Людмила Маркова - Небо любви

Вот именно, что только предполагалась. С самого начала вы знали, что никогда не решитесь на встречу. Так зачем же мотивировать это другой причиной?

Я ждал от вас искреннего признания и после этого приехал бы в любое назначенное вами место.

Признание комиссара полиции прокурору республики. Фильм такой есть, — фыркнула Юлька.

Я искренен с вами.

Бросьте. Все это ложь. Я не знаю, кто из нас кисейная барышня, но догадываюсь.

Хотите оскорбить? Это ваше право.

Вы мастер по части всевозможных ухищрений и виртуозно скрывали равнодушие, замаскированное изысканной вежливостью.

Юля, вы не правы.

Так, хватит! — не выдержала Юлька. Его приторно-вежливый тон уже раздражал.

Человеческая психика устроена таким образом, что отметает все, что приносит человеку дискомфорт. Юлька сейчас почти ненавидела человека, уличившего ее во лжи.

Так что мы будем с вами делать? — невозмутимо спросил Игорь.

Завтра я буду проезжать мимо вашего офиса и заеду к вам, чтобы получить приз. Его-то я заслужила независимо от того, лгала или нет, — заводилась Юлька.

Запишите мой телефон, чтобы не разминуться, я вас встречу, — неожиданно предложил Парамов.

Всю ночь Юльку лихорадило. Она так и не уснула. А наутро почувствовала себя воином, принявшим свои сто граммов фронтовых и несущимся на амбразуру. Легко решив все свои вопросы в Шереметьево, Юлька уже подъезжала к месту встречи с Парамовым. С букетиком орхидей, привезенных недавно из Таиланда и символизирующих тему вчерашнего разговора, она предстала перед его глазами.

— Это цветы для девушек вашего офиса, — сразу уточнила Юлька.

— Это Люси, — представил он Юльку работникам компании.

— О, вы точно такая, как описал вас Игорь Владимирыч, — приветливо улыбались девушки. — Мужчины на сайте прямо с ума все посходили по вам.

— Чашечку кофе? — предложила секретарь.

— Нет, спасибо. Если можно, стакан воды, чтобы запить таблетку от головной боли, — попросила Юлька. После бессонной ночи мигрень железным обручем сжимала виски.

В поведении Парамова Юлька заметила признаки некоторой растерянности. Для него было полной неожиданностью, что Юлькина книга издана за такой короткий срок и что сейчас она у него в руках с авторской подписью.

— Я вам тоже хочу подарить свои книги, — сказал Игорь и, сев за свой рабочий стол, надел очки, потом снял их, открыл книгу, потом закрыл ее.

Движения его показались Юльке медлительными и бессмысленными.

— Я даже не знаю, что писать. — Черный взгляд впервые встретился с зеленым.

— Напишите что-нибудь. Без разницы.

— Одну подписал. Может быть, вторую подпишу в следующий раз?

— Следующего раза может не быть, — с холодной учтивостью сказала Юлька.

— Вы спешите? — спросил он.

— Да, мне надо выспаться.

— Я провожу.

— До свидания, — сказала Юлька девушкам в офисе.

— До свидания. Спасибо за цветы. Не забывайте нас.

У подъезда неожиданно выскочила машина. Парамов взял Юльку за локоть, чтобы уберечь ее от удара. Она отдернула руку, не желая его прикосновений даже через одежду.

Дома Юлька раскрыла книгу Парамова, изданную совсем недавно и зачиталась, упиваясь изяществом слога. Эстетика шахмат, глубинная красота логики, парадоксальность маневров и изящество комбинаций — неиссякаемый источник творческого наслаждения и взаимообогащения поклонников шахмат, Юлька замерла, словно становясь свидетелем какой-то тайны, сокрытой от ее понимания и безмерно прекрасной. Она силилась понять и не понимала, как музыкальный алгоритм шахмат, многоцветная палитра шахматной мысли найдет выражение в звуках гармонии и со сцен шахматных турниров зазвучит музыка.

Вставив музыкальный диск в свой компьютер, Юлька была поражена тому, как можно суметь перевести лучшие шахматные партии, поражающие глубиной стратегических замыслов, на язык музыки. «Да он просто гений», — подумала о Парамове Юлька. Снова и снова вглядываясь в его добрые черные глаза на фотографии, она ощутила, как что-то кольнуло ее в сердце.

