

— Тебе, — все еще не придя в себя от увиденного, ответил Илья. — Тебя не узнать! Ты совсем барышня — и очень красивая!

— А поцеловать именинницу! — напомнила Юлька и подставила щечку для поцелуя.

Илья быстро чмокнул ее и отстранился.

— Давай я цветочки поставлю, — сказала Юлька, вовсю кокетничая, и пошла по коридору, демонстрируя длинные ноги и голую спину. Шла она, как плыла, — легкой пружинистой походкой.

Чтобы суметь так пройтись, Юлька тренировалась несколько дней. Она именно так все задумала! И то, как он, увидев ее, обалдеет от ее красоты и взрослости, и то, как она пойдет от него этой походкой, демонстрируя свою неземную красоту! И платье, и туфли, и прическа, и макияж — все было задумано именно для него. Чтобы он увидел и понял, что она уже взрослая и ее можно любить всерьез!

Входя в свою комнату, Юлька быстро глянула на Илью и увидела, каким взглядом он ее провожал. Не тем влюбленным и восхищенным, которого она ожидала, Илья смотрел как-то сурово. Но ведь смотрел! Юлька захлопнула дверь в комнату, скинула туфли и запрыгала от счастья:

— И-и-и!!! Получилось!!!

Потом Юлька надела туфли, схватила вазу и пошла на кухню — ставить цветы.

К великому разочарованию Юльки, Илья пробыл совсем недолго. Через час он извинился, объяснив, что у него какая-то работа, встал из-за стола. Юлька пошла его провожать. Ей сразу все стало неинтересно — и платье, и туфли, и этот дурацкий день рождения.