В детстве, когда ему был 6– 7 лет, он гостил у дяди Надима в Дамаске. На самом деле, Надим приходился ему двоюродным братом, но по возрасту был ровесником отца Карима. Дети Надима же были погодкам с Каримом. В отличие от его семьи, живущей в деревенской местности, хотя и в достатке и уважении, «городские» Дибы, как их называли в большом клане, вели олигархическую жизнь, входя в правящую элиту страны. Еще бы, отец Надима– Анвар Диб–  был одним из самых верных соратников президента, по сути помог ему прийти к власти. И хотя блага от такого родства ощущала вся семья Дибов, в настоящей роскоши купались, конечно же, непосредственно отпрыски самого Анвара Диба. Они все время путешествовали по миру, многое видели и, естественно, были большими снобами. И если на уровне взрослых этот момент в силу ряда обстоятельств деликатно замалчивался, то дети Надима не скупились на колкие замечания и поддразнивания в адрес Карима, его сестры и братьев. Особенно его недолюбливала старшая дочь Надима, его ровесница Ранья. Ранья с детства говорила по– французски, потому что имела гувернантку из Марселя, нанятую дедом– дипломатом, отцом жены Надима. Она увлекалась танцами и живописью и при каждой встрече с Каримом дразнила его навозником и неотесанным крестьянином, что, естественно, постоянно его злило. Как– то в очередное посещение их дамасской виллы в районе Меззе с отцом и матерью Ранья не разрешила ему покататься на своем новом велосипеде, сказав, что его место на ишаке. При том, сделала она это в присутствии своей подруги, которая нравилась Кариму. В то время, как вредные девчонки весело смеялись над своей грубой шуткой, Карим в гневе кинулся в комнату Раньи, ослепленный желанием отомстить. Он хотел сломать самую любимую ее игрушку, таким сильным был его гнев. Войдя в шикарную комнату, похожую скорее на замок принцессы, первое, что он увидел, была белоснежная статуэтка балерины, совершающая па. Она стояла на трюмо, словно говоря «я тут самая любимая, я тут самая главная». Конечно, он должен был ее разбить вдребезги, но завораживающий вид этой фигурки почему– то останавливал его от варварской выходки… Балерина была столь прекрасной в своем изяществе, а ее задранная ножка открывала взору неискушенного мальчишки сокровенное женское место, столь притягательное и неизвестное… Карим страстно хотел получить эту балерину, поэтому… сломал ее. Когда Ранья увидела преступление братца, со слезами кинулась жаловаться родителям. Те вызвали мальчишку и строго его отчитали, но на это он и рассчитывал–  мальчик стал искренне извиняться и пообещал, что починит балерину. Удивленные таким раскаянием и охотливостью родители торжественно отдали ему сломанную игрушку на починку–  и тут же забыли о ней, как и сама Ранья. Карим увез свой трофей в деревню. Еще несколько лет эта балерина служила объектом его первых сексуальных фантазий, пока внимание не переключилось на более реальные персонажи. С годами жизнь заиграла новыми красками–  Карим подрос, и в его воспитание вмешался участливый дед– дядя. Старшие классы в международной школе Дамаска, учеба в университете в Дубае, а с ней– красивые девушки, вечеринки, вкус взрослой жизни. Он совсем забыл об этой статуэтке, так и оставшейся валяться где– то в чуланах отцовской фермы. Но вот сейчас, в образе этой хрупкой девушки, лежащей перед ним на кровати, мечты прошлого обрели материальную силу. Перед ним было живое воплощение той, кого он так хотел, той, из– за которой ему пришлось унизиться перед ненавистной девчонкой, наврать родителям, пойти на обман… Той, кто была в его мечтах еще до того, как он познал испорченный вкус жизни, до того, как стал Каримом Дибом–  и эти мечты были чистыми и страстными одновременно, какими только бывают мечты мальчика, только встающего на путь поиска себя как мужчины… Она лежала перед ним, спящая, связанная, приготовленная специально для него…Его дыхание участилось, он прикоснулся тыльной стороной свей руки к ее лицу и почувствовал, как его мужское достоинство поднимается все выше и выше.

Не в силах противостоять соблазну, он аккуратно откинул простынь, чтобы не разбудить девушку. Тяжело выдохнув, увидев мраморно прекрасную молочную кожу, нежно провел от шеи к ключице, обогнул полушария грудей, проследовал от них вниз, вдоль живота. Его рука нежно погрузилась в горячее лоно девушки. Умело коснувшись клитора, он стал нежно его растирать, параллельно другой рукой лаская грудь. Дыхание Влады, все еще пребывающей в сне, участилось. И вот, Карим самодовольно почувствовал соки на своих пальцах. Его движения стали более активными. Его мужское естество ликовало тому, какой отзывчивой была женская натура девушки. Она, словно идеальный инструмент в руках умелого виртуоза, была готова в любой момент исполнить музыкальный шедевр. Ее дыхание участилось, глаза все еще были закрыты, но быстрое моргание век говорило о том, что Влада выходит из состояния глубокого сна. Она выгнулась дугой, явно охваченная приближающимся экстазом…

***

– Васель,– на грани сна и сознания прошептала Влада,– и в этот момент проснулась от того, что кто– то сильно сжал ее горло. От неожиданности она начала хрипеть– дыхание сперло. Над ней нависал ее пленитель с горящими, как угли, полными ярости глазами,–

– Забудь о нем!