Я в омут черных глаз шальных

Уж бросилась. И поздно, поздно,

Отчаянно хватая воздух.

Бежать из сильных рук твоих.

Она шептала эти слова, и мысли сами рифмовались и выстраивались в столбики строчек.

Выходил ли Игорь на связь этой ночью или нет, Юлька не знала. Ей предстояло выполнить ночной полет, который был для нее своеобразным спасением. Там, на высоте в десять тысяч метров, она могла не думать о нем, и все-таки даже там вспоминала, но уже без боли.

Следующая ночь виртуально принадлежала им одним. Не дожидаясь ответа, они писали друг другу одно сообщение за другим. Переплетаясь с предыдущими, эти послания иногда становились ответами и создавали словесные каламбуры. Речь шла о сроках жизни и о мгновениях смерти.

Я чувствую и вижу, что впереди у вас не менее тридцати лет жизни, — писал Парамов.

Вот я сегодня читала, что у Ахматовой было четыре инфаркта. И ничего. А мне цыганка больше нагадала.

Инфарктов нагадала?

Типун вам на язык. Лет нагадала больше, — засмеялась Юлька.

Перед тем как проститься и разойтись по своим постелям, Парамов написал ей строчки из сборника своих стихов:

Согласен на обман, но в чем мне обмануться?

В какой живительный ручей мне окунуться?

Чем пелену тоски стереть с печальных глаз?

За что в бесплодных муках я увяз?

После этих стихов Юльке хотелось плакать, но плакать на его груди. Уже на следующую день Парамов заявил:

А вы не чувствуете, как нам все труднее становится общаться?

Мне с вами везде неплохо, — не поддавалась на провокацию Юлька.

Везде — это на «аське» или в офисе?

Нет ответа.

Правильно. Ответа нет. Мы оба его знаем, только не хотим сказать это первыми.

Я не знаю, что сказать.

«Ответ положительный. Засчитывается». Вы знаете, наш диалог полностью можно давать в книгу. Читатели давно бы уже за нас все сказали простым русским языком. Хочется видеть вас рядом. Чувствовать. Давайте уедем куда-нибудь дня на два.

Куда? — удивилась Юлька.

В Рязань или Магадан.

Зачем же так далеко?

В Москве как-то не сложилось. Если бы у меня был тихий загородный дом. Но увы.

После многочисленных словесных фейерверков договорились о встрече. Время обговорили приблизительное. Место встречи тоже. Но Юльку, переставшую презирать Игоря за трусость, нисколько этот факт не смущал, ведь впереди еще было три дня.

И напрасно. Встреча опять не состоялась. Это был удар ниже пояса.

И все-таки странное у Игоря понятие — мол, женщина протягивает мужчине руку первой. Юлька, конечно, соглашалась с утверждением, что «только тех мы женщин выбираем, которыми мы выбраны уже», но это вовсе не означало, что инициативу должна проявлять женщина. Дать понять о своем расположении, намекнуть завуалированно о симпатии — это пожалуйста. Ну а все остальное уже лежит на совести мужчины.

Приблизительно в то время, когда они предполагали встретиться, Игорь вышел в «аську». Юлька сразу поняла, что встреча не состоится. Но только почему он не мог предупредить об этом заранее, по-человечески? И даже сейчас, рассказывая о своей поездке к разработчикам сенсорного планшета для слепых детей, он умалчивает о главном и ждет от нее вопроса.

Удачная поездка?

Полезная. Главное, что теперь знаем, в чем заключается техническая проблема. Осталось ее решить.

Надо решать быстрее.

Будем стараться. Это уже от мозгов зависит.

Ну этого вам не занимать.

Надеюсь, что вы правы. Но не уверен, что быстро сделаю.

Что так? — коротко спросила Юлька, надеясь, что хотя бы сейчас он поймет, насколько она раздражена.

Нужны специальные знания в программировании, которых нет, — как ни в чем не бывало, продолжал Игорь.

Надо найти программистов.

Они есть. Только я с ними на разных языках говорю. То, что мне кажется очевидным, им приходится долго объяснять.

Я, наверное, тоже, как они, ни черта не понимаю, — не выдержала Юлька, но Игорь оставался невозмутим.

Да вроде бы все просто, но нужно описание последовательности действий. Я не силен в структурировании.

Даже не верится, что в чем-то не силен, — еще больше распалялась Юлька.

