Брошена! Придуманное слово —

Разве я цветок или письмо?

А глаза глядят уже сурово

В потемневшее трюмо…

Не сразу услышала она телефонный звонок. Юлька схватила трубку, затаила дыхание, молилась, умоляла, просила всех богов, чтобы это был Он…

— Юленька, здравствуй, моя хорошая, — послышался приятный женский голос, — как у тебя дела?

— Ляночка, это ты? — едва слышно произнесла Юлька и беззвучно заплакала.

— Что-то случилось? — забеспокоилась подруга, искренне любившая Юльку. — Я не слышу, почему ты молчишь?

— У меня все в порядке, — не своим голосом ответила Юлька и засопела.

— Ты сейчас никуда не собираешься?

— Нет, — убито прошептала Юлька.

— Тогда я к тебе приеду, если не возражаешь, и мы все обсудим, — решительно сказала Ляна.

— Ты правда ко мне приедешь, правда? — всхлипывая, обрадовалась Юлька. — И найдешь для меня время?

— Уже взяла ключи от машины и выхожу. Для тебя у меня всегда найдется время.

Живое общение стало бы сейчас для Юльки и утешением, и спасением, и лучшим лекарством от надвигающейся лавины тоски и отчаяния. Ей не хотелось тревожить свою лучшую подругу Сонечку, неспособную сейчас ничем помочь, поскольку, как никто другой, сама нуждалась в помощи. Сонечка, после выпавших на ее долю испытаний — ареста Луиджи и последовавшей за этим его смертью — потеряла душевный покой и ушла глубоко в себя.

Сейчас именно Ляна, стильная, экстравагантная, легко и красиво шедшая по жизни уверенной походкой победительницы, могла заставить Юльку встряхнуться и превозмочь разлившуюся, как река в половодье, боль. Они виделись редко, чаще созванивались, разговаривая буквально обо всем: о детях, о мужчинах, об искусстве, о красоте и диетах, о религии и о всяких мелочах. Юльку отнюдь не привлекали долгие разговоры по телефону, которые представлялись ей просто болтовней, но Ляну она считала исключением, содержательные беседы с ней назвать пустопорожними было просто невозможно. В их разговорах сталкивались философии двух миров, невзирая на свои отличия и разногласия, прекрасно уживавшиеся друг с другом.

После того как Ляна уволилась с летной работы, она одно время жила исключительно на алименты мужа, которые хотя и составляли приличную сумму (муж летал командиром корабля на арендованном «Аэрофлотом» французском самолете А-310), но не позволяли покупать дорогие вещи. Однако Ляна не слишком расстраивалась по этому поводу и с таким изяществом и достоинством носила даже самую дешевую одежду, украшая ее аксессуарами вроде шарфиков, брошей, бус, цепочек, что все на ней смотрелось красиво, дорого и стильно, словно было приобретено в лучших фирменных магазинах. Да и вообще, сама Ляна выглядела, как драгоценный камень, стоимость которого совершенно не зависела от оправы.

Почти все ее средства уходили на любимую дочь-школьницу, которую она старалась воспитывать достойно, прививая ей самые лучшие человеческие качества. Ляна считала, что только сорняк может обойтись без ухода и внимания, вырастая диким и сильным, а утонченное растение требует постоянной заботы о себе.

Дочерью занималась рано овдовевшая мама Ляны — Клара Георгиевна, когда-то преподававшая биологию в школе. Эта удивительная женщина — спокойная и восторженная, рассудительная и увлеченная — полностью посвятила себя обожаемой внучке, которую в честь нее назвали Кларочкой. Клара Георгиевна была потомственной дворянкой, и родственники сначала не приветствовали ее выбора, молоденькая девушка без памяти влюбилась в курсанта летного училища, обаятельного парня с глазами цвета неба, о котором он мечтал с детства. Благодаря уму, трудолюбию и таланту Саша очень скоро сделал карьеру в «Аэрофлоте», после чего родственники Клары Георгиевны окончательно его признали и приняли в свой клан. Каково же было их удивление, когда им стало известно, что Саша — потомок Александра Невского и приближенного к Ивану Грозному боярина, которому царь доверял свою казну.

Лянину прабабушку, Марию Михайловну, названную в честь своей матери из рода Кавелиных и родившуюся в Варшаве, обожал князь Оболенский. Влюбленный князь задаривал ее фамильными драгоценностями, перстнями с бриллиантами и изумрудами, но все усилия его были тщетны. Мария Михайловна вышла замуж за Мельникова, принадлежавшего к рыцарям немецкого ордена, и нарожала ему восьмерых детей. Муж ее во всем был хорош, кроме одного — он не мог побороть пристрастия к азартным играм и проигрывал в карты огромные суммы. Однажды Мария Михайловна не выдержала и указала ему на дверь. В тот же вечер ее супруг выиграл усадьбу на границе с Литвой и подарил жене бумаги на это имение.