Владу охватил смертельный страх.

– Прошу, пусти меня,– взмолились ее губы.

Карим с нескрываемой злостью смотрел на девушку, не выпуская ее лица из своих рук.

Жестким тоном он, наконец, обратился к ней на арабском:

– Забудь о Васеле, с этого дня ты моя, слышишь?! Ты принадлежишь мне и будешь делать то, что я тебе сказал! Твоя жизнь зависит только от меня! И в ней будет имя только одного мужчины– мое!

Какой– то бес вселился в нее. Вместо того, чтобы послушно ему кивнуть, она стала вырывать лицо из его сильного захвата, но только сильнее распаляла его гнев. Он с легкостью преодолевал ее усилия, сжимая за подбородок одной ладонью, в то время, как вторая его рука по– хозяйски стала снова блуждать по ее телу. Влада только сейчас поняла, что полностью обнажена, почувствовала, как ее обдает очередная горячая волна стыда и унижения. Ее тонкое тело было умаслено и приготовлено специально для него, этого грубого солдафона, не церемонящегося с ней.

– Пусти меня, отвяжи! Только трусы поступают так, как ты! Я беззащитная девушка! Что я могу тебе сделать? И ты еще и связал меня!

Карим, как показалось, немного опешил от этих слов. Они одновременно и задели его, и удивили. Он с секунду глотал воздух, думая, что ответить, а потом вдруг протянул руку к изголовью кровати и отвязал Владу.

Девушка почувствовала, как веревка ослабевает. Руки освобождаются от сдавливающего гнета. Она воспользовалась свободой и все еще лежа, сгруппировала свое тело, быстро закрывшись простыней. Он все так же сидел на краю кровати, не отрывая от нее тяжелого взгляда.

– Ты ненавидишь меня… И знаешь что самое смешное? Это я должен тебя ненавидеть, а в итоге ненавижу сам себя за то, что сделал вчера с тобой…

Влада бросила на него удивленный взгляд.

– А как ты думал?! Ты изнасиловал меня! Унизил! Оскорбил! Я у тебя в плену!

Карим встал с кровати и усмехнулся, немного отойдя в сторону.

– Почему ты сразу не сказала, что журналистка?– спросил он вдруг, не глядя на нее,–  я ведь узнал это не от тебя, только когда Валид принес твои документы…

– А что бы это изменило?

– Возможно, многое.

– Хорошо, я говорю сейчас, я журналистка. Ты отпустишь меня теперь?

– Нет. –категорично ответил Карим.– теперь уже нет…

Девушка лишь печально скривила губы в подобии усмешки.

– О том я и говорю…Если ты сделал это со мной только потому, что меня любит Васель, а я люблю его, чтобы хотя бы через меня причинить ему боль, хотя он скорее всего не узнает о том, что тут произошло, учитывая, что я вряд ли останусь живой, как и вы все, то это вовсе не характеризует тебя как героя– освободителя…

– Я сделал это потому, что захотел тебя,– ответил Карим, сверкнув на нее уже знакомым ей горячим взглядом.– Я не хочу отпускать тебя, потому что испытываю к тебе…тягу…понимаешь?…

– Ты делаешь так со всеми женщинами, которых хочешь?– Влада почувствовала миллиметр свободы выражения, и попыталась воспользоваться им с лихвой.

– Обычно это желание бывает взаимным,– ответил он уверенно. Снова задержал на ней свой взгляд, после чего начал приближаться к кровати. На ходу Карим сорвал с себя полотенце, открыв ее взору свою наготу.

– Не ври мне, что я некрасив. Твои коллеги– журналистки любят меня… Этот ваш западный бред про равенство между мужчинами и женщинами… Все твои феминистки, приезжающие сюда со всего света за сенсациями, стонали подо мной, потому что я настоящий мужчина, с мозолистыми руками, шрамами, мускулами и потом…

Боже, она где– то это уже слышала… Если бы перед ней не стоял здоровый голый мужик, изнасиловавший ее вчера, она бы даже нашла место для сарказма от этого нелепого дежа вю. Почему ее окружают только такие самоуверенные тираны с пунктиком в отношении независимости женщин…

Девушка твердо решила более не занимать позицию жертвы в их борьбе. Даже если все закончится очередным насилием, по крайней мере, она попытается дать достойный отпор… Она не стала в смущении отводить глаза от Карима, чем несколько обескуражила его.

