КУЛИНАРНЫЕ КУРСЫ КАК АРГУМЕНТ В ПОЛЬЗУ АДЮЛЬТЕРАИстория, рассказанная заплаканной Лерой во время совместного сеанса маникюра

В ту роковую субботу их учили готовить фаршированную утку. Леру, которая по праву считала себя хозяюшкой еще той, распирало от гордости. Еще бы – вчера она с трудом могла изобразить яйцо «в мешочек» (для этого ей приходилось стоять у плиты со спортивным секундомером), а сегодня почти превратилась в кухонного гуру, заталкивающего в гладкую розовую тушку ароматную начинку.

– Путь к сердцу мужчины лежит через желудок, – в очередной раз напомнила преподавательница – повар первой категории Ираида Станиславовна. У нее был особый ораторский дар – любой прописной истине она умудрялась придать звучание экспромта.

Лера слушала эти медовые речи, и сердце ее плавилось, как утиный жир на раскаленной сковороде. Она-то наконец нашла свой путь. И свое сердце, которое тихо-мирно билось в чахловатой (но все равно любимой) груди программиста Виталика. И вот теперь ей есть к кому прижаться промозглой осенней ночью. Есть из чьего кошелька стащить пару сотен на новую помаду. Есть ради кого запихивать в утиную задницу чернослив в ореховой подливке.

– До чего же он замечательный, – благостно подумала она, как потом выяснилось, вслух.

– Кто? – тут же живо отреагировала ее соседка по кулинарной парте Лизка.

Курсы кулинарного мастерства размещались в здании ДК. Дамы учились кашеварить в небольшом кабинете, разложив необходимые для приготовления яств ингредиенты на списанных школьных партах. Их также снабдили тремя портативными плитами, набором экзотических специй, распечатанными из Интернета рецептами и неусыпным вниманием Ираиды Станиславовны.

– Мой будущий муж, – Леркино лицо расплылось в мечтательной улыбке, – Витасик.

Лизка молниеносными движениями шинковала лук на заляпанной кулинарными отходами разделочной доске. В последнее время как-то так получилось, что именно она стала Лериной подругой. Лиза казалась ей золотой серединой: с одной стороны, у нее было трое детей, она исправно и бойко вела хозяйство и могла стать достойным жизненным советчиком. С другой – она не производила впечатления классической наседки. Ее глаза весело блестели, она любила обедать в пивных ресторанах и, похоже, была неравнодушна к полу противоположному. Лизка часто баловала Леру забавными историями из личного опыта амурных игрищ. Ее же собственный муж был на девятнадцать лет старше Лизки, и никаких особенных чувств она к нему не испытывала.

– До свадьбы мне тоже казалось, что мой Толик – венец творения, – усмехнулась она.

– А потом? – из вежливости поинтересовалась Лерка. Она видела несколько фотографий Лизкиного Толика и не считала его подходящим примером в данной ситуации. Это был невысокий краснолицый брюнет с тугим пивным животиком, похожим на футбольный мяч, и густющими седыми бровями.

– А потом я поняла, что ошибалась, – печально вздохнула Лизка, тщательно перемешивая чернослив с подсушенными на сковороде ароматными травами. – Знаешь ведь, как это бывает? Первый год он кажется тебе совершенством. Тебе нравится даже его сигаретный дым…

– Витасик не курит, – воспользовавшись паузой, вставила Лерка.

– Даже его храп…

– Он не храпит! Спит молча и крепко, как сурок.

– Его увлеченность футбольными телетрансляциями.

– Витасик предпочитает КВН.

– Тебя не раздражает безденежье…

– Он зарабатывает в четыре раза больше, чем я.

– Прижимистость…

– Он каждый день дарит мне цветы.

– Его друзья…

– Очень милые и интеллигентные люди, они стали и моими друзьями тоже!

– Ну хорошо, – нахмурилась Лизка, – но есть ведь хоть какая-то черта, которая тебя в нем не устраивает?

Лера задумалась. Она понимала, что подруга злится, и ей очень хотелось извлечь на свет хоть один крошечный недостаток будущего супруга, хотя бы надуманную порочную деталь, чтобы Лизке было проще пережить незаслуженное женское счастье подруги. Но ничего как назло не лезло в голову. Виталик был по всем параметрам идеальным мужчиной.

– Не знаю, – улыбнулась Лера, – иногда мне самой страшно, что мне так повезло.

Лиза поджала губы.

– Так не бывает. Должен быть хоть какой-то, хоть маленький подвох. Может, он пьет?

– Только безалкогольное пиво.

– Ловелас?