Ее родная сестра, выйдя замуж за адмирала Нахимова, жила с ним в Париже. Так как этот брак оказался бездетным, то адмирал завещал свой знаменитый кортик, украшенный драгоценными камнями, только наследнику мужского пола, имеющему звание капитана. Этим капитаном оказался отец Ляны — Александр, который, по своей легкомысленной молодости, вовремя не приехал в Париж, а впоследствии кортик пропал, и судьба его теперь не неизвестна.

Юлька видела отца подруги всего один раз, когда он вместе с Ляной и маленькой Кларочкой заехал поздравить с днем рождения Юлькиного сына, Олега. Своим обаянием, непосредственностью, простотой и легкостью в обращении он просто очаровал Юльку. Она не хотела верить тому, что услышала как-то от подруги. Ляна сообщила, что ее отец, которому только что исполнилось шестьдесят, умер от сердечного приступа, мгновенно, прямо на лестничной площадке, вставляя ключ в дверь собственной квартиры, так и не успев повернуть его. Чем внезапней и неожиданней кончина, тем острее и трагичней она воспринимается. Клара Георгиевна выплакала все глаза, похудела, побледнела, поникла и скисла.

Несмотря на то что Ляна тяжело переносила утрату, она все же сумела встретить беду с открытым забралом и возвратить мать к жизни. Ляна по-прежнему очень тщательно продумывала, как одеться стильно, сногсшибательно и с минимальными затратами, и все у нее получалось быстро и легко. К счастью, Клара Георгиевна прекрасно владела искусством шитья, из своей каракулевой шубы она скроила для дочери шикарный свингер, украсив его норковым воротником, взятым с ее старого пальто. Получилось прекрасно. Все близкие тогда ахали, восхищаясь в первую очередь самой Ляной, потом шубкой, а узнав о происхождении этой шубки, ахали еще больше.

Однако теперь Ляна твердо стояла на ногах, будучи президентом фирмы. Она считала, что существовать на пятьсот-семьсот долларов в месяц — это удел несчастных. «Что предосудительного в том, чтобы желать счастья, купаясь в любви и роскоши, — говорила она, — ведь почти каждая женщина мечтает иметь узкую ногу, а жить на широкую».

Юлька смеялась, воспринимая слова подруги, как шутку, но та и не думала шутить. Не лишенная тщеславия, а скорее честолюбия, Ляна наводила мосты среди окружения своего брата — бизнесмена, а затем уже сама благодаря зажигательной энергии, целеустремленности и притягательности устроилась в одну маленькую фирму, разрабатывавшую очень перспективный проект, но начинавшую с торговли всякой мелочевкой. Ляна предложила изобразить на главной странице сайта этой фирмы роскошную яхту, дабы произвести впечатление на потенциальных покупателей. Ради интереса Юлька как-то зашла на этот сайт, и выяснилось, что за величественной яхтой не оказалось ничего, кроме тушенки за пятьдесят рублей. Юлька тогда ничего не поняла и в дальнейшем даже не пыталась разобраться, каким образом фирма разрослась и разбогатела.

— Ляночка, неужели ты действительно самый главный человек в компании? — спросила ее как-то Юлька.

— Нет, я всего лишь президент фирмы, а управляет ею один очень талантливый человек, Виктор Иваныч, непостижимый мужчина и надежный друг. Он настолько притягателен, что женщины под воздействием его чар, как мошки, попадают в хитроумно сплетенную им паутину. Я тебя обязательно с ним познакомлю, как только ты решишь оставить своего обожаемого Стаса.

— Никогда! — решительно ответила Юлька.

— Ты первая женщина, которая отказывается от знакомства с таким человеком, да и то лишь потому, что не видела его самого и не слышала его чарующего голоса, — усмехнулась Ляна.


Увидев Ляну, которая не вошла, а вплыла в квартиру, как всегда ослепительная, в шокирующем наряде, стройная, молодая, самоуверенная, Юлька облегченно вздохнула. Подруги обнялись. Потом Юлька с восхищением наблюдала, как Ляна грациозно расстегивает молнию на наимоднейших замшевых сапожках на шпильке с узким носом, как небрежно и легко скидывает белый норковый полушубок, как изящно снимает белые лайковые перчатки, и чувствовала, что начинает немного успокаиваться.