У меня масса ярких идей. А вот когда это надо на бумагу перенести, то тут я не мастак. Я могу показать, где залегают россыпи, могу копать и находить образцы. Но когда это нужно научным языком описать, то здесь — проблема. Я могу найти воду в пустыне, но колодец рыть не буду.

Кто бы в этом сомневался, — заводилась Юлька, начиная уже испытывать к Игорю отвращение.

А теперь придется рыть самому по матрице, интегрировать ее, делать дискретной к конкретной проблеме.

Иногда и черновую работу выполнять полезно — ближе к истине становишься.

Теперь придется сесть за синтезатор и пару дней помозговать, — говорил о своем Игорь, словно не замечая, как заводится Юлька.

Мозгуйте. У вас получится.

Куда я денусь.

Никуда, — Юлька почти уже презирала его.

В общем, встреча отменяется.

Понятное дело. Вам нужно сейчас писать книгу, кушать фрукты и пить кофе. Жалко, что не курите. Многие писатели курят.

Может, закурю еще. Счастливо и вам поработать.

Она его уже ненавидела.

Всю ночь Игоря знобило. То ли он устал физически, то ли сломлен морально, но последние дни выбили его из колеи, и он был вынужден несколько дней отлеживаться в постели.

В ту же ночь заболела Юлька. После того как вызванный на дом доктор выписал ей больничный лист, она уехала к маме, у которой не было Интернета, а значит, и не было соблазна выйти на связь со своим диковинным мучителем. Как-то она назвала его злодеем, а он не согласился с этим. Тогда она исправилась, сказав, что он добрый злодей. Таким адресованным ему эпитетом Игорь был вполне доволен. Догадывался ли он, что Юлька почти не шутит? Сие было неизвестно. Общение с ним стало причинять Юльке боль. Две недели она молчала.

«А ведь он мог бы и позвонить, и тогда, предупредив, что встреча откладывается, и сейчас, когда я исчезла, — подумала Юлька. — Странный все же человек. Считает деликатность самым главным качеством в человеке, а не замечает всей ее жестокости. Да его жестокая деликатность хуже самой грубой правды. Вот и в первых письмах ко мне он не прощался, а предлагал сделать паузу. Возможно, что это одно из проявлений его ложной деликатности. Не по-мужски как-то. В его бездушии есть что-то нечеловеческое».

Общаясь с ним по «аське», Юлька заметила фразу, брошенную им: Если женщина мне не нравится, я деликатно дам ей понять это. С другой стороны, Игорь открыто писал, что Юлька ему очень понравилась, что он ее почувствовал сразу и при первой встрече понял, что чувства не обманули. Тогда как понимать его поведение? Смехотворность ее положения придавливала Юльку к земле. До какой же степени утратить рассудок и чувство собственного достоинства, чтобы позволить так вертеть собою! Здесь, у мамы, ей было гораздо легче. Мучения разлуки она предпочитала мучениям общения.

— Доченька, что с тобою происходит? — волновалась Елена Васильевна. — И почему Олег вместе с тобой не приехал? И почему Станислав не звонит?

— Ах, мама. Не спрашивай лучше. Дай мне спокойно поболеть. Пусть будет, как в детстве, мамуль. Напои меня чаем с малиной. А?

— Конечно, солнышко. Сейчас открою баночку малинового варенья и напою тебя чаем.

— А об Олеге не беспокойся. За ним Кристи ухаживает.

— Нехорошо это. Ведь жениться им рано, а так жить не по-божески.

— Сейчас это считается нормой, мама.

Не желая, чтобы его видели больным, разбитым и почти уничтоженным, Игорь спрятался под панцирь. Была бы его воля, он ушел бы в пустыню и скитался бы там, пока все не уляжется в душе. В такие минуты он становился отчужденным и холодным.

Сейчас он сам себя не понимал. То он страстно желал встретиться с Юлькой, а то также страстно хотел все стереть и забыть. Внутренняя борьба раздирала его на части. Он не знал, что делать с этой нежностью, которая сидела внутри него. Чуткие созидающие пальцы художника искали предмет своего вдохновения. Они хотели ласкать и чувствовать. Мысль о желании и невозможности осуществить это желание мучила его, причиняя почти физическую боль. «Кому я нужен с такой мятущейся натурой, — размышлял он. — Вот если бы Юлька знала меня другим, когда я был на коне, когда был уверен в себе, когда о деньгах можно было не думать».