– Что ты! – Лерка отвергла ее предположение энергичным отрицательным мотанием головой. – Да он на других баб даже не смотрит!

– Ненавидит детей?

– Мы хотим двоих, – застенчиво зарумянилась Лера, – а еще он любит кошек, сам гладит свои рубашки, умеет готовить лазанью со шпинатом и вчера подарил мне изумрудные серьги.

На серьгах Лизка наконец «сломалась».

– Да уж, – вздохнула она, – значит, тебе и правда повезло. Мне бы так…

На этом их диалог закончился. Потому что Лерка вместе со своей уткой отправилась к Ираиде Станиславовне. Она гордо положила на стол преподавательницы свежеприготовленное блюдо, но та лишь поджала узкие губы, выкрашенные невесть зачем в насыщенно морковный цвет. Ираида Станиславовна относилась к кулинарному процессу с ревнивым энтузиазмом настоящего профессионала, она никогда не хвалила стряпню своих учениц.

Но Лерка не расстроилась, несмотря на то что ее утке был поставлен диагноз «пережаренная». Фаршированная птичка была бережно упакована в фольгу и вместе с Валерией отправилась домой, чтобы быть наконец использованной по прямому назначению.

В тот день Лизка напросилась в гости. Лера с радостью ее приняла – до прихода мужа оставалось целых полдня и делать все равно было нечего. Подружки сварили кофе, вместе просмотрели новые Леркины кулинарные книги, посплетничали, потом Лера мерила свадебное платье, а Лиза прижимала ладошку к открытому рту, что должно было выражать высшую степень восхищения.

Наконец Лиза засобиралась домой. Вместе с ней из квартиры вышла и Лера – она решила наведаться в парикмахерскую. Раз уж в духовке Витасика поджидает вожделенная фаршированная утка, то вечер может вполне считаться праздничным. А если так, то и она, Лера, должна выглядеть на все сто.

Остаток истории нам уже известен. Лерка возвратилась домой, потряхивая уложенными волосами, заглянула в душ, а там…

* * *

– Я этого никогда не забуду!!! – всхлипнула она.

– Да брось. Через месяц ты даже не вспомнишь, как его звали. – Я утешала ее как могла.

– Даже не думай! Теперь тебе придется утешать меня пожизненно.

– С удовольствием, – быстро согласилась я, – лично я сейчас поутешалась бы с помощью утки по-пекински. Ты как?

– Отлично! Давай завалимся в ресторан, Кашеварова! Потому что я больше никогда в жизни не буду готовить сама!!!

ГЛАВА 12

И мы отправились в китайский ресторан. Там, над блюдами с рисом, уткой и какими-то странноватыми кислыми грибами, похожими на ватки для снятия макияжа, Лера немного расслабилась и даже повеселела. Она даже удосужилась рассмотреть меня более пристально, углядеть красовавшийся на моем локте синяк, с легкой завистью отметить, что я здорово похудела, и спросить:

– Ну а сама-то ты как?

И я вкратце поведала ей о событиях, которые произошли в моей непутевой жизни за тот короткий период, когда нас разделяла игра в «холодную войну». Схематично рассказ мой выглядел так:

а) Я стала дипломированной парашютисткой.

б) У меня есть бойфренд. Который на шесть лет моложе меня.

в) И у которого в свою очередь есть бывшая подружка-стриптизерка, считающая своим долгом изо всех сил меня ненавидеть.

г) А также старший братец, вес которого давно перевалил за центнер. Вдобавок он ко мне неравнодушен.

По мере того как мой немного отредактированный рассказ (я опустила сцену в стрип-баре, потому что и до сих пор она казалась мне оскорбительной) набирал обороты, Леркины глаза все больше округлялись. Я уже подошла к тому моменту истории, как я беспомощно висела на сосне близ итальянского городка Торболе, когда она наконец перебила меня восклицанием:

– Кашеварова! А ты точно не преувеличиваешь? Неужели все это и в самом деле произошло с тобой?!

Знала бы она, что на самом деле я еще и сглаживаю углы.

– Если бы ты была ко мне более внимательна, – подпустила я «шпильку», – то узнала бы об этом гораздо раньше!

– Ну извини, – помрачнела она, опустив взгляд на собственную руку, на которой больше не было кольца, – у меня были другие проблемы. И все-таки, у тебя что, серьезно с этим парашютным гением?!

– Похоже на то, – с некоторой гордостью ответила я.

– Но это ужасно, – прошептала Лера.

– Почему это? Что ты несешь? Наоборот – это прекрасно! Я снова чувствую себя юной и безбашенной.