«Какая же она стильная, — подумала Юлька, — причем независимо от того, модная на ней вещь или нет, она все равно смотрится стильной». Глядя на Ляну, Юлька вспоминала где-то прочитанные или услышанные слова, что «мода существует для женщин, которым не хватает вкуса, а этикет — для женщин, которым не хватает воспитания». Ляна принадлежала к тому типу женщин, которые сами создают моду и имеют свой неподражаемый стиль.

— Что стряслось? — беззаботно поинтересовалась Ляна.

— Стас уехал, — потерянным голосом произнесла Юлька.

— Ну и что? — удивилась красавица с длинными пепельными волосами.

— Он записку написал, чтобы я не ждала, — понурила голову Юлька.

— Это уже хуже, — внимательно глядя на себя в зеркало, фыркнула Ляна. — Давай сначала кофейку попьем, а потом решим, как действовать.

Потрясающе элегантная Ляна продефилировала на кухню, как всегда, нескончаемым потоком, выкладывая на стол всякую всячину, купленную в «Рамсторе»: сыры, зелень, маслины, мясную нарезку, семгу, сладости. Юлька разложила снедь на изящные фарфоровые тарелочки и, быстро сварив кофе, разлила ароматный бальзам в чашки из такого же тончайшего фарфора, поскольку подруга предпочитает есть из дорогой красивой посуды, твердо уверенная в том, что это намного полезней и, конечно же, вдвойне приятней.

Ляна легко опустилась на стул и взяла в руки столовые приборы так, как это умели делать разве что графини или княжны. Глядя на идеально сложенную натуральную блондинку с безукоризненным греческим носом и красивой, словно очерченной контуром, формой губ, Юлька даже нашла в себе силы улыбнуться.

— Да что же мы сидим, у меня в машине шампанское брют! — воскликнула Ляна.

— Нет, нет, ты за рулем, а мне вечером в рейс, — запротестовала Юлька.

— Да впереди еще целый день, я же не коньяк тебе предлагаю. Так я схожу за шампанским!

— Нет, нет, у нас есть отличное итальянское вино «Ленотти», с привкусом черешни и миндаля, Волжину подарили, — поспешила порадовать подругу Юлька, зная о ее пристрастиях к сухим винам, часто сопровождаемым гастрономическими излишествами в виде деликатесов, порою очень калорийных, что отнюдь не смущало белокурую обладательницу идеальных пропорций. Она не слишком расстраивалась, заметив, как стрелка весов уходит вправо, ибо, благодаря равномерному распределению веса по всему телу, похудевшая или поправившаяся, Ляна всегда выглядела не просто хорошо, а великолепно.

— Обожаю сухое белое вино! — воскликнула Ляна, предпочитавшая изысканные вина самым качественным крепким напиткам. — Правда, оно изрядно возбуждает аппетит.

— Но ведь и расщепляет жиры одновременно, — возразила Юлька, — вопрос, в каком количестве его пить.

— Тебе, моя подруга, можно и пить, и есть сколько угодно, время тебя не берет, стройна, как девушка осьмнадцати лет.

— Тебе тоже грех жаловаться, — искренне восхищалась подругой Юлька, полагая, что благодаря Ляниным аристократическим корням, сама природа позаботилась о том, чтобы при любой форме сохранить в ней утонченность черт, соблазнительность форм и изящество движений.

— Боже, какие у тебя восхитительные духи! — сморщила Ляна свой очаровательный носик.

— Это «Шанель»! — с гордостью сообщила Юлька.

Ей особенно нравилось в Ляне то, что она почти не пользовалась косметикой, лишь слегка обозначив губы. А вот духами подруга поливалась нещадно, не представляя себе жизнь без благоухания изысканных ароматов. В нелегкие для нее времена Ляна не гнушалась приобретать разливную туалетную воду на прилавках рынков, теперь же, когда ее благосостояние значительно увеличилось, она пользовалась исключительно знаменитыми парфюмерными брендами, не считаясь с ценами. Одно время склонная к консерватизму, Ляна особенно доверяла таким известным французским фирмам, как «Шанель», «Кристиан Диор», «Нина Риччи», «Живанши», «Ив Сен-Лоран», по ее мнению, выпускающим продукцию, которая придает клиенткам необыкновенную женственность и элегантность. «Я не склонна стремиться к модерну. Можно, конечно, попробовать какие-то новинки, но не думаю, что они могут сравниться с ароматами моих любимых духов», — говорила она когда-то. Но позднее Ляна перестала отрицать ароматы, сочетающие в себе классику и авангард.