– Ты самоуверенный гордец, ничего более. Разве ты не понимаешь, что вопрос не в твоей красоте или длине члена, и даже не в количестве убитых тобой солдат сирийской армии… Ты не уважаешь ни женщин, ни слабых…Ты ничем не лучше тех, против кого, якобы, сражаешься. Хотя мне лично кажется, что такие, как ты, делаете это бездумно… Ты ведь не нищий, не угнетенный. Ты богат от рождения. Ты из хорошей семьи. Ты просто тщеславен. Амбициозен. Глуп.

Карим сверлил ее глазами. Влада не могла понять, что говорило его выражение лица, что говорил этот тяжелый угольный взгляд.

– Что? Не ожидал такого ответа? Привыкай слышать правду от людей, которые не пресмыкаются перед тобой и не дрожат от страха!– на секунду ей самой стало страшно от той дерзкой манеры, с которой она с ним разговаривала…

– Нет, что ты, твоя «правда» мне не интересна….– ответил он спокойно, его глаза все еще на ней,–  просто думаю, как мне сегодня тебя поиметь… Пожалуй, сегодня я возьму тебя лицом к лицу. Хочу видеть твои глаза и губы, когда мое достоинство войдет в тебя. – он высокомерно расхохотался, проведя по своему возбужденному члену.–  самое ненавистное для тебя, асфура – это то, что и ты, и я знаем, что ты сдашься мне, что ты начнешь извиваться подо мной от страсти и желания!

Владу охватила неимоверная злоба, она с ненавистью смотрела на своего мучителя и сквозь застилающую глаза пелену гнева, смешанного с досадой от подступающих слез, скрепя зубы, процедила:

– Никогда, никогда ты не получишь моего сердца, никогда ты не получишь моего тела так, как получил бы другой мужчина, а не обезьяна– герой идиотов! Ты ничем не лучше всех этих своих шакалов, гордо именующих себя великими революционерами!

Карим молниеносно схватил ее за плечи и потащил к двери. Влада, в шоке от скорости его реакции, в нерешительности и непонимании пыталась ухватиться за простынь, чтобы прикрыть свою наготу, но тщетно. Он нараспашку открыл дверь и злобно прошипел,–  иди, шлюха, посмотрим, сколько ты проживешь после того, как тебя оттрахают все мои ребята! Они изголодались по бабам!

Влада замерла. Очередная сюрреалистичная сцена в ее новой жизни, еще более унизительная… Это не может быть правдой. Это фильм с непонятным пугающим сюжетом, триллер, драма, ужасы. Но его грубый захват, оставляющий синяки на коже, яростный взгляд, прожигающий до основания, тяжелое дыхание, ощущаемое в такой близости–  все это возвращало ее к реальности… Она не могла выйти за дверь без его протекции даже одетой, а сейчас… Влада стояла не шелохнувшись, тщетно пытаясь прикрыть свою наготу хотя бы руками, потупив взор, судорожно перебирая в голове, что можно предпринять. Вот такой он сделал ее за секунду–  пораженной, подавленной..

– Имши (араб.– иди)!– еще громче закричал Карим, явно испытывая ее. В тот момент он был готов на все. Она перегнула палку в своей смелости и сейчас с лихвой за это платила… Снова она вывела его из себя. Снова он делал жестокие вещи. Ненавидел себя за это, но делал…

Разрываясь изнутри от страха, унижения, ненависти и бессилия, она вдруг почувствовала, как голову начинает окутывать состояние головокружения, ноги подкашиваются, тело обмякает– очередная паническая атака, пронеслось у нее в голове. Точно такая же, как тогда, после их разговора– допроса. Она теряла сознание– самое глупое и бессмысленное, что могло произойти в эту минуту… Медленно, словно вязкая субстанция, Влада стала опускаться на пол, не в силах контролировать себя… И вот, она почти провалилась в поглощающую темноту, но все же чувствовала, как сильные мужские руки подхватили ее и прижали к жаркому мускулистому телу. Она безвольно обмякла, не в силах даже возразить. Он не дал ей упасть, помог, но как иллюзорно было это «чувство плеча». Как бы она хотела, чтобы на месте этого безжалостного самца был ее Васель, спас ее и обнял, заставив забыть об этом длинном кошмаре… Он ведь всегда был рядом, всегда оберегал ее…Даже в этом долбанном кабаре. Она ничего не боялась, потому что знала, что там был он… Что он в итоге защитит… Но это был не Васель…Она нашла защиту в объятиях того, кто считает ее недостойной нормальной жизни, кто презирает ее…