– Ага, и поэтому выглядишь, как старый башмак.

– Что ты имеешь в виду? – оскорбилась я. – Сама же сказала, что я похудела.

– Это так. Но кто тебе сказал, что похудеть – это так уж хорошо? Тебе шло быть такой, какой ты была, пойми, Кашеварова… Ты меня просто шокировала. И что, ты собираешься дальше прыгать?

– Даже не говори мне об этом, – я нервно передернула плечами и отправила в рот какого-то очередного маринованного червяка, – ни за что на свете!

– Но тогда твой парашютный мачо тебя бросит, – резонно рассудила она, – судя по тому, что ты о нем рассказала.

Я вздохнула. С одной стороны, я понимала, что Лерка права. Я и сама в последнее время не раз возвращалась к этой неутешительной мысли. С другой стороны… Как же я теперь буду без его улыбки, без его ладошек, без него? Хотя в последнее время образ Кирилла Калинина не вызывает у меня былого энтузиазма. Я успела привыкнуть и к жесткости взгляда его по-девчачьи синих глаз, сквозь мальчишеское его обаяние я разглядела в Калинине новые черты. Была в его лице некая непримиримость, на которую я раньше внимания не обращала.

– Я не знаю, что делать, – призналась я.

– Сложный вопрос, – нахмурилась Лерка. – Кашеварова, а тебе совсем не нравится этот его брат, Денис? Я его, конечно, сама не видела, но судя по твоим впечатлениям, он может оказаться очень даже ничего.

– С ума сошла? – разозлилась я. – Тоже мне, дельный совет. Он толстый, он неряха, и вообще он мне ни капельки не нравится.

– Зато умный, – вздохнула Лерка, – а вот твой Кирилл, похоже, совсем ку-ку. – Она выразительно покрутила свеженаманикюренным пальчиком у виска.

– Знаю. Делать-то мне что?

– То, что и посоветовал тебе Денис, дурища, – горячо воскликнула моя лучшая подруга, – решительно объяви ему о том, что больше прыгать не собираешься. Что тебе это претит! Тебе же не пятнадцать лет, чтобы кого-то там из себя строить. Он должен любить тебя такой, какая ты есть. Просто так любить, а не за то, что ты прыгаешь с парашютом.

Я вспомнила, как Кирилл Калинин впервые признался в неравнодушном ко мне отношении (вряд ли к его путаному монологу можно было применить традиционное словосочетание «объяснение в любви»). Он сказал что-то вроде: «После прыжка у тебя было такое выражение лица… Я сразу разглядел в тебе красавицу…» – короче, что-то в этом роде. То есть ему не нравилось мое лицо само по себе. Для него моя красота обострялась, когда я волновалась. Именно из-за волнения я и выглядела более выигрышно, чем Инга, холодная как лед. Просто Кириллу Калинину нравятся эмоциональные девушки, вот и все. Может быть, потому, что сам он холоден, как тот подтаявший кусочек льда, который плавает в бокале с моим апельсиновым соком.

Мне вдруг вспомнился тот день, когда Инга совершила прыжок из аудитории Московского университета. Как горели ее глаза, как влюбленно смотрела она на Кирилла. И… как он хлопнул ее по плечу со словами: «Молодец, мать, ты звезда!» Разве так поступил бы на его месте нормальный взрослый мужчина? Да ладно Инга – а если взять мой безрассудный прыжок в Арко? Я могла погибнуть, а он всего лишь наградил меня поощрительной улыбкой и запечатлел на моих губах звонкий поцелуй. Он поощрял мой риск. Неужели он вообще так ни разу и не заметил, что парашютные прыжки доставляют мне не больше удовольствия, чем обезжиренный кефир?!

– Лерка, ну почему так получается? – покачала головой я. – Как только я поговорила с тобой, все встало на свои места. А сама… Сама я просто запуталась.

– Мне тоже было трудно без тебя, Кашеварова, – преувеличенно серьезно вздохнула она, – просто мы, как сиамские близнецы, уже не можем жить друг без друга.

– Я думала, что влюблена, – я была потрясена собственным открытием, – а на самом деле рядом с ним я просто чувствовала себя молодой!

– В смысле? – Лерка вытаращила ярко накрашенные глаза. – А так, без него, ты что, старая, что ли?

– Наверное, у меня был кризис тридцатилетия, – застенчиво усмехнулась я, – многих пугает цифра тридцать. Вспомни, как мы отмечали твой тридцатый день рождения. Как ты завела роман с брачным аферистом Паникосом.

– Не напоминай, – взвизгнула Лерка, поморщившись и для большей наглядности зажав ладонями